Работа в реанимации никогда не бывает спокойной, но этот случай остался в моей памяти навсегда. Обычный день, тихий шум мониторов, обычные пациенты — и вдруг звонок: «Везём девочку, 13 лет, подозрение на отравление таблетками». Голос по ту сторону провода уже был напряжённым — и понятно почему. Такие случаи всегда чреваты самыми тяжёлыми последствиями. Но времени на размышления не было: срочная подготовка, а через десять минут — повторный звонок: «Ребёнок без сознания, остановка дыхания». Всё, каждая секунда на вес золота.
Каталка врывается в приёмное отделение, девочку сразу подключают к аппарату ИВЛ. Серые губы, отсутствие дыхания, пульс едва ощутим. У нас было не больше минуты, и всё это время работало на наше умение, опыт и слаженность действий. Стараюсь не думать о том, что передо мной ребёнок — просто выполняю свою работу. Интубация, подключение к аппарату — дыхание восстановлено. Но это был лишь первый этап.
Когда девушку перевезли в реанимацию, началась настоящая борьба. Проблема не только в остановке дыхания — от таблеток пострадали и другие органы. Почти мгновенно отказали почки, а печень была на грани. Виктор Сергеевич, один из наших лучших реаниматологов, метался по отделению, словно загнанный зверь. Адреналин бил ему в виски, но это был тот самый момент, когда эмоции надо отключать и работать хладнокровно.
Мы решили провести плазмаферез — это один из самых радикальных методов, когда токсичные вещества удаляются прямо из крови. Но и тут возникла проблема — у девочки катастрофически нестабильное давление, сердце могло не выдержать такой нагрузки. Вопросы летели с каждой стороны: «Какое решение? Какие есть шансы?» Но отступать не было времени, каждое мгновение стоило ей жизни.
Ночь была бесконечной. К утру, казалось, что мы исчерпали все силы. Сердце билось с перебоями, почки отказали полностью. Больная была без сознания, зрачки не реагировали на свет. Честно, я уже готовился к худшему, но вот чудо — к концу второй ночи показатели начали выравниваться. А на четвёртые сутки девочка пришла в сознание.
Но это было только начало другой битвы — за её душу. Первые слова, которые она произнесла, были: «Зачем вы меня спасли? Я не хочу жить». Это был удар под дых. Врачей учат спасать тела, но не всегда мы можем справиться с душевной болью.
Каждый вечер я приходил в палату, разговаривал с ней, пытался донести, что жизнь — это не только боль. Но все мои слова казались пустыми — она продолжала смотреть в стену, как будто всё, что я говорю, не имеет значения.
Однажды к нам привезли другую девочку — младше на пару лет, после тяжёлой операции. И впервые я увидел проблеск интереса в глазах моей пациентки. Они начали общаться. Постепенно, день за днём, стена равнодушия начала разрушаться. Один вечер она неожиданно спросила меня, есть ли у меня родители. Это был маленький шаг, но очень важный. Она начала говорить о своих родителях, о том, что случилось.
На десятые сутки её перевели из реанимации. Перед выпиской она принесла мне небольшую фигурку — маленького ангела, сделанного из фарфора. Она сказала: «Спасибо, что не дали мне уйти».
Прошло несколько лет, и однажды в ординаторскую зашла молодая девушка в медицинском халате. «Вы меня не узнаёте?» — улыбнулась она. Это была та самая девочка, которой мы однажды вернули жизнь. Теперь она студентка медицинского, и её цель — помогать тем, кто так же, как она, однажды оказался на грани жизни и смерти.