Здравствуйте, уважаемые подписчики и гости канала!
Осень накрыла позолотой тайгу, разбросала невообразимые по расцветкам краски в долине, заставляя пламенеть и переливаться под несильным ветерком разноцветные листья черёмухи, ивняка и других кустарников и деревьев…
По берегам рек, ручьёв и ключей в лучах восходящего солнышка поблёскивали хрусталики первых льдинок, предвестников близких холодов…
Трубный изюбринный рёв то и дело разносился над сопками, призывая соперника на поединок за право продолжения рода…
Высоко-высоко в синеве то и дело степенно тянулись косяки перелётной птицы, посылая родным просторам прощальное курлыканье…
Осень — она по-своему пора своеобразная, кто-то встречает её с грустинкой, кто-то совсем наоборот. Как говорится, каждому своё. Кому увядание, кому прощание, а кому любовь…
Ефимке осень преподнесла два значимых события.
Во-первых, у них с Аксиньей-Черёмушкой родился первенец. Сын! Помощник!
Во-вторых, поднатужившись, они успели до того, как замёрзнет земля, пробить дорогу через хребет, что в несколько раз сократило дорогу до города. Дорога стала короче — это одно, так ведь ещё и ездить по ней можно стало на телеге летом или санях по зимнему времени. А это вам не вьюком груз везти… Не зря говорят: терпенье и труд всё перетрут!
И в-третьих, они справили новоселье в новом доме. И не беда, что мебели практически никакой, из пазов мох вытарчивает, работы по благоустройству жилья непочатый край… Зато тепло, светло и просторно…
Так что порадоваться было чему. К тому же бригада по заготовкам таёжной продукции, как уже было сказано ранее, благодаря стараниям Петра Петровича значительно увеличилась…
Осенью работы по сбору дикоросов в разы больше, потому работа кипит с утра до ночи…
Шишкобои трудятся в кедраче, зверобои охотничают в тайге, рыбаки знай только успевают невод тягать, который всегда полон рыбы. А ягоды в лесу сколько? Брать — не обобрать! Черёмуха, брусника, шиповник, боярышник… Бадан заготавливать нужно и чагу (берёзовый гриб). Да много ещё чего ценного и полезного даст тайга, успевай только поворачивайся попроворнее, пока снегом всё не замело, да трескучими морозами народ по тёплым жилищам не разогнало…
Работы, как говорится, конь не валялся. Вот и Аксиньи-Черёмушки некогда обопнуться, она всюду нужна, подмочь, подсказать, подправить недочёт… Помогает мужу по мере сил и возможности, но ей это только в радость… Сынишку покормит, потатошкает, а когда тот заснёт, в люльку и дуй не стой… Глядь, а уже на помощь кличут… Аксинья, чтобы развязать себе и другим матерям руки, в одной из юрт организовала приют артельских ребятишек на день. Дело в том, что ещё три семейные пары изъявили желание обосноваться на стоянке. Ефимка с Черёмушкой были только рады новым соседям.
Поселенцы были молодые семьи, вот и набралось в итоге с десяток ребятни. А чтобы они под ногами не путались, их всех рано утром собирали вместе и оставляли под присмотром самой старшей из детей, десятилетней Настюхи. Как уж она с ними справлялась, одному Богу известно, но все ребятишки были сыты и веселы вечером, а Настюха у них была в большом уважении… Правда, мамашки в течение дня по очереди навещали отпрысков, тем самым помогая молодой няньке…
Переселенцам всем скопом построили времянки. Благо сухостоя в ближайшем сосновом бору было навалом, потому три небольших зимовья буквально за полмесяца вместе с пятистенком четы Быковых основали линию будущей улицы. И пусть самодельные печки дымили, спали вповалку на нарах, где вместо перин солома, а приближающая зима могла стать настоящим испытанием, но переселенцы духа не теряли. «В тесноте, да не в обиде». Гласит народная мудрость, тем самым показывая великую терпимость таёжных жителей…
Дед Ринчин обосновался улусом чуть поодаль от таёжников. По первости среди вековых елей стояло две юрты. В большой юрте дед Ринчин жил, а в маленькой, с разрешения духов верхних миров и хозяина тайги, создавал мази, настойки и порошки из местных трав и растений…
«Шила в мешке не утаишь». Ещё одна поговорка показала свою состоятельность. Как уже говорилось ранее, страждущие начали посещать лесного целителя. Мало-помалу слава про лекаря, естественно, обильно приукрашенная, обитавшего в таёжной глуши, передаваемая из уст в уста, загуляла по сёлам и деревням, и потянулись в Черёмушки болезные со всей округи…
Дед Ринчин никому в помощи не отказывал, но так как путь к ним в долину был долгим, путникам нужно было где-то передохнуть и ночевать. Потому по просьбе деда Ринчина Ефимка со товарищами натянули ещё несколько юрт для путников, и получился самый настоящий улус…
Кстати сказать, Ефимка, не ожидавши того, тоже не остался в накладе от деятельности деда Ринчина. Больного обычно кто-то привозил: сват, брат, отец. Бывало так, что дед Ринчин, посоветовавшись с духами, брался за лечение больного. И что делать сопровождающему, а в некоторых случаях и самому больному? Чем питаться? Ведь лечение травами дело долгое… А выход всегда есть! Идите работать по мере сил и возможности… Возле артельного котла никто голодным не останется…
Таким макаром в Черёмушках появился кузнец Никита. Шибко хороший кузнец, так про него говорили по округе. Только вот с дочкой кузнеца приключилась неприятная аказия, не могла ходить красотулька-любимица папкина. Привёз Никита дочурку к лекарю. После долгого общения с девочкой и духами дед Ринчин взялся за лечение, но предупредил Никиту, что дело это не скорое, много времени нужно…
Кузнец Никита согласен был на всё ради дочурки. Договорившись с Ефимкой на временное проживание и работу, метнулся кузнец в родную деревню и вскорости привёз семью и кой-какой кузнецкий инвентарь. А спустя короткое время поплыл над синеватыми от избытка кислорода сопками мелодичный перезвон молотков о наковальню…
Забегая вперёд скажу: вылечил дед Ринчин дочку кузнеца, заходила, запрыгала, закружилась в пляске девчушка, познавая для себя неведомые до сих пор ощущения от свободы движения, а благодарное семейство так и осталось в Черёмушках навсегда, будоража спозаранку округу мелодичным перезвоном…
Бурлила, кипела, набирая обороты, жизнедеятельность в Черёмушках благодаря неуёмной энергии Ефимки и активной поддержке во всех начинаниях его верных спутников, любимой жены Аксиньи-Черёмушки и лекаря-самородка деда Ринчина, а также своевременной помощи от управляющего Петра Петровича… Чего не скажешь о их соседях Григории и Федуле, проживающих на Кубе и доглядывающих за хайныками богатея Ерофея, правда, вернее нужно сказать, якобы доглядывающих за хайныками.
Скот был предоставлен сам себе, большая часть некогда тучного табуна разбрелась по бескрайней тайге, а та часть, что осталась на Кубе, понемножку истреблялась. Телята нередко становились добычей лесных хищников, а взрослые особи без должного догляда были подвержены болезням, и практически каждую неделю одна голова шла на пропитание «пастухам». Ясное дело, съесть за неделю бычка или тёлочку Григорий с Федулом не могли, но мясо портилось, и его выбрасывали, восполняя свой рацион новым забоем… Куба представляла собой печальное зрелище: редкие немногочисленные табушки скота и полчища раскормленных воронов, своим скрипучим карканьем нагоняя уныние на некогда благодатную долину…
Правда, Григория с Федулом мало волновало то, что творилось вокруг, они терпеливо дожидались своего часа, скрашивая свой досуг отменным шашлыком и огненной водицей, то бишь самогоном…
Начались первые заморозки, по таёжной реке пошла шуга, возле берега намёрз лёд, именуемый как заберег. Взяв с собою харчей на несколько дней, Григорий с Федулом отправились в дорогу, путь их лежал в село к своему работодателю Ерофею. Варнаки решили наведаться к Ерофею до того, как тот приедет по их душу с полицейским чином. Григорий решил, что по заберегу они доберутся до деревни намного быстрей, хребты-то «ломать» не нужно. Но пару хребтов всё же пришлось обходить по тайге, скалы до того сжимали реку, что заберег просто не успевал намерзать на скалах, уносимый быстрым потоком…
К селу подходили в темноте позднего вечера, крались бесшумно с подветренной стороны, чтобы не потревожить дворовых псов… Кот, прихваченный с заимки и сидевший до поры до времени за пазухой у Федула, был их «ключом», чтобы нейтрализовать злобных псов и беспрепятственно проникнуть в дом Ерофея… Два здоровенных волкодава, отпущенных на ночь во двор, дурачились, нарезая круги по просторной ограде. Григорий, пытаясь быть осторожным, открыл запор задней калитки. Псы не зря кушали хозяйский хлеб, они с остервенелым лаем кинулись на шум у калитки. Но друзья-проходимцы сработали чисто. Григорий распахнул калитку перед носом мчавшихся псов, а Федул, крутнув коту хвост, от чего тот взревел во весь голос, бросил его впереди собак. Кот с рёвом сиганул во тьму, собаки за ним, а варнаки шмыгнули в ограду, заперев за собой калитку…
Ерофей в последнее время был сам не свой. Как-то неожиданно привычный уклад бытия был порушен, всё шло через пень-колоду, и Ерофей ничего с этим не мог поделать. Даже жена Ерофея, Акулина, тихая и непритязательная в быту женщина, не в мочь больше терпеть придирок, а иногда и тумаков от своего благоверного, под предлогом нездоровья матери уехала из родного дома в другое село, прихватив с собой дочь. Уехала будто бы ненадолго, да чего-то вот загостилась и домой возвращаться не спешила. Павлуша тоже не был частым гостем в родном доме, всё больше околачиваясь по разведёнкам, которые принимали его, некультяпистого толстосума, с удовольствием… Ерофей с тоской понимал, что не всё ладно в его семействе, и всё чаще разбавлял ту тоску рюмашкой, другой «Смирновки»…
Взлаяли собаки, дурноматом взревел кот.
Чего там приключилось? Отягощённый спиртным мозг соображал плохо, но сущность хозяина, присмотреть за хозяйством, подняла Ерофея. Накинув душегрей, он вышел на крыльцо.
Ночь-то какая звёздная, успела промелькнуть мысль, и в тот же миг от мощного удара в глазах Ерофея промелькнуло тысяча молний, да таких ярких, что он, уже заваливаясь, успел увидеть несколько горшков с засохшими цветами, любовно подвешенными для красоты под навес крыльца Акулиной… И дальше темнота…
Опухший с недельного будуна Павлуша появился у родного дома ближе к обеду. По привычке он сначала зашёл на задний двор, где в зимовье постоянно жил батрак Никитка, а кухарка готовила обеды. Павлуша всегда сначала наводил справки. Как там отец? В каком настроении? И стоит ли являться пред его строгие очи, аль повременить и уловить момент, когда он будет в более благодушном состоянии… Но сегодня кухарка сразу вывалила на Павлушу целый ворох непонятных для неё и Никитки событий.
- Ой! Павлушенька, миленький, предчувствие нехорошее у меня, прямо камнем тяжёлым на сердце жмёт.
Затараторила кухарка, только-только успел Павлуша переступить порог зимовья.
- Время, сам гляди, к обеду, а Ерофей Прокопьевич ещё из дома не выходил, да никогда в моей жизни того не было, чтобы он не вышел ранним утром доглядеть за своим хозяйством. Можа больной совсем лежит, аль ещё чего приключилось…
А тут ещё напасть непонятная, собаки, которых сам Ерофей Прокопьевич вечером отвязал, каким-то образом на улице оказались. Егорка кое-как созвал псов да закрыл в загородке неугомонных. Так они такой вой подняли, что дрожь по коже идет, только-только утихомирились. А в дом мы боимся идти, как бы чего не вышло вдруг. А ты, Павлуша, иди догляди папеньку-то, а то что-то вздыхается мне нехорошо…
Павлуша жадно выпил пол ковша холодной воды зачерпнув из кадушки, стоящей у порога и пошагал к крыльцу. С каждым шагом волнение всё больше сжимало грудь. Вот чёртова баба, ругнулся Павлуша, нагнала страсти. И тут же перекрестился, уж больно смурнО стало на душе…
Только Павлуша шагнул в избу, как в нос ударил омерзительный запах зловония. Посреди горницы, в крови и собственных испражнениях лежал связанный по рукам и ногам Ерофей, или вернее то, что осталось от некогда высокомерного куркуля…
Волостная полиция с ног сбилась, расследуя громкое дело о нападении и ограблении уважаемого человека. Но увы! Налётчики исчезли, как сквозь землю провалились. Только через какое-то время два хозяина хватились и донесли в полицию, что у них пропали лодки «казанки». По всей видимости, преступники ушли вниз по реке на лодках, прихватив с собой всё более-менее ценное из дома Емельяновых. А также, по утверждению родственников, из дома исчезла захоронка с крупной суммой денег и драгоценности. Видимо, чтобы узнать место захоронки, бандиты всячески пытали Ерофея…
Тело его было как один большой синяк, поломанные кости и прочие неприятности. Село замерло в ожидании… Но Ерофей не оправдал ожиданий сельских кумушек… Крепкий организм Ерофея справился и со временем практически полностью восстановился, чего не скажешь о здоровье душевном… Сознание Ерофея остановилось на тех секундах, когда из глаз его от удара по голове сыпанули разноцветные молнии и осветили горшки с пожухлыми цветками, подвешенными Акулиной для красоты на крылечке. Теперь Ерофей днями любовался на мелькающие в глазах молнии и с тихой улыбкой считал горшки. Больше его ничто не интересовало…
Спасибо Вам огромное, что дочитали рассказ до конца. Лайк, поставленный Вами, как капля живительной влаги для уставшего путника. Когда их много, они дают силы для дальнейшего пути.
Мы завсегда рады гостям! Зайти и ознакомиться с нашим каналом, а при желании и подписаться на оный Вы можете ЗДЕСЬ!