– Что же теперь делать, Сильвестр Васильевич? Если эта ситуация получит огласку, моя карьера кончена.
Генерал уже не злился и не нервничал. За столом сидел пожилой и очень уставший человек, с надеждой взирающий на советника. Фальшиво бодрым голосом Лагунов ответил:
– Ну, для начала надо выдать нашему миротворцу бумагу, карандаш, тушь и линейку, чтобы он восстановил бумаги. И у меня есть кое-какие мысли по поводу того, где искать Болховского, если господин инженер согласится помочь.
– Я? – встрепенулся Прокопьев. – Разумеется! Располагайте мною, как вам будет угодно! Говорите, что я должен делать!
В это время вернулись десятские, обыскивающие комнату Болховского, и по их оживленным голосам было понятно: что-то нашли!
– Как вы и сказали, господин статский советник, – на столе лежала записка для вас! – Старший протянул сложенный пополам листок, надписанный: «Господину статскому советнику Лагунову».
Советник вздрогнул и развернул лист, на котором прыгающим почерком было написано:
«Господин Лагунов, теперь вы все знаете. Если хотите, чтобы мадемуазель Дюрбах осталась жива и невредима, похлопочите о моих проездных документах и безопасном пути. Это в ваших силах. Я сообщу вам, как и куда их передать. Мадемуазель Дюрбах будет находиться в надежном месте. А как только я пересеку границу – сообщу вам, где она, в чем даю слово офицера. Если согласны – задерните шторы в комнате на чердаке. В ином же случае… Вы, без сомнения, понимаете, на что может пойти человек, загнанный в угол, которому нечего терять. Б.»
Побелевший Лагунов молча протянул записку генералу.
Нератов встрепенулся:
– Значит он недалеко ушел, раз наблюдает за нами? Пошлите же десятских прочесать окрестности и поймать его!
– Это бесполезно! Наблюдает, наверняка, не он, а его помощники. И находиться они могут, где угодно. Хотя бы в доме напротив. Так что занавеси, если мы хотим спасти вашу гувернантку, придется задернуть. Пошлите слуг.
Генерал разочарованно протянул:
– А может, и черт с ним? Пусть едет? Дорожные бумаги я ему выправлю. А?
– А Фани? – Лагунов удивленно смотрел на старого товарища.
– А с мадемуазель Фани ничего плохого не случится, он же дал слово офицера, – с надеждой в голосе сказал военный. – Не так ли?
Воцарилось молчание.
Тут опять подал голос притихший было Прокопьев:
– Кажется, я знаю, как можно найти поручика. Он интересовался, возможно ли изготовить ствол, который позволит использовать зажигательные заряды. Тогда я ответил, что пока это невозможно. Но я нашел решение!
Генерал радостно закудахтал:
– Другое дело, молодой человек, другое дело! За такое и «Анну» можно получить! А то и «Владимира»! И в столицу вас вернуть удастся!
Лагунов и Прокопьев укоризненно посмотрели на губернатора, и тот сконфузился, как нашкодивший мальчишка. Спросил, притворно нахмурившись:
– И как же нам поможет ваше открытие?
– Я… допустим-м… пройдусь по трактирам и повсюду буду рассказывать, что изобрел ужасное смертельное оружие и не хочу, чтобы оно попало в чьи-то злые руки. Возможно, Болховский клюнет. И тогда вы сможете взять его.
Лагунов постучал пальцами по крышке стола:
– Ну что же, можно попробовать. Хотя шансов, честно говоря, мало. Я на всякий случай попрошу вас, Иван Александрович, выпустить для поручика и мадемуазель Дюрбах проездные документы, а сам постараюсь без лишнего шума, пользуясь своими связями, организовать контроль на границе.
Через несколько часов Прокопьев докладывал Лагунову:
– Бумаги по разрывным пулям я восстановил. Все черновики у меня сохранились, так что это было нетрудно. И еще я изложил мои изыскания об изготовлении укрепленного нарезного ствола, готового выдержать удар такой силы. Это, конечное, не до конца доработанная технология, но мало-мальски грамотный инженер сможет по ней построить опытную модель.
– Самое важное, чтобы в нее поверил наш шпион. Как думаете, сработает?
– Я же г-г-говорю, – взволнованный Прокопьев начал заикаться, – эта технология вполне рабочая. П-п-п-поверит! – Инженер рукой, как гребенкой, прошелся по всклокоченным волосам. – Это знаете, как работает? – Прокопьев принялся было объяснять, но Лагунов перебил его.
– Надеюсь, что так же зажигательно вы будете вещать об этом нашему шпиону. Если все получится и вы хорошо отыграете свою роль, я и генерал обещаем вам, что дела против вас возбуждать не станут. Хотя, боюсь, от дома Нератовых вам будет отказано.
Услышав последнюю фразу, Прокопьев взмолился:
– Ваше высокоблагородие! Бога ради! Убедите генерала не отлучать меня от дома. Я же не преступник! Я просто совершил ошибку!
– Это вы так к генералу привязаны? – удивился Лагунов.
– Я не смогу жить без Софьи!
Странная мысль проскочила в голове советника: «А как бы поступила Фани в этой ситуации?»
«Черт-те что», – выругался он про себя. Эта француженка совсем затуманила ему мозги.
– Ну, хорошо! Буду говорить с генералом о вашем новом изобретении, дай бог, простит и разрешит вам посещать дом. Но теперь только от вас зависит, сможете ли вы убедить Болховского. Ступайте в собрание, общественные места, на квартиры, где обычно бываете, и всюду хвастайте новым изобретением. Надеюсь, что Болховский даст о себе знать. Пейте, кутите, чтобы поручик поверил в ваш успех. Общайтесь со всеми странными личностями. Если все пойдет по плану – он клюнет. И тогда назначайте встречу.
Через час к зданию общественного собрания подъехал тарантас, откуда выпрыгнул Прокопьев. Молодой человек вошел в здание и, кинув плащ на руки швейцару, быстрым шагом взбежал наверх. Время было послеобеденное. За столами сидело несколько купцов, военных низших чинов и даже мастеровых. Заметив знакомого офицера, Прокопьев подсел к нему. Заказал супу, расстегай с рыбой и нарочито громко принялся рассказывать о своем новом изобретении. Капитан, с которым Прокопьев едва был знаком, слушал внимательно. А когда понял, в чем дело, – велел не распространяться на эту тему, и уж тем более не вести такие беседы в присутственном месте. Доев, Прокопьев перешел к столу, где на мелкие деньги четверо играли в вист. Эта игра, популярная среди посетителей лондонских кофеен, недавно пришла в город. Игроки по очереди кидали на стол карты, стараясь собрать у себя лучшую комбинацию. Здесь инженеру разговаривать было не с кем, он потоптался, озираясь по сторонам, и пошел в буфет. Там заказал водки. Выпив, осмелел и начал переходить от столика к столику, начиная знакомство со слов:
– Па-азвольте представиться! Инженер-изобретатель! Изобрел новое оружие, которое перевернет представление о войне. Россия теперь всю Европу может захватить, что там Крым!
Над Прокопьевым смеялись, одергивали его или прогоняли, но за одним столиком молодой штабс-капитан выслушал его внимательно, а после предложил выйти на улицу покурить. Прокопьев на заплетающихся ногах поплелся за новым знакомым. На улице штабс-капитан протянул Прокопьеву открытый портсигар. И после того, как инженер прикурил, ласково произнес:
– Шли бы вы, голубчик, домой. Я, кажется, вас знаю. Вы же в засекреченном бюро числитесь? Не дело вам здесь в пьяном виде расхаживать. Не дай бог, кто донесет. Тогда жди беды – уволят вас.
Штабс-капитан спросил у швейцара одежду «господина инженера», накинул плащ на плечи Прокопьева и вернулся в собрание.
Инженер постоял, пошатываясь, на ветру, и побрел домой. Но далеко не ушел. От стены соседнего здания оторвалась невысокая тень и направилась в сторону пьяного.
