Из детства. Середина семидесятых.
К нашим соседям приехал в гости племянник, из Шерегеша. Парень оказался общительным, и почти с первого дня стал своим в нашей компании. В знак нашего расположения к нему, то ли за смуглость, то ли, что он из далека, Шерегеш, это где-то возле Марса, сразу заполучил кличку, Марсианин, А вообще, он Саша. Вообще, не знаю как сейчас, но тогда у всех пацанов были клички. Я вот сейчас, могу не вспомнить ни фамилии, ни имени, а вот клички, без проблем. Хан, Люлик, Слива, Мерин, Зек, Еропа, Лева... Короче, могу вспоминать долго, и нудно.
Так вот, в один из непогожих дней, пасмурно и прохладно, ни на речке не искупаться, ни на велосипедах покататься, мы собрались у нас на летней кухне, и от нечего делать, ели варенье с хлебом и вели беседы. И вот во время беседы, Марсианин нам рассказал, как они делали маски своих лиц.
- Берем гипс, затем два листочка из тетради, наматываем на карандаш, получаем две трубочки, смазываем морду вазелином, вставляем трубочки в ноздри, это чтоб дышать через них, разводим гипс, и на морду. Затем, когда гипс застынет, снимаем с морды, опять внутри смазываем вазелином, опять разводим гипс, и бац туда, застывает, вытаскиваем, и все морда готова! И хоть тысячу лет, и хрен че ей будет!
Идея увековечить себя, всем понравилась. Но вот где взять гипс? Думали, думали, нет не найдем. А так хочется, ну не в моготу! И меня осенило.
- Марсианин! А если цементом? Он же тоже застывает!
- А че, можно попробовать.
Цемент не проблема, можно найти столько, что хватит не только на нас шестерых, а вообще, на всю деревню.
За дело взялись у нас же на летней кухне, мама на работе, отец спит с ночной смены, свобода.
На правах хозяина первенство досталось мне. Вместо вазелина, смазали лицо сливочным маслом, я улегся на лавку, вставил в ноздри трубочки.
- Давай,- говорю,- накладывай.
Лежу уже минут двадцать, цемент застывает долго, намного дольше чем мы предполагали, но, «охота пуще неволи», терплю. Возможно и дотерпел бы. Да вот, отец проснулся раньше обычного. Только в дверь, и как закричит не своим голосом,- «Валерка!!!»- И выскочил…
С отцом я никогда не связывался, бог его знает, что у него на уме?
- Рвем когти!!!- ору.
На ходу сдираю раствор с лица, толком ничего не вижу, вылетаю за калитку, и… Уже в шаге вижу силуэт бабки, резко беру влево, и врезаюсь во что-то мягкое и объемное. Баба Гутя, так звали нашу соседку через три дома, тащила на себе плотно набитую свежескошенной травой, матрасовку. Бабка цепкая такая, вцепилась в мешок, не оторвешь, поступательное движение, превратилось во вращательное, делаем полный оборот, и падаем. Я еще не очухался, ничего не понимаю, как хлобысь! Море воды на мою голову. Голова бабки рядом с моей, ей тоже досталось. Слышу,- «сынок, че?! Где?! Живой?!,- Хватает меня, поднимает,- стоять можешь?!» Я киваю, а сам думаю, попадет мне не попадет.
- Охо- хо! - Пришла с себя бабка,- в сельсовет пойду-у!
Отец на нее никакого внимания. «Точно попадет»,- думаю.
- Че?!- Подолом рубахи стирает с меня остатки раствора,- Где больно!?
- Нигде не больно, - отвечаю.
Че случилось?- Осматривает меня, а у самого глаза, какие-то бешеные.
Выяснив причину моего загрязнения, глубоко вдохнул-выдохнул, «ху-ух» отвесил мне подзатыльник, отпустил с миром. Подняв с земли, ноющую бабу Гутю, вступил с ней в переговоры.
- Представляешь, - жаловался вечером отец матери,- меня сегодня чуть мандрак не хватил! Захожу на кухню, спросонья еще, смотрю наш на лавке лежит, вместо головы месиво какое-то! И пацаны сидят, варенье с хлебом трескают! У меня в башке, уже поминки справляют! Еп иху мать! В баню за водой! Вылетаю, наш уже на улице валяется, с бабой Гутей! Я бегом, ему на голову все ведро бах! Не соображаю ничего! Маски захотели сделать! Еп иху мать! Пришлось бабе Гуте, три матрасовки травы накосить и принести. Ей видите ли че-то наш, в спине повредил. Врет старая!
Уже позднее, когда я сам стал отцом, понял, что пришлось пережить моему папе.