Глава 3.
Связь со всеми у Широкова была отличная, поэтому, после разговора с полковником, лейтенант тут же начал отдавать распоряжения. На улицах поселка спешно возводились баррикады, в домах оборудовались пулеметные точки, а окопы, окружившие поселок укреплялись брёвнами, мешками с песком, и прочими средствами, оборудовались позиции у единственной дороги, соединявшей Бушевец с остальным красным сектором. Широков был опытным военным, побывавшим в горячих точках , поэтому он отдавал грамотные, тактически верные, чёткие приказы. Работа кипела на всех участках обороны, никто не сидел без дела, а главное была завершена полная эвакуация мирных жителей.
К вечеру поселок начали обстреливать и даже провели массированную бомбардировку. Это означало, что противник настроен решительно, и завтра утром в Бушевце начнется пекло.
Глухой удар, осыпавшаяся на шею земля и вбежавший в блиндаж сержант разбудили Широкова, прилёгшего поспать два часа назад.
-Началось! - в одно слово сержант вложил все свои чувства, поэтому всю серьезность положения лейтенант понял сразу. - На дороге жарко, товарищ старший лейтенант, пол-роты потеряли. Подмоги не будет, не дошла колонна, разбомбили её к чертовой матери. - тараторил запыхавшийся сержант.
- Понял тебя Иваныч. - ответил Широков и только сейчас обратил внимание на заливающуюся разными голосами рацию.
Глухо ухнуло, ещё и ещё... Зелёные вели жестокий артобстрел красных позиций так, что никто не мог высунуться из укрытий. Земля вновь застонала, затряслась, содрогаемая частыми разрывами снарядов "Градов".
Продолжавшийся с ночи обстрел затих так же внезапно, как и начался. Мертвая тишина на миг ударила по ушам.
- Дорогу потеряли! Мы в окружении! - донеслось из рации, - много раненых, двухсотых ещё больше! - истошно надрывался голос одного из взводных третьей роты. У меня десять человек из ста десяти осталось. - упадшим тоном сообщил лейтенанту взводный. - Молодые ребята погибли! - сокрушался он.
- Прохоров, отставить упаднические настроения! Мы будем прорываться. Но сначала, нам нужно сохранить боевой настрой и пережить атаки зелёных! - прокричал в рацию Широков. - Ты меня понял?!- добавил лейтенант.
- Так точно. - уже спокойно ответил Прохоров.
Снова земля загудела от многочисленных разрывов; работали "грады". Рация молчала, все сидели в укрытиях и говорить сил уже не было.
После полудня Зелёные пошли в атаку; началась зачистка. Громкоговорители призывали сдаться, сложить оружие. Какой-то полковник Зелёных обещал жизнь в достойных условиях, говорил об объединении России.
Примерно две трети личного состава сдались в плен. Ещё державшиеся очаги обороны замолкали.
Дверь блиндажа резко распахнулась.
- Оружие на землю! - громко заорал неизвестный голос.
Лейтенант, обескураженный внезапным нападением, был вынужден повиноваться.
- Руки за голову и на выход! - уже мягче скомандовал, по видимому солдат Зелёных.
Широков послушно выполнил приказание и вместе с сержантом и связистом вышел из блиндажа. Яркий солнечный свет на миг ослепил лейтенанта, и тот не сразу разглядел окружающую обстановку.
Пленных вели два хорошо сложенных конвоира. На их плечах были зелёные повязки, а на шевронах ярко алел красный герб Москвы и флаг России. В целом экипировка довольно сильно отличалась от снаряжения бойцов красного сектора: она была лучше, камуфляж был другим, а главное, что больше всего поразило лейтенанта, солдат Зелёного сектора был вооружен западной винтовкой Хеклер Кох 416.
- Что это у вас за объединение России такое, за которое вы воюете с западным оружием? - задал неудобный вопрос лейтенант.
- Молчать! - гаркнул один из конвоиров, а другой, кто постарше на вид ответил простодушно:
- Что дали, с тем и воюем. Тут главное идея; все равно другого не будет.
После тщательного изучения двух пленивших лейтенанта бойцов, Широков огляделся вокруг. Его взгляду предстал рыхлый окоп, из которого на удивление быстро успели убрать трупов, немного поодаль виднелись дымящиеся остовы зданий. В одних с неистовой силой ещё бушевал пожар, а из других огромными клубами валил чёрный дым. Где-то в поселке ещё раздавались одиночные выстрелы, едва-слышное стрекотание автоматных очередей. В лазурном ясном небе высоко стояло летнее, солнце, его изредка затенял черный дым, идущий из построек разрушенного посёлка. Жестокий артобстрел превратил населенный пункт в руины, куда уже навряд ли вернётся жизнь.
Пленных вывели из окопа и теперь они шли по разбитому тротуару, а вернее по рыхлой земле, из которой торчали куски асфальта и изкорёженные осколки от снарядов. Широков смотрел по сторонам с сожалением думая о том, что совсем недавно в поселке кипела жизнь. Нет, она ещё не угасла и по-прежнему шла своим чередом, только теперь мирных жителей сменили снующие туда-сюда бойцы, а гражданские машины - проезжающие военные грузовики, громко урчащие мощными моторами. Внимание Широкова привлёк и лязгающий траками танк, ползущий по изувеченной дороге. Лейтенант осознавал, что техническое оснащение Московского сектора значительно превосходит Питерское, и с таким темпом наступления Красному сектору осталось жить месяца три. Всё могла решить только дипломатия или ликвидация существующей власти в Москве и приход новой, с коммунистическими взглядами, готовыми к сотрудничеству, а не к войне. Первый способ решил бы проблему точно не в интересах Красного сектора, а второй казался невозможным.
Через пять минут ходьбы взору открылась небольшая площадь, где в походные колонны были выстроены пленные. Они выглядели весьма мрачно: на груди не красовались бронежилеты, кое-где, то на руках, то на ногах виднелись окровавленные бинты, у некоторых они окутывали головы с сочащейся из ушей кровью.
- Ты командир? - спросил один из зелёных у Широкова, глядя на запылившиеся погоны.
- Я. - угрюмо и коротко буркнул лейтенант.
- Возглавишь, значит , колонну. Ну, "возглавишь" громко сказано; просто пойдешь впереди, как начальник, да за дисциплиной будешь следить, чтобы твои вояки не брыкались и не пытались бежать. Один косой взгляд, одно неправильное движение хоть у одного и все трупы, ясно? - грубо продиктовал свои условия зелёный и больно ткнул дулом автомата Широкову в спину. - Дуй, разъясняй им ваше незавидное положение. - Добавил он.
Широкову ничего не оставалось делать как повиноваться. Он молча прошел к колонне. Солдаты, узнав командира, приободрились, приосанились, кто как мог, в глазах блеснули радостные искорки. "Живой!" - донеслось из колонны и по рядам прокатилось заметное волнение.
- Молчать! - крикнул грубый зелёный и выпустил короткую очередь из своего "Хеклера" в воздух. Гомон затих, и в колонне повисла тишина, нарушаемая только хлюпаньем грязи от нервных переступаний пленных с ноги на ногу.
- Значит так, товарищи бойцы, - понуро начал Широков свою речь, - положение наше незавидное: мы были окружены и раздавлены превосходящими силами врага. Кто-то из вас смалодушничал и добровольно сдался в плен, кто-то отстреливался до последнего патрона, кто-то был пленен будучи без сознания, кого-то застали врасплох - это неважно. Сейчас мы все в одном плену, во власти злостных захватчиков. Они борются за объединение России, а экипировку имеют западную. Видите, вон там, - Широков указал рукой на стоящую в дали кучку зелёных, от которой доносились обрывки английской речи,- нихрена не русские стоят, а воюют за Россию! Сейчас нам главное выжить, ведь живые, мы не способны дать отпор врагу, а мертвыми мы даже мухам сопротивляться не сможем. Для этого нам нужно выполнять указания того бойца. - Широков жестом указал на конвоира. - Нас сейчас поведут куда-то, куда именно не знаю, если не будем пытаться бежать, нас оставят в живых. А там придет наш час, и мы уж его не упустим ! Победа будет за нами!
- Ну ты гнида! - конвоир замахнулся прикладом на Широкова...
- Стоять! - осадил бойца невесть откуда взявшийся, немолодой на вид капитан. - Слово - не дело. Говори он, что полетит сейчас на луну ты сочтёшь это бредом и не отреагируешь...
- Но он оскорбляет нашу идею... - перебил капитана солдат, все ещё держа приклад у затылка Широкова.
- Он говорит такой же бред! - повысил голос капитан. Никому он отпор не даст без оружия и тем более с ранеными на плечах, а ободрительная речь - вещь важная, порой слова жизнь людям спасают, дают надежду, и это главное. Так зачем же просто так жестоко бить безоружного человека, чтобы спустить на нем злобу? Отставить, сержант, не смотря ни на что отставить! Это люди , такие же как мы; на одном языке с нами разговаривают, одной нации мы; а свои своих не бьют, запомни сержант!
- Есть. - ответил пристыженный сержант, пыл которого мгновенно угас после слов капитана, и убрал автомат, повесив его на плечо.
Широков с благодарностью посмотрел на капитана и вдруг узнал в нём своего старого сослуживца, с которым они вместе, в одной роте воевали, будучи на СВО в армии России.
- Миха, ты ли это? - не веря своим глазам неуверенно спросил лейтенант.
Тот на миг прищурился, всматриваясь в лицо Широкова.
- Володя? Широков? - удивился капитан, - Неужели тот самый? И правда! Володя! Живой! Я это, Володя! - радостным эмоциям капитана не было предела. Он подошёл к Широкову и крепко пожал ему руку, после чего они обнялись, сильно хлопая друг друга по спине. Радость встречи после долгого расставания нарушил лязг передёрнутого затвора.
- Гнида, предательская! - послышалось восклицание сержанта зелёных. Капитан обернулся и ничуть не растерявшись сказал:
- Оружие убрал живо! Неприятностей захотел? Полковник не любит, когда его подопечные между собой враждуют. А виноват будешь ты, сержант.
- Да полковник меня благодарить будет, что сволочь сумел вычислить и ликвидировать. - огрызнулся сержант.
- Рядовой! Помоги-ка мне разобраться с сержантом! - скомандовал Миха ещё одному конвоиру Широкова, который всё это время стоял в стороне, дымя сигаретой и внимательно наблюдая.
- Слушаюсь, товарищ капитан! - мгновенно отреагировал тот и, ловко сняв автомат с предохранителя и загнав патрон в ствол, прицелился в сержанта. Всё это он сделал без малейших колебаний, будто был готов стрелять в мишень, а не в сослуживца и непосредственного командира. Видно сержант рядовому не нравился, и он лишь искал удобный момент, чтобы устроить неприятный сюрприз.
- Эй, гайс! Джентельменс, вашу мать! - крикнул капитан иностранным союзникам. - Ком, ком сюда. - поманил капитан, делая соответствующий жест рукой.
Те послушно подошли на место события и, видимо смекнув, в чем дело, обступили сержанта.
- Сдайте оружие, сержант, не нарывайтесь! - протянул руку вперёд Миха.
Сержант, не ожидавший столь стремительно развития событий, сдался и покорно отдал автомат капитану.
- В колонну военнопленных встать! И броник свой тоже сними с разгрузкой! - с довольной ухмылкой вынес приговор Миха.
Сержант молча поплёлся к колонне под веселые возгласы пленных. Встав в ряд со своими врагами, сержант получил от них несколько ударов локтями в бок, но дальше дело не пошло.
- Ну что, Володя, грустно всё это, но ты тоже должен встать туда. - Понизив голос с сожалением сказал капитан. - Я постараюсь выхлопотать тебе освобождение от работ и, возможно, через месяц тебя отпустят из плена, но без права воевать против нас.
Широков грустно вздохнул и вслед за сержантом двинулся к колонне.