(повесть)
Четвёртое воспоминание из моей жизни...
Большой проказник.
Приятные весенние хлопоты.
На следующий день Наташа пришла к нам со своей курицей и обратилась к бабушке в Вере:
- Бабушка вот вам самая лучшая наша курочка, ей всего два года. Вы не отваживайте, пожалуйста, свою квохчу, а отдайте её нам, мы с мамой решили тоже цыплят вывести, я её уговорила. Обещала ей за ними ухаживать сама.
Бабушка Вера пошла в сарай и отдала ей беленькую молоденькую курочку, сказала, что она первый раз пытается у нас сесть на яйца.
Наташа тут же унесла её, а на следующий день доложила, что мама вчера вечером после дойки, когда она уже спала, посадила курочку, как и мы в кухне высиживать цыплят. Весна в этом году выдалась бурная и ранняя. В начале марта уже сошёл снег, и мы с Наташей бегали на луг, залитый тонким слоем паводковых вод.
Он находился за нашими сотками под картошку. Эта была наша земля. Она являлась продолжением нашего участка шириной около двадцати пяти метров и начиналась сразу за поперечным забором, замыкающим наш двор. Она тянулась до самого луга и была отделена от соседской, такой же земли, с двух сторон проволокой на тонких дубовых столбиках. Почти посредине, этой вспаханной под зиму земли, с луга шла нетронутая полоса старого гостинца, по ней завозили на телеге сено и дрова к знакомым нам по зиме воротам. Помните, дед снимал это звено, чтобы убирать снег со двора, в который потом врезались наши санки. Мы приоткрывали ворота, и по еле заметной тропке, посредине гостинца, бежали вниз пятьдесят метров, пока не кончится наш участок. Там я в резиновых сапожках, своего двоюродного брата Алексея, они пришлись мне в пору, пускал сделанный из доски кораблик. Наташа стояла у воды, у неё не было резиновых сапог. Тогда она захотела играть в морской бой. Она представила себя береговой артиллерией, поэтому старалась попасть в мой кораблик своим резиновым мечом, что бы подбить его. Иногда ей это удавалось. Тогда она взбрасывала руки вверх, высоко подпрыгивала и кричала:
- Подбила! Подбила! Моя победа!
Я отходил всё дольше от берега, и ей всё труднее было попасть мячом в кораблик. Вот я отошел от берега настолько, насколько, мне позволяли сапоги. Сейчас Наташа никак не могла попасть в кораблик, и всё время злилась на меня, хотя за её мечом приходилось лазить мне. Мне даже пришлось взять длинную палку, чтобы доставать мяч. Я так уставал, что говорил:
- Всё Наташа, сколько можно, остановись, ты проиграла.
- Ещё один последний разок.
Просила Наташа и снова промазывала. И я снова шел в воду за мячом. Так продолжалось до тех пор, пока я не произносил:
- Всё я устал и ухожу домой.
Тогда она бежала впереди меня и кричала, что я проиграл, потому что устал. С каждым днём вода всё дальше уходила от пашни к железнодорожной насыпи, пока совсем не спала. Мы следили, чтобы у курочки, сидящей на яйцах, был корм и вода и пополняли их когда, те были на исходе. Я ни разу не видел, когда курочка их клевала. Наверное, она питалась, когда нас не было дома, потому что дед говорил:
- Куры ночью ничего, не видят.
Однажды дед принёс с хутора, накопанные с осени кустарники и поросли плодовых и косточковых деревьев с уже набухшими почками. Они были прикопаны и хранились в старой перегнившей навозной куче. Дед до обеда с бабушкой Домной копали под них ямки в огороде и палисаднике. А потом мы с Наташей пришли к ним на помощь в посадке. Мы опускали корни в ямки и держали саженцы точно по вертикали, а они засыпали их смесью торфа и земли.
Дед говорил, что через три года он привьёт поросль веточками от деревьев с хутора. Дед выделил несколько саженцев Наташе, и мы понесли их к ним домой. Во дворе встретили дядю Колю, Наташиного папу. Я сразу поблагодарил его за оказанную помощь, по моей доставке от холма. Потом мы все вместе посадили саженцы. Папа Наташи сообщил нам, что отпуск у него закончился, и он послезавтра выходит на работу. Затем он пригласил меня к себе в дом, но я сказал:
- Сегодня уже поздно, дедушка и бабушки волноваться будут, Как-нибудь, в другой раз. У меня к вам есть одна просьба, если можно, отдайте парням санки, они к нам хорошо относились. В том, что я чуть не попал под машину, виноват я сам, так уж получилось.
- Если сам пострадавший так просит, то отдам.
Сказал дядя Коля и пожал мне, как взрослому на прощанье руку. На следующий день дед сказал:
- У нас произошла первое из ожидаемых радостных событий, крольчиха принесла крольчат.
Мы с Наташей побежали их смотреть. Они были разного, но красивого окраса. Маленькие с длинными ушами. Крольчиха не отходила от них и мы, как следует, долго не могли рассмотреть крольчат. Были там, пока не прогнал нас дед. Через три дня бабушка Домна, застала нас снова у клетки, когда я уже выманил крольчиху морковкой и листьями капусты, и мы беспрепятственно рассматривали её таких симпатичных деток. А руки Наташи уж даже открыли щеколду на клетке, и были готовы в любой момент открыть дверцу и взять крольчат за ушки, как потом она это делала.
- Пойдём, покажу, вы будете вторыми после меня, их ещё даже дед не видел.
Позвала нас бабушка Домна. Наташа нехотя закрыла щеколду, и мы пошли за бабушкой. Она привела нас в сарай к поросятам. В средине первого загона, освещённая лучами тёплого весеннего солнца, пробившимися через стекло окна, расположенного на высоте человеческого роста, лежала вытянувшись на боку свинья. К её соскам были пристроены крошечные поросята, они с таким удовольствием сосали мамку, что звуки от их кормёжки расходились по всему сараю, а гордая мама - свинья только изредка похрюкивала им в такт.
- Утром кормила никого не было, а сейчас пришла кормить и увидела.
Сказала бабушка Домна, вылила корм в корыто и увела нас с сарая, не дав Наташе даже сосчитать их. Та не обиделась, а побежала к бабушке Вере рассказать о увиденном в сарае. Дед узнал о приплоде, только поздно вечером, когда вернулся с правления колхоз. Он договариваться с председателем и нам завтра дадут лошадь сажать картошку. За ужином дед сказал бабушкам:
- Год по всем приметам будет сухой, надо посадить раньше, пока лошади в колхозе свободны.
Рано утром дед с бабушкой Домной разнесли вдоль гостинца по всему полю семенную картошку, отобранную ещё с осени. Бабушка Вера насыпала ему по два ведра в мешки. Бабушка Домна носила картошку ведром. Сама набирала и высыпала в пустые мешки, разложенные заранее по краям гостинца. Разбудила меня Наташа. Она взобралась ко мне на печку ещё утром, и ждала моих родственников, не зная, где те находятся. Наташа, не решилась меня разбудить, легла рядом и вскоре уснула сама. Проснулась, когда бабушки пришли домой.
Мы начали завтракать. Вскоре подъехал дед на телеге по гостинцу. Он выпряг лошадь и пришёл к нам завтракать. За завтраком мы тоже вызвались сажать картофель. Дед сказал:
- Бабушки и сами справятся, что с вас толку, будете только озоровать да землю утаптывать.
На это бабушка Вера ему возразила:
- Я уже старая и мне нужна помощница, я возьму к себе Наташу. Та подпрыгнула от радости.
- Мне тоже одной будет скучно, я возьму тогда к себе Виктора, - сказала бабушка Домна.
Я никогда не сажал картошку и был уверен, что пользы я большой не принесу, но не хотел ударить в грязь лицом перед Наташей, и согласился помогать бабушке. Мы собрали остатки со стола Шарику, и я пошёл его кормить, а так же захватил в карман ломать хлеба со стола на всякий случай, вдруг пригодится.
Шарик уже ждал. Для него наступили не лёгкие времена. В пост ему не попадало костей, да и с цепи никто не отпускал. Правда, когда дед ездил за саженцами на хутор на велосипеде он брал с собой собаку. Там то, Шарик в последний раз и отвёл свою душу, наелся мышей столько, сколько вошло в его живот. От такой жизни Шарик начал линять, шерсть клочьями оставалась на руках и одежде. Пока я кормил собаку, Наташа уже успела потаскать крольчат за уши и побывать у поросят, которые заметно подросли. Телега стояла у ворот. Следы от её колёс и копыт лошади были видны на молодой траве гостинца. На телеге был плуг. Но где лошадь? Я поднял голову, она паслась на краю луга. Что-то до боли знакомое уловил мой взор.
Коричневый окрас, белые чулки ниже колена, и белая звездочка на лбу, всё та же чёрная длинная густая грива за которую я держался, едя верхом, когда провожали лошадь на луг, на хуторе. Орлик, милая моя лошадка, я узнал бы тебя из сотен лошадок. Я побежал к Орлику. Он тоже узнал меня и заржал на весь луг. Вот мы стоим вместе, я дотрагиваюсь до его шеи, слёзы сами катятся по моим щекам. А он смотрит на меня своими огромными тёмными глазищами, шевелит губами, вроде, что-то хочет сказать. Я вспомнил про ломоть бабушкиного хлеба, достал его с кармана, и на раскрытой ладошке протянул лошади. Орлик нежно взял его своими губами, слегка касаясь ладони. В это время подошёл дед, и ни слова не говоря, увел лошадь к телеге. Только много позже, я случайно узнал, что он со стороны наблюдал нашу встречу. Видать Орлику в колхозе жилось несладко. Неухоженный, худой, и следы от кнута на задней части тела. Вскоре мы начали сажать картошку. Дед распахал борозду, от гостинца и мы по наружной стороне воткнули картошку. Дед следующим проездом засыпал наши посадки и открыл борозду для посадки. Мы её засадили. Сажать надо было ростками вверх, немного придавливая к земле на определённую глубину. Граница посадки каждого человека была отмечена палочками. Я всё делал, как показала мне бабушка Домна. Она даже несколько раз за мной проверила и осталась довольной.
Бабушка Вера регулярно делала замечания Наташе, то она не достаточно придавила к земле картошку и та осыпалась в борозду, то далеко посадила друг от друга. Пока та не освоила эту нехитрую премудрость. Орлик без устали нарезал борозду за бороздой, а мы её засаживали картошкой и скоро перешли на другую сторону гостинца. Тут дед присел отдохнуть, а я воспользовался моментом и принёс Орлику ведро очисток от разных овощей с кухни. Орлик съел их, пока отдыха дед. А Наташа побежала и успела потаскать маленьких кроликов за ушки.
Вскоре мы засадили всё поле, и дед уехал с Орликом на конюшню. Странно, он даже не разрешил мне прокатиться на лошади верхом. Время летело быстро, и интересно проходил каждый день. Вот и сегодня прилетела стайка скворцов. Она погалдела, покружила над нашим подворьем и улетела. Вскоре на веточку у старой скворечни, прибитой на главном фронтоне сарая сел скворец, во рту он держал какую-то букашку и долго смотрел по сторонам, наконец, юркнул в скворечник, немножко там побыл, и вылетел обратно без неё.
Сел на ветку и громко запел, словно подзывал кого-то. Скворечня была старая и перевезена с хутора, на длинном шесте, шест прибит гвоздями к фронтону сарая и сориентирована она отверстием на юго-восток. Когда скворец отделился от стаи, я не заметил. Весь чёрный с лоснящимися перьями он широко раскрывал свой жёлтенький клювик, и для кого-то пел несколько дней. Увидев его, бабушка сказала:
- Дом выбрал, боишься оставить его, а пары всё нет. Жди, жди, может, согласится, какая птаха на старое жильё.
Через несколько дней у него все же появилась подруга, и он уже пел редко, а больше таскал всяких козявок в своем клюве и кормил её. В один из таких дней мы вернулись домой к обеду, после очередного кормления нашего хозяйства и увидели, как у печки бродила рябенькая курочка, а за ней гурьбой бегали цыплятки. При виде нас мать вернулись в гнездо, и цыплятки спрятались под ней. Отдельные из них уже осмелели, и время от времени, выглядывали, из-под расставленных в разные стороны крыльев мамы. У курицы был такой устрашающий вид, что казалось, она вот, вот бросится на любого, кто дотронется до цыплёнка. Бабушка Вера бросила всё и стала готовить корм для цыплят. Она сварила два яйца в крутую, затем сняла скорлупу и измельчила их ножом на деревянном кружке до крошек. На пол положила фанерку и смела этим ножом всё с кружка. Увидев корм, курочка вылезла с корзины и позвала за собой цыплят.
Те с писком вылезли с корзины и кружком обступили маму. Курочка начала стучать клювом по фанере показывая цыплятам, что надо кушать. Сама перестала клевать, как только цыплята вошли во вкус, и стала следить за ними. В это время бабушка заглянула в корзину и увидела, что там осталось несколько яиц. Одно из них было наклёвано, и маленький цыплёнок, глотнув свежего воздуха, обламывал своим неокрепшим клювиком скорлупу яйца изнутри, пытаясь из него выбраться. Бабушка подозвала нас, и показала нам это чудо. Я впервые в жизни увидел, как рождается цыплёнок. За это время курочка успела поклевать зёрнышек и попить воды, а её детки вычистили фанеру до крошечки. Потом курица запрыгнула в корзину и помогла цыплёнку окончательно вылупиться из яйца, доклевала его скорлупу и села на яйца. Цыплята, не найдя больше крошек, запрыгнули курице на спину, а оттуда под крылья. Три цыплёнка остались на верху, и лишь не много побегов по маме, нырнули под крылья. Мне очень понравились цыплята. Наташе, наверное, тоже, потому, что она не пропустила ни одной кормёжки. Наташа даже помогала мне крошить им корм. Дни были солнечные, и мы проводили их в огороде, помогая бабушкам сажать, лук, морковь, свеклу. Играли во дворе в мяч. Даже один день дед пробовал учить меня кататься на своём велосипеде. Детского велосипеда у нас не было. Катался я по тропинке на лугу. Одной рукой я держался за его раму, другой за руль, а ногами крутил педали. Но у меня не очень получалось, из-за моего маленького роста. Я быстро уставал и у меня не получался поворот.