Сказать точно, откуда пошло это название, сейчас вряд ли кто-то сможет. Но такое прозвище дали когда-то дому пианиста Феликса Блуменфельда в Ялте. Впрочем, не совсем его это была обитель, а о причинах удивительного имени дома и о музыкальной жизни Ялты говорим с сотрудником Ялтинского историко-литературного музея Ольгой Копыл.
Дом, который построил...
- Дом, о котором мы говорим, - начинает свой рассказ Ольга Александровна, - находится в Большой Ялте, в поселке Никита, вблизи нижней границы Никитского ботанического сада. Никитский ботанический сад - одно из самых замечательных и знаменитых мест в Большой Ялте. Он был открыт в 1812 году, и его саженцами были заполнены и созданы все парки Южного берега и все общественные садовые пространства. Так как в Никитском ботаническом саду всегда кипела жизнь, то рядом с ним довольно быстро стали появляться и личные дачи. Там селились люди знаменитые и состоятельные. Были участки у графа Воронцова и у графини Орловой. И там же, вблизи ботанического сада, был участок Анастасьевых. Виктор Константинович Анастасьев был человеком замечательным, имея столь серьезную профессию: он был симферопольским прокурором и мировым судьей Ялты, очень любил музыку и прекрасно в ней разбирался, получил профессиональное музыкальное образование. У себя дома он всегда охотно принимал музыкантов и людей, тонко чувствующих это искусство, а позже супругом его дочери Марии стал талантливый музыкант Феликс Михайлович Блуменфельд.
Дом прокурора Анастасьева и есть тот самый интересующий нас дом, который получил название «Музыкальная шкатулка». Появился в Никите он достаточно рано. В нем принимали гостей уже в 1870-х годах, когда в самой Ялте для музыкальной жизни ничего еще не было сделано. В то время здесь был только городской клуб на набережной, и исследователи затрудняются с определением его местонахождения.
- Вероятнее всего, - предполагает Ольга Копыл, - он находился в конце набережной, там, где потом будут выстроены корпуса роскошной гостиницы «Джалита». В данный момент это территория сквера Калинина. Чуть позже, в 1880-х, появится и городской сад с его курортным залом, музыкальными раковинами и городским театром, и здание гостиницы «Франция», во дворе которой откроется музыкальный магазин Юлиуса Пфайфера. Его станут называть музыкальным салоном Ялты. В 1901 году на улице Екатерининской, в доме под номером 3, появится великолепнейшая музыкальная гостиная, или Мавританская гостиная, только что отстроенного дома композитора Александра Афанасьевича Спендиарова. Но все это будет позже, а пока, в 1870-х и в начале 1880-х, вся музыкальная жизнь будет сосредоточена в гостеприимном доме Анастасьевых в Магараче, как называлась тогда эта местность (Магарач - это нижняя часть поселка Никита, прилегающая к ботаническому саду - прим. ред.). Дом Анастасьевых в Магараче построен в стиле таврического романтизма, очень типичного для Южного берега того времени. В этом же стиле исполнено императорское имение Ливадия. Дом Анастасьевых в Магараче великолепно изображен на картине Екатерины Юнге, произведение это находится в экспозиции нашего музея. В доме Анастасьева проходили дружеские творческие вечера на высочайшем уровне мастерства, ведь гостями этого дома были лучшие композиторы той поры!
«Обычная часть обычной жизни»
У Анастасьевых в 1879 году побывал Модест Петрович Мусоргский. Туда приезжал в 1881 году Николай Андреевич Римский-Корсаков со своими друзьями - семьей Фортунато: Михаилом и Софьей (в девичестве Стасовой), дочерью знаменитого критика Стасова, который был большим знатоком и литературы, и музыки.
- Говоря строго, - продолжает Ольга Александровна, - мы не можем назвать этот дом музыкальным салоном, но можем назвать его музыкальной гостиной, а собрания эти вряд ли сопоставимы с концертами. Это были музыкальные встречи, или встречи по интересам. Действительно, всех собравшихся объединяла любовь к музыке, и эта чудесная, творческая, приподнятая атмосфера была по душе хозяину дома, Виктору Константиновичу Анастасьеву, который всеми силами ее поддерживал. Нужно также отметить, что музыка в те времена была большой частью жизни: не исключительным событием, как сейчас, когда мы буквально несколько раз в год собираемся на концерт или в театр, а обычной частью обычной жизни. Музицированию учились все. Разница была, наверное, только в силе таланта, в «размере голоса», как тогда говорили, и в избранном музыкальном инструменте, более или менее сложном для освоения. Музицирование было обыкновенной частью каждого дня. Музицировали утром, чтобы пробудиться и излить свои переживания, свои грезы. Обязательно музицировали по вечерам, когда собирались друзья. Музицировали для того, чтобы кого-нибудь приятно впечатлить или подбодрить. Сочиняли для того, чтобы каждый день сделать новым, не похожим на предыдущий, сохранить его в памяти и в душе. Поэтому, говоря о музицировании, о музыкальных вечерах, мы должны рассматривать их как большую часть жизни. И, наверное, поэтому так сложно их документировать. Ведь человек не пишет о том, что считает привычным, о том, что считает повседневным. Мы очень редко запоминаем, что мы ели на завтрак. Мы почти никогда не запоминаем повседневные, пусть и приятные для нас разговоры. Поэтому, к сожалению, и о вечерах, которые проходили в доме Анастасьева в Магараче, известно не так много. Возможно, однажды, когда мы перечтем переписку Феликса Блуменфельда и Марии Анастасьевой, мы сможем рассказать об этом больше. Но сегодня, к сожалению, не получится.
Исследователи истории, как настоящие детективы, должны погружаться в прошлое до деталей и судить о том времени уже исходя из знаний о нем. Из нашего века можно здорово ошибиться в оценке происходящего. Нам сложно представить, но музыка сопровождала человека XIX века повсюду, как нас сегодня наш смартфон.
- Для нас сейчас, - говорит Ольга Копыл, - как для людей, не имеющих музыкального образования, могут быть непонятными какие-то шутки того времени или в чем посыл выбора того или иного произведения, но для людей того времени это легко читалось. Модными жанрами в то время были мелодекламации и ритмодекламации. Мелодекламации - это нечто вроде художественного чтения под музыку, чтения напевного, практически пения. В ноты необходимо было попадать и для мелодекламации, и, как правило, музыку писали специально на выбранный текст, например к произведениям Пушкина, Лермонтова, Фета. К уже готовому стихотворению подобрать готовое произведение почти невозможно. Ритмодекламация - жанр более прогрессивный, он напоминает современный рэп, более рубленые рифмы. Так легко было бы читать Маяковского или Северянина, как, в общем-то, и делали их современники. Мы можем предположить, что декламации имелись в том числе и в музыкальных кружках Ялты, они не требовали профессионального исполнения.
Гостеприимные дома ялтинцев
Феликс Михайлович Блуменфельд - талантливый пианист, аккомпаниатор, композитор и дирижер, и его судьба тоже неразрывно связана с Южным берегом. Его возлюбленной и супругой стала Мария Викторовна Анастасьева, дочка Виктора Анастасьева. В 1881 году Феликс часто бывал там, чтобы проводить время с любимой Марией, радовать ее игрой на пианино, подбадривать шутками, гулять с ней в саду.
- Конечно, ему необходимо было понравиться и будущему тестю, - рассказывает Ольга Александровна. - Для этого ему нужно было иметь серьезную специальность, иметь возможность в будущем прокормить семью. Феликс тогда учился в техническом университете, но душа его была отдана музыке. Поэтому, когда в том же 1881 году он познакомился с Николаем Андреевичем Римским-Корсаковым, сочинения которого любил, которого очень уважал как музыкального деятеля, как композитора, это знакомство повлияло на его судьбу и взгляды на жизнь. Именно Николай Андреевич убедил юношу в том, что, если он переменит профессию и серьезно займется музыкой, он сможет добиться успехов и его благосостояние тоже не пострадает, он сможет создать семью с Марией. Эти благие предзнаменования в полной мере сбылись! Феликс с того же года стал заниматься в классе у Римского-Корсакова и получать профессиональное музыкальное образование. Позже он станет не только опытным аккомпаниатором и пианистом, но и дирижером Мариинского театра, будет давать концерты в консерватории.
Феликс Михайлович Блуменфельд женится на Марии Анастасьевой. У нее будет слабое здоровье, и поэтому больше шести месяцев в году они будут проводить на Южном берегу в Магараче. Им будет принадлежать полдома, и позже, уже в начале XX века, дом Анастасьева в Магараче чаще будут называть домом Блуменфельда.
- Или Блума, как его дружески называли здесь, - улыбается Ольга Копыл. - В Ялте Блуменфельда считали самым лучшим на свете пианистом. Говорят, что его мог превзойти в игре на инструменте только Антоний Аренский, который тоже приезжал к нам, но совсем ненадолго, лишь на четыре месяца. Красавца Блуменфельда в Ялте любили: у него был легкий характер, он великолепно играл, искрометно шутил и охотно составлял компанию, часто бывал в гостях. В фондах нашего музея хранится фотография, где Феликс Блуменфельд развлекает беседой семью Красновых, сидя на балконе их дома в Ялте. Два композитора - Феликс Блуменфельд и Александр Афанасьевич Спендиаров были учениками Николая Андреевича Римского-Корсакова, а Римский-Корсаков, в свою очередь, был одним из представителей «Могучей кучки» и следующего выросшего из нее музыкального кружка - Беляевского кружка. К тому же он был наследником архива Мусоргского и тем человеком, который подготовил его для последующих изданий. Преемственность в музыке много значила, и дружба между названными музыкантами тоже была крепкой и постоянной. И главное - все они бывали у нас в Ялте. И наверняка каждый был в гостях у своего друга Феликса Блуменфельда в имении в Магараче.
Если Николай Андреевич Римский-Корсаков и Модест Петрович Мусоргский приезжали в Ялту ненадолго, только на отдых или ради гастролей, то у Александра Афанасьевича Спендиарова тоже был дом на Южном берегу, и не где-нибудь, а прямо рядом с набережной, на улице Екатерининской. Дом этот был построен к 1901 году, и перед въездом в него молодой семьи Александра Афанасьевича и его супруги Варвары Леонидовны там был сделан ремонт.
- И так случилось, что к моменту, - продолжает Ольга Александровна, - когда был отстроен их дом, в Ялте не стало городского театра, он сгорел. И поэтому многие творческие вечера, концерты, выступления и, конечно же, дружеские встречи проходили в их доме тоже, для этого была приспособлена роскошная «Мавританская гостиная». Для творческих людей очень ценна возможность собираться вместе, видеться с единомышленниками, подзадоривать друг друга, дарить друг другу новые идеи в творчестве. Вообще, развитие русской музыки не было бы возможным, если бы ее новаторы, если бы те, кто ее, по сути, создал, не были так дружны между собой и так горячо друг друга не поддерживали во время выступлений и защиты своих сочинений. С поддержкой все дается намного легче, и, конечно, роль ялтинских музыкальных встреч, ялтинских музыкальных гостиных в этом тоже была велика, потому что здесь, на юге, все говорит, все призывает к занятиям творчеством. Недаром в Крыму всегда было много художников, музыкантов, писателей и поэтов, и их вереница не прекратилась и до наших дней. И значительную часть доброй славы нашему городу как раз создали такие лица и музыкальные гостиные, а попросту говоря - гостеприимные дома ялтинцев, которые охотно открывали двери для друзей, единомышленников и для тех новых людей, которые могли разделить и перенять их взгляды на творчество и на творческие процессы.
Жилой дом вместо колыбели музыкальной культуры
После старшего поколения музыкантов в Ялту наезжало и молодое поколение сочинителей. С 1898 года в Ялте побывали Федор Иванович Шаляпин и Сергей Васильевич Рахманинов, приезжали Антоний Аренский и Александр Глазунов. В Ялте всегда с нетерпением ждали новых концертов, новых импровизаций и новых выступлений. О них охотно сообщали и городские газеты. Здесь же, в Ялте, вспыхнула и быстро погасла звезда Николая Амани.
- Николай Николаевич Амани, - рассказывает дальше Ольга Александровна, - поселился в Ялте в 1902 году. Он снял комнату в доме художника Ярцева на Дарсановском холме. К сожалению, здоровье Николая Николаевича было совсем слабым, а финансовое положение - не блестящим. Чтобы заработать на жизнь, он давал уроки музыки. И он был внимательным и чутким педагогом. Сын доктора Владимира Дмитриева, Борис Дмитриев, вспоминал, что у других преподавателей его всегда раздражала манера каждый раз заново ставить руки ученика, и дальше этого занятия редко шли. Амани же понял, что ученику это неинтересно, и сразу начал разучивать с ним легкие и интересные самому Борису пьесы, чем пробудил у младшего Дмитриева интерес к музыке, и уроки стали даваться легче. Когда в Петербурге было решено исполнить три фортепианных сочинения Николая Амани, сам он уже не мог выезжать из Ялты и дирижировать ими. Организовывать выступления оркестра поехал Александр Афанасьевич Спендиаров, его близкий друг. Постановка прошла успешно. По возвращении, сойдя с парохода, Александр Афанасьевич Спендиаров первым делом помчался в музыкальный магазин Пфейфера на набережной, который служил музыкальным клубом Ялты, чтобы поздравить Николая Амани с большим успехом его пьес. Последней работой Николая Амани стало сочинение кантаты в память о Михаиле Глинке. К сожалению, при его жизни она исполнена не была, но другие пьесы в исполнении прекрасного Преображенского оркестра Николай Амани смог услышать во время концерта в Ялтинском городском саду, который был дан в его честь. Тут мы тоже можем предположить, что организацией концерта занимался Александр Спендиаров, который всегда болел сердцем за музыкантов и старался оказать им посильную помощь...
Другом Николая Амани и Александра Спендиарова был композитор, педагог и великолепный исполнитель Антоний Степанович Аренский. Он преподавал в Петербурге, а в Ялту приезжал ненадолго. Ему поручили проверить документы открывающегося в Ялте Императорского Русского музыкального общества.
- Его появление в нашем городе, - говорит Ольга Копыл, - позволяло музыкальным школам Ялты давать своим выпускникам дипломы о музыкальном образовании, то есть подготавливать профессиональных исполнителей и дирижеров. Антоний Аренский относился к этому как к командировке. Он предполагал, что в Ялте пробудет всего два дня, но задержался на четыре месяца, таким хорошим был прием, и такой приятной была компания местной интеллигенции! Антоний Аренский жил в Чукурларе, снимал одну из дач (сейчас это район Приморского парка - прим. ред.). Говорили о том, что Антоний Аренский виртуозно играет на фортепиано. Между прочим, считалось, что только он мог превзойти в игре на инструменте нашего любимого Феликса Блуменфельда, лучшего пианиста Ялты! Рассказывают, что в крымскую ночь с ее яркими звездами, с теплым ветром, слушать музыку, которую наигрывал Аренский и под которую знаменитая тогда Евгения Збруева пела свои романсы, было истинным наслаждением. Вообще, в Ялте умели чествовать музыкантов и композиторов. В ялтинских газетах того времени мы встречаем заметки о виртуозном исполнении того или иного сочинения в городском саду.
Музыкальную жизнь курортной Ялты начала ХХ века мы можем назвать блестящей. Вот магазин Пфейфера на набережной, где продаются и сдаются в наем лучшие инструменты и покупаются ноты новых, самых модных произведений из столицы. Тут собираются все музыканты, бывающие в нашем городе. Неподалеку вход в городской сад, где две музыкальные раковины, где прекрасная летняя эстрада и, самое главное, сцена нашего городского театра. На Екатерининской, примыкающей к городскому саду, недавно отстроенный дом Спендиаровых, где в Мавританской гостиной проходят чудесные концерты, творческие встречи, театрализации и даже выступления оркестров, находившихся в Ялте на отдыхе… Кстати, дом Анастасьевых в Магараче, колыбель музыкальной культуры Ялты, сохранился, но сейчас используется как обыкновенный жилой. В 1980-х годах здесь был установлен барельеф Феликса Михайловича Блуменфельда. К сожалению, сейчас об этом доме знают очень немногие, только те, кто целенаправленно интересовался историей Ялты, но сегодня мы постарались исправить эту несправедливость, - завершает свой рассказ Ольга Копыл.