Телефон завибрировал прямо во время пары. Соня вытащила его из кармана, глянула на экран и сбросила звонок. Но телефон завибрировал снова.
- Григорьева, имейте совесть. Отключите свой телефон совсем или ответьте, - с раздражением сказала преподаватель.
- Я отвечу. Можно? – Соня взглядом показала на дверь.
- Выйди, - вздохнула преподаватель.
- Мила, ну что? У меня занятия, - спросила Соня, выйдя из аудитории.
- Сонечка… Твои родители попали в аварию, - дрожащим голосом сказала Мила.
- Что? – переспросила Соня.
- Приезжай скорее.
Соня бледная и взволнованная вернулась в аудиторию, бросила учебник и тетрадь в сумку и пошла к двери.
- Ничего сказать не хотите, Григорьева? – громкий голос преподавателя догнал Соню у двери.
- Извините, мне очень нужно, - Соня открыла дверь и вышла.
- Сонь, ты чего? Что случилось? – Никита догнал её у лестницы.
- Не знаю. Мила позвонила, сказала, что родители попали в аварию, попросила приехать.
- Живы? Я с тобой.
- Никита, ты не обязан…
- Может, помощь нужна будет. Дай телефон, я такси вызову. – Соня только сейчас заметила, что всё ещё держит телефон в руке.
- Господи, только бы они были живы, - прошептала Соня, отдавая Никите мобильник.
Всю дорогу до дома Соня нетерпеливо теребила ремешок сумки. Никита накрыл её руки своей ладонью, успокаивая.
- Пожалуйста, быстрее, - попросила Соня водителя.
Ей казалось, что они едут ужасно медленно.
- Нельзя, тут кругом камеры, - невозмутимо ответил водитель.
- Я дам денег на оплату штрафов, только побыстрее, пожалуйста, - чуть ни плача, сказала Соня.
- Э-эх, - вздохнул водитель и нажал на газ, обгоняя другие машины. – Разобьёмся, так вместе.
Вот и её дом. Никита расплачивался с водителем, а Соня уже входила в ворота.
Мила увидел их в окно, вышла на крыльцо большого двухэтажного дома. На глазах слёзы, руки прижаты к груди.
- Они живы? – Соня вбежала на крыльцо, остановилась перед ней.
- Леонид Борисович умер сразу, а Марина Ивановна в больнице.
- Чего сразу не сказала? В какой больнице?
- В первой.
- Никита, такси уехало? – Соня повернулась к парню.
- Сейчас. – Никита достал телефон и набрал номер. – Вы уже уехали? Вернитесь, пожалуйста…
Соня больше не спешила. Она плакала на заднем сиденье такси, уткнувшись в плечо Никиты.
В палату к матери Соню не хотели пускать.
- Это моя мама! Пустите меня! Я хочу её видеть, - рыдала Соня, уговаривая врача.
- Она в тяжёлом состоянии, без сознания.
- Я хочу увидеть её, - взмолилась Соня.
- Хорошо. Только без истерик и криков, - предупредил доктор и повёл их в палату интенсивной терапии.
Потом они снова ехали в такси, уже домой.
- Мамочка… Она ведь будет жить? – спрашивала Соня у Никиты. - У меня больше никого нет. Совсем никого.
- А Мила? Это же вроде твоя родственница? - спросил Никита.
- Домработница. Очень давно работает у нас, как родная стала. Я так говорила, чтобы никто не знал.
- Почему?
- У всех наших в группе есть домработницы? И как ты думаешь, как ко мне относились бы все, если бы узнали?
Дальше они ехали молча. У дома Никита собралась тоже выйти из машины, но Соня остановила его.
- Не надо, я позвоню тебе завтра, - сказала она и ушла.
Мила вышла из кухни навстречу Соне.
- Ну что там? Ты видела маму?
- Да. Она в коме.
- Господи, Сонечка. – Мила обняла Соню и зарыдала. - Будем надеяться, что Мариночка выживет. А похоронами Леонида Борисовича будет заниматься фирма. Они уже звонили, - говорила Мила, поглаживая Соню по спине. – Беда-то какая. Какой хороший человек был твой отец. Слова грубого не скажет, всегда вежливый, спокойный...
Соня оставила Милу причитать, а сама поднялась в свою комнату, легла на кровать, свернулась клубком.
Мила разбудила Соню, едва стало светать. По её заплаканному лицу и сочувствующему взгляду Соня поняла, что случилось страшное.
- Только что позвонили. Ночью умерла… Царствие ей Небесное,- запричитала Мила, коротко перекрестившись. – Как же так, Сонечка?
Потом они вдвоём сидели на кухне.
- Я осталась совсем одна, – прошептала Соня.
- Я пока побуду с тобой. А потом, извини, старая стала, на покой пора. Я ведь у вас тридцать лет работаю. Начинала ещё при Борисе Николаевиче, твоём дедушке, отце Леонида Борисовича.
Прошли похороны, девять дней, сорок. В доме перестали появляться люди, коллеги и друзья отца. Постепенно стих домашний телефон. Дом наполнился гнетущей тишиной.
Соня ходила на занятия, потому что заставлял Никита, а так лежала бы в комнате, уткнувшись в стену. Да Мила заставляла есть. Грозилась, что если Соня не съест хотя бы ложку бульона, она тут же уйдёт. А зачем она здесь? Готовит, а никто не ест.
И Соня ела, чтобы не остаться одной в большом доме.
Они с Милой сидели на кухне. Перед ними остывал чай в чашках, к которому обе не притронулись. Тишину нарушила Мила.
- Я клятву дала твоим родителям, что не скажу никогда тебе. Но теперь их нет, значит, я свободна от клятвы. Да и тебе лучше знать правду. Пусть простят меня Леонид Борисович и Марина Ивановна. – Мила перекрестилась.
- Какую правду? Какую клятву? – устало спросила Соня.
- А такую. Ты не одна. У тебя есть мать, - решительно произнесла Мила.
- Что ты несёшь? С ума сошла? Мама умерла, – отмахнулась от слов домработницы Соня.
- Умерла Марина Ивановна. Она не родная твоя мать. А родная мать, думаю, жива. Правда, не знаю, где она.
Соня уставилась на домработницу.
- Мама мне не родная? Почему? А отец?
- Отец родной. Сейчас всё расскажу. Я работаю давно, твой отец мне доверял. Потому и знаю всё. Сплетням я сама не поверила бы.
Марина Ивановна не могла иметь детей. Они оба с Леонидом Борисовичем переживали по этому поводу. Она и лечилась, куда только не ездила. Уже всякую надежду потеряла. А тут в фирму твоего отца на работу устроилась девушка. Приехала поступать в институт из какого-то маленького города или деревни, не поступила. Домой не поехала. А отец у тебя красивый, видный. В него все женщины влюблялись. И твоя мать не исключение. Голову потеряла. Восемнадцать ей было, совсем молоденькая.
Тогда-то у Леонида с Мариной и созрел план. А может, случайно получилось. Не знаю, врать не буду. Только мать твоя забеременела, избавиться хотела от ребёнка. Пришла к твоему отцу денег просить на аборт. И то верно, куда она одна с ребёнком?
В общем, отец уговорил её ребёнка оставить. Снял ей квартиру, денег давал, чтобы она родила и отдала ребёнка им с Мариной Ивановной. Мать твоя согласилась сначала. А перед самыми родами передумала. Не каждая мать, даже такая юная, как твоя, откажется от своего дитя, выносив его девять месяцев.
Помню, как твой отец смурной ходил. А потом серьёзно поговорил с твоей матерью. Сказал, что всё про неё узнал. Воспитывала её мать одна, отец бросил. Денег не хватало. Да и какая работа в деревне? Ходила твоя мать в стареньких перешитых платьях. Только и мечтала уехать подальше, выучиться и выкарабкаться из нищеты.
- Ты для своей дочери такой же участи хочешь? Вечно помогать я не смогу тебе. Я публичный человек, сплетни мне ни к чему. А об этом обязательно узнают. Я женат. На тебе не могу жениться. Так что подумай, - сказал твоей матери Леонид Борисович.
И она в роддоме от тебя отказалась. А отец всем сказал, что Марина Ивановна родила. Она на людях тогда не появлялась. Никто не видел её. Все решили, что она действительно была беременная, потому и не выходила из дома.
Привезли тебя из роддома, а ты кричала всё время, словно чувствовала, что матери нет рядом. Мы с ног сбились. А тут твоя мать пришла, кругами вокруг дома ходила, всё караулила отца, чтобы попросить увидеться с дочкой.
Он сжалился над ней и тобой. Взял её нянькой, клятву с неё взял, что не скажет никогда, что она настоящая мать твоя. Марина Ивановна ревновала очень. Принесёт тебя матери покормить, потом забирает, на ночь только отдавала. Ты спокойная стала.
А потом твоя мать сама ушла. Думаю, тяжело ей было видеть, как ты Марину Ивановну мамой называла, а её няней. Вот так. Так что ты не одна, есть у тебя настоящая мамам.
И меня отпусти. Сказала, облегчила свою душу, на покой хочу.
- Хорошо, если скажешь, как её звали, - сказала Соня.
Она верила и не верила словам Милы.
- Скажу, чего уж теперь. Звали её Натальей, Натальей Нестеровой. А больше ничего про неё не знаю. Я не любопытная, в душу зря не лезла. Не пытай, всё равно не знаю, из какой деревни или города Наталья приехала. Сколько ей лет, не знаю. На работу в фирму устроилась сразу после школы, значит, ей тогда восемнадцать было. А тебе девятнадцать. Вот и считай.
Соня Милу рассчитала. Осталась одна. Как мать искать? И она всё рассказала Никите. У того отец в полиции работает, может, поможет в поисках.
Через три недели Никита действительно нашёл мать Сони. И не одну. Но по всем параметрам подходила только одна.
Соня тут же засобиралась к ней в Питер.
- Куда ты? Через неделю сессия, завалишь. Поедем вместе, - предложил Никита.
- Нет, я должна сама. Успею, я туда и обратно.
- Если хочешь знать моё мнение, то не надо тебе никуда ехать, - сказал Никита. - Она тебя бросила, отдала, не боролась за тебя. Наверняка твой отец ей денег отвалил, чтобы молчала и на глаза не показывалась никогда. Продала тебя. Мать та, которая вырастила тебя. Оставь всё, как есть.
Но Соня упрямо стояла на своём. Сказала, что хочет посмотреть ей в глаза, от неё всё узнать.
- Ты хоть узнала у своей Милы какие-нибудь особые приметы? А то нарвёшься на мошенницу, будет из тебя деньги тянуть.
- Мила сказала, что у матери шрам есть на левой брови. Упала в детстве с качелей. Волосы в этом месте не растут.
В Питер Соня приехала ранним утром. Дом оказался старым, с широкой железной лестницей. Наверное, раньше здесь были коммунальные квартиры.
С бьющимся от волнения сердцем, Соня нажала на кнопку звонка. Дверь открыла спортивного вида женщина.
- Вы Наталья Нестерова? Войти можно? На лестнице разговаривать не совсем удобно, - сказала Соня.
- Входите. - Женщина наблюдала, стоя в дверях прихожей, как Соня снимала кроссовки. Как выпрямилась и откинула назад упавшие на лицо волосы.
- Куда идти? – спросила Соня.
Наталья показала рукой.
- Я слушаю вас, - сказала Наталья, сев за стол и сложив перед собой руки.
Соня огляделась. Квартира маленькая, тесная и тёмная.
- Дом раньше принадлежал знатному дворянину. После революции коммунальные квартиры сделали, потом всех расселили. А здесь была комната прислуги, - сказала Наталья, по-своему расценив любопытство Сони.
- Я ваша дочь, - выпалила Соня.
- Вот как? – Если Наталья и удивилась, то виду не показала.
- Мне от вас ничего не нужно. Просто хотела узнать, почему вы оставили меня? У вас на брови шрам. В детстве с качелей упали?
Наталья не ответила. Встала, подошла к окну, закурила.
- Извини, неожиданно, - сделав несколько затяжек, произнесла она.
- Для меня тоже было неожиданностью узнать, что у меня есть ещё одна мама, - дрожавшим от волнения голосом произнесла Соня.
- Ты хочешь знать подробности, почему так получилось? А как ты вообще обо мне узнала? – спросила Наталья, не поворачиваясь к Соне.
- Мила сказала. Помните нашу домработницу? Мои родители погибли в аварии. Отец умер на месте, а мама в больнице. Мила посчитала, что со смертью родителей она свободна от клятвы, данной отцу.
- Мила ещё работает у вас? – Наталья затушила сигарету и вернулась за стол.
- После смерти родителей попросила отпустить её.
- Ну что ж, я расскажу тебе, как было дело. – Наталья почти слово в слово рассказала всё то, что Соня уже слышала от Милы.
- Ты думала, я брошусь на колени перед тобой, буду вымаливать прощение? Я виновата только в том, что поддалась на уговоры твоего отца, потому что глупая была. Тебе было плохо с твоими родителями? Они били тебя? Морили голодом? Вещи не покупали?
- Нет, они любили меня, - не понимая, к чему клонит Наталья, ответила Соня.
- Ты приехала, потому что осталась одна. Потому что думала, что я смогу заменит тебе их, любить сильнее? Я не могла бы тебе дать всего того, что тебе дали твои родители.
Меня мать растила одна. Знаешь, что это такое? Мы жили в такой вот комнатушке, только не в Питере, а в посёлке, где мужчины пьют, где нет нормальной работы. Мать вкалывала на двух работах, что бы прокормить нас. В школе смеялись надо мной, над перешитыми на меня мамиными или чужими платьями. У меня никогда не было того, что было у других одноклассников.
Я только и мечтала, чтобы вырваться из этой нищеты, уехать подальше. Ненавидела весь мир и мать, что родила меня. Я не хотела для тебя всего этого. А могла дать только это. Отец и его жена дали тебе всё, о чём я только мечтать могла.
Это только в кино принц влюбляется в бедную нищую девушку. В жизни так не бывает. Мне было девятнадцать, когда я родила тебя. Глупая и наивная дурочка.
Твой отец дал мне денег за молчание. Я продала дом матери после её смерти. Смогла купить вот эту комнатушку. И умру в ней.
Я не приезжала, потому что ты росла в любви, в достатке, в той жизни, которую я никогда не могла бы дать тебе. Потому что не считала себя вправе лишать тебя этой жизни. Потому и ушла, когда ты подросла и стала задавать вопросы.
Ну что, увидела меня? Получила ответы на свои вопросы? Ты выросла, всё у тебя в порядке. Возвращайся домой. - Наталья замолчала.
Соня слушала отповедь Натальи и думала, зачем она приехала? На что рассчитывала? Она достала из рюкзака тетрадку, вырвала листок и написала свой адрес и номер телефона.
- Если захотите ещё что-то рассказать или просто увидеться… - Соня подвинула листок к Наталье и встала.
- Я провожу тебя. – Наталья тоже встала из-за стола.
Они почти не разговаривали по дороге на вокзал. Соню переполняли обида и злость на себя. Никита был прав, не надо было ей приезжать.
- Ты, наверное, голодная? Я не предложила тебе даже чая, - с сожалением сказала Наталья на перроне.
- Я не хочу есть.
Потом объявили посадку. Наталья вдруг притянула к себе Соню и крепко обняла.
- Прости меня, если сможешь. Наговорила тебе…
Соня почувствовала, как защипало в глазах, а внутри потеплело, наполнилось радостью.
- И вы… И ты меня прости, - сказала она.
- Иди, опоздаешь. – Но ещё несколько мгновений Наталья не отпускала Соню.
Потом Соня сделала шаг назад, ещё один. Из окна вагона Соня смотрела на одинокую фигуру на платформе. Поезд дёрнулся и поехал. Наталья не помахала, не пошла за вагоном, так и стояла на месте.
А Соня вдруг успокоилась. Она поняла, что Наталья была неприветлива и груба, потому что боялась снова обрести дочь, показать ей свою любовь, боялась потерять её снова. Своего рода защитная реакция от напрасных надежд, от непрощения. Соня её поняла и простила.
Она не стала ничего рассказывать Никите. А через месяц, накануне её дня рождения позвонила Наталья.
- Я ждала, знала, что ты позвонишь, мама, - сказала радостно Соня…
«Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернешь, – надо думать о том, что еще можно изменить...»
Маргарет Митчелл, «Унесенные ветром»
«Одного солнечного луча довольно, чтобы прогнать все тени»
Фредрик Бакман «Вторая жизнь Уве»