Пожилая женщина, сидела на лавочке в отдалённом уголке сквера дома престарелых. Осень уже набрала свою мощь и засыпала аллеи сквера разноцветными листьями. Дворник не справлялся с их обилием. Они ложились толстым ковром не только на дорожках, но и смачно покрывали всю землю в небольшом сквере. Дворник ругался нехорошими словами, поминая недобрым словом осень, а за одно и тех кто посадил эти деревья.
Метла лениво собирала мокрые листья в кучи, вчера с вечера прошёл дождь, и убирать этот осенний ковёр стало еще труднее. Дойдя до самой крайней лавочки, дворник увидел Людмилу, она как то неестественно сидела на лавке.
- Никак померла?!
Подумал Василич, подошёл поближе, Люда сидела с открытыми глазами уставившись в небо. Он тихонько тронул её за плечо, Женщина беспомощно завалилась на бок. Он приложил к шее два пальца, пульса не было.
- Ну и слава богу, отмучилась!
Сказал Василич и положив метлу рядом с лавочкой поплёлся в сторону административного здания. Предварительно пошарил по карманам Людмилы, и найдя телефон набрал номер с пометкою "Сынуля" Послышались гудки, потом мужской голос грубо спросил.
- Ну чего тебе нужно, мать?
- Ей уже ничего не нужно, померла она!
На том конце провода ответила тишина, потом послышались короткие гудки отбоя.
- Эх, дети, дети.
Почти шёпотом пробурчал себе под нос дворник. Подошёл к двери директора, он не стуча толкнул дверь. Молча положил на край стола телефон Людмилы и пошёл к двери.
- Где?
Спросила в след уходящему дворнику Любовь Ивановна.
- У дальней калитки, на лавочке.
- Сейчас я пошлю санитаров.
- Сыну я сообщил, но по всему хоронить придётся нам.
Заведующая, покопалась в шкафу, нашла нужную папку, достала оттуда тощее дело Людмилы. Позвонила в полицию и сообщила о смерти подопечной. Она открыла папку и внесла туда дату смерти. Ей вспомнилось как эта тихая на первый взгляд, женщина пришла к ней два года назад. Но сердце директора подсказало, ох и намучаешься ты с новой подопечной. Так и вышло.
Людмила постоянно ссорилась с соседкой по комнате. Её несколько раз переселяли в разные комнаты. Наконец то решили, что всем станет лучше, если она будет жить одна. Но склочный характер, это было не самое страшное. Людмила прикладывалась к бутылке. Где она её брала, было загадкой для всех. Но каждый раз, как только она получала свои положенные проценты от пенсии, весь корпус стоял на ушах три дня.
Покоя не было никому. Помогали лишь угрозы директора об её изгнании из дома престарелых. Только тогда Людмила затихала, забивалась в комнату и не выходила от туда пару дней. Даже не ходила в столовую.
Многих постояльцев Любовь Ивановна жалела, ругала тихо родственников, за то что сдали своих престарелых родителей, но с Людмилой было всё наоборот. Она представляла, как намучились с такой матерью дети. Тем более что она пришла к ним сама. Через два дня, после её заселения приезжал сын с невесткой, уговаривали мать вернуться домой. Но всё уговоры были напрасны.
- Не хочу жить с ними, пусть мучаются, что мать в стардоме живёт.
Уже потом директор узнала, что Людмила давно не живёт с детьми, Она вела очень странный образ жизни. Очень долго жила на заброшенном хуторе, пока совсем стало невмоготу. Только тогда она придумала пойти в дом престарелых. Пенсия у неё была хорошая, и её с удовольствием приняли в свои объятья социальные работники. Но потом уже тысячу раз пожалели.
И вот теперь и директор, и многие жильцы вздохнули с облегчением. Жила как трава в поле, никому не нужна и ушла из жизни, никто не заплакал. Сын так и не приехал хоронить мать. Но кто его осудит?!