Из бумаг курского губернатора Алексея Степановича Кожухова (1824)
Форейтор Митрофан Подушкин показал, что после Спасова поста, Денисьев, в проезд через Медвенку, находившегося в хуторе Ворожбенском крестьянина Ивана Козьмина за то, что господские телята вскочили в загон овса, раз 5 своими руками рвал за бороду, бил кулаками, по лицу, бил его по спине, отошедши от тока, вновь его Ивана ухватил обеими руками за волосы, ударил об землю, бил лежачего на земле, отчего Иван с великою нуждою поднялся с земли.
На другой день, по возвращении из Медвенки Денисьев, выскочив из кареты озлобясь на того Ивана, ухватил за бороду, дотащил до кареты и кричал до Митрофана: дай палку, - который, какая попалась ему, - подал дубовую толстую палку и по приказанию Денисьева снял с Ивана рубашку, связал ему руки и принесенною палкой ударил раз 30 по спине.
Но Денисьеву показалось, что не больно бил, и он вырвал из рук палку, ударил оною по спине раз 15 Митрофана и сказал: вот как бьют. Отдав палку, вслед, в другой раз бил Ивана. Тут он, сам страшась наказания, бил его, Ивана и со всей его силой сбил его с ног, бил и лежащего на земле по чему попадя, отчего Иван сам не мог подняться, поднял его Митрофан. После того, быв на хуторе Ворожбенском, слышал от тамошней старостихи, что и приказчик Егор Барсуков бил Ивана, который на другой день пошел в Дурновку и там умер.
Курское губернское правление, рассмотрев произведенные курским губернским уголовных казенных дел стряпчим исследования, учиненные 27 ноября 1824 года журналом заключило, что дворовых людей и крестьян показания не могли бы быть обвинительными для гг. Денисьевых по узаконению, запрещающему давать им веру и не уважать доносов от крепостных людей на господ своих, но они ясно подтверждаются обстоятельствами, показаниями дворовых людей, найденными орудиями, медицинскими чиновниками, повсеместными сведениями об их жестокостях, а особливо злобе противу человечества жены его (о чем даже самый муж ее приносил как мне, так и губернскому предводителю дворянства неоднократно жалобы), и тем положением людей их Денисьевых, в коем они находятся, как то:
1. Под господским домом найден погреб, в коем сделано кольцо, к которому люди привешивались за персты и наказываемы были бесчеловечно. Достоверность сего подтверждает отставной штабс-ротмистр Макшеев под присягою, который нанимался у них в управители, но, видя ужасные поступки Денисьевых, остаться у них не решился. Из его показания видны и прочие Денисьевых невероятные действия, подтверждающие во многом показания людей их, несообразные ни со званием дворян, ни с обязанностью помещиков, долженствовавших пещись о благосостоянии своих подданных.
2. По свидетельству курского уездного штабс-лекаря Столяровского оказалось:
У женщины Надежды Дубининой на левой руке, ниже локтя, - два знака от ран, кои, по-видимому, произошли от нанесения каким-либо орудием. У лакея Афанасия Киселева как верхняя, так и подошвенная поверхность стороны левой ноги распухли, на подошве около перстов кожа от тела вершка на три отделилась и имеется сухой струп длиною в полвершка, от струпа до окончания самой пятки покрыто темноватою опухолью, что действительно есть следствием каких-либо жестоких побоев по подошвам, стопа же правой ноги, хотя и не опухла, но на подошве также имеются желтоватые пятна, доказывающие явно, что и оные произошли от побоев по пятнам.
На теле женщины Екатерины Васиной задняя часть обеих ног от самых пят до поясницы жестоко иссечена плетьми или палками, от каковых ударов приметны продолговатые, поперечные сине-багровые пятна, в некоторых же местах имеются гноевидные струпья, происходящие от такого же наказания, а на левой ноге и на левой ягодице, между таковыми же сине-багровыми знаками и на оных имеются во множестве продолговатые поперечные кровавые знаки; по медицинскому свидетельству оказалось, что оные произведены иглою.
На крестьянах Михайле Уточкине задняя часть обеих ног: как-то икры и ляжки, ягодицы, поясница и спина жестоко плетьми или палками иссечены, отчего довольно приметны большие продолговатые сине-багровые знаки, а на теле Ивана Богомазова задняя часть ляжек обеих ног и поясница также плетьми или палками иссечены, отчего во множестве имеются сине-багровые и кровавые знаки.
На крестьянине Иване Кондратове, по ляжкам, на ягодицах и плечах продолговатые и сине-багровые, а в некоторых местах желтоватые знаки, доказывающее явно, что оные нанесены были жестокими ударами палками или плетьми.
На дворовой девке Василисе Кузнецовой на обеих ногах, по колена, продолговатые во множестве сине-багровые знаки, нанесенные плетьми или палками, а на подошвах обеих ног имеются желтоватые пятна, происшедшие от такового же наказания. На крестьянине Яковлеве вся спина до ягодиц плетьми или палками жестоко иссечена, отчего имеются во множестве весьма приметные продолговатые знаки.
У дворовых девок Натальи Ефимовой дочери Киселевой на грудях два кровавые продолговатые и сухие струпа и на ляжке правой ноги выше колена до 10 струпьев таковой же величины и очертания, каковые знаки, по-видимому, нанесены каким-либо острым орудием (из дела видно, ножницами).
У Авдотьи Матвеевой обе ноги ниже колен и ступни припухшие, приметны синеватые и желтоватые пятна, доказывавшие, что оные произошли от каких-либо побоев. У Анисьи Софроновой волосы на голове все острижены. У Натальи Щегловой стопа правой ноги, хотя гораздо менее опухла, на оной имеются более приметные синеватые знаки и пятна, на икрах обеих ног также имеется несколько синеватых и желтоватых пятен, происшедших от прежде бывших каких-либо побоев.
У Авдотьи Гусевой волоса на лбу острижены и на середине головы, от прежде бывшей раны, нанесенной каким-либо острым и твердым орудием, приметен продолговатый знак длиною в 2 вершка. На крестьянине Иване Андрианове на подошве правой ноги кожа от тела отстала и на пятке той же ноги имеется желтоватое пятно величиною в медный грош, на подошве же левой ноги кожа также неплотно соединяется с телом, но желтоватых пятен гораздо больше, кои, равно как и слабое соединение кожи с телом, произошли от какого-либо по оным местам наказания.
3. Живущие в соседстве села Толмачева дворяне почти все единогласно утверждают, что они слышали о жестокостях гг. Денисьевых; некоторые из них видели жестоко наказанных ими людей, другие слышали вопли наказываемых, дополняя при том, что по праздникам крестьяне Денисьевых всегда работают и находятся в нищенском положении, испрашивая милостыней себе пропитание.
4. То же подтвердили священно и церковнослужители того села, причем священник дополнил, что по причинам вышеобъясненным и в церкви крестьяне Денисьевых никогда не бывают.
5. Близ живущие помещика Анненкова крестьяне тоже подтвердили, что слышали стоны и крики наказываемых, а некоторые видели жестокие наказания и находившихся в кандалах и рогатцах крестьян Денисьевых, работавших и просивших милостыню, и что дворовые люди и крестьяне работают господскую работу по праздникам и воскресным дням, обувь и одежду имеют весьма худую, живут в крайней бедности; многие из них бежали, и хотя им известно, что дворовые и крестьяне Денисьевых поведения хорошего, но за что переносят такое наказание, неизвестно.
6. Деревни Большой Звегинцевой, - 12 человек однодворцев, живущих в соседстве с имением Денисьевых, состоящем в деревне Петровке, показали, что дворовые и крестьяне работают господскую работу по праздничным и воскресным дням, избавляются от оной в неделю Светлого Христова Воскресения дня три, да на Рождество Христово по одному дню.
7. Подобно сему и в Тимском уезде все крестьяне показали, что "Денисьевы в каждый приезд их в село Дурновку наказывают их жестоко и изнуряют господскою работою, не исключая и праздничных дней, в рабочее время не дают им дней для уборки хлеба, осенью и зимой высылают всех мужиков пеших и с лошадьми на винокуренный завод, лошадей всех поморили на содержимых прежде почтовых станциях и при перевозке медной монеты, и хлеб у них весь отобран".
Достоверность сего подтверждают под присягою сторонние разных сел и деревень, а из 67-ми 63 человека показывают, что крестьяне Денисьевых, живущие в селе Дурновке и Черновецком хуторе, по покупке, им, Денисьевым, находятся в самом бедном положении и не имеют одежды нужной; притом большая часть из них отозвались, что они слышали о всех тех изнурениях, какие значатся в допросах крестьян Денисьевых; другие удостоверяют, что они сами видели, как Денисьев и жена его наказывали крестьян, третьи же слышали крик, произносимый крестьянами во время наказания.
8. Обстоятельства смерти крестьянина Барсукова подают повод мыслить о жестоком наказании его и что смерть была следствием оного (из дела видно, что Денисьев его наказывал сильно, ибо по доставании его из могилы, было распухшее лицо сине-багрового цвета; живот вздутый, мошна у тайного уда с правой стороны вспухшая и наполненная воздухом, происходящим от поражения гнилостью тела, туловище и вообще все тело покрыто сине-багровыми пятнами, происходящими от сильного поражения гнилостью тела, и издает смердящий запах, между коим однако ж в некоторых местах приметны боевые знаки в виде полос, как будто от побоев палками).
9. Свидетельствовавшему тело крестьянина тимскому лекарю Зигуненко не без намерения обещано было со стороны Денисьевых от приказчика Алпатова 100 рублей; им же, Алпатовым, дано заседателю Бунину 11 серебряных рублей и чрез десятника, от него же, Алпатова, доставлено стряпчему Байцурову ассигнациями 300 рублей, кои ими представлены и от меня препровождены в губернское правление.
10. Личное обозрение курского уездного предводителя дворянства Шагарова, коего г. Денисьев сам выпросил у меня быть при следствии удостоверяет в истине всего вышеописанного, ибо он лично видел свидетельствованных курским штаб-лекарем людей и нашел все те раны, кои по истине описаны, лично видел остриженные головы, не исключая и сенных девок; сверх оказавшихся на людях бывших заклепанными в кандалы, видел он отысканные наручни и рогатки в кладовой Денисьевых.
С прописанием всех вышеозначенных обстоятельств, курское губернское правление, сообщило 24 декабря 1824 года в Курское дворянское депутатское собрание, дабы оное, на основании указа 3 марта 1822 года, об учреждении над всем имением Денисьевых опеки сделало немедля положение и доставило в Правление для представления Правительствующему Сенату.
Общее собрание Курского губернского и уездного предводителей дворянства с депутатами, по выслушании 16 января 1825 года оного отношения Губернского правления, положили: что по обстоятельствам дела и по указу 4 апреля 1817 года имение означенных помещиков Денисьевых в опеку взять долженствует.
Губернское правление, получив от 7 февраля 1825 года отзыв, представляло на рассмотрение Правительствующего Сената с объяснением всех обстоятельств дела и что оное отослано на рассмотрение и законное решение в курский уездный суд; а дабы "с одной стороны, положить преграду жестоким действиям Денисьевых", а с другой "обезопасить страждущее человечество", предписало Курскому и Тимскому земским судам указами имение принять в свое владение и к присмотру назначить благонадежных дворян и въезд, им, Денисьевым, в деревни воспретить, доставляя им чрез тех назначенных дворян содержание.
Правительствующий Сенат, указом от 30 апреля 1826 года, дал знать губернскому правлению, что Сенат полагает, как распоряжение губернского правления, так и положение собрания гг. предводителей с депутатами, оставить в силе.