Пролог
1966 год. Министр обороны СССР маршал Гречко издает приказ: всех студентов выпускников Вузов перед сдачей экзаменов по военной подготовке «обкатать» рядовыми в летних лагерях по профилю военной кафедры института в течение 2-х месяцев в июле и августе. Политическая обстановка в стране в то время накалялась по причине назревающего конфликта на восточной границе Советского Союза с Китаем. Так что лагерные сборы для студентов с одной стороны были большим подспорьем в овладении военными дисциплинами, с другой стороны были еще одной проверкой коллективов на совместимость существования как отдельных членов коллектива, так и самих коллективов студентов, и их работоспособности в новых более экстремальных условиях.
Но дорогой читатель! Автор этой зарисовки преследовал одну цель: описать «чувство локтя» у студентов и не угасающий юмор их бытия в новых для них условиях.
ПАЛАТОЧНЫЙ ГОРОДОК И ЕГО ЖИЗНЬ
Профиль военной кафедры института был: подготовка командиров танкового взвода. Поэтому лагерь для студентов был разбит прямо в лесу недалеко от расквартированных полков, тяжелых и средних танков и артиллерийского полка. Территорию лагеря с 3-х сторон омывала река, а в середине образованного ею треугольника и был разбит лагерь из палаток на 300 студентов, с отдельной кухней, плацем для построений, столовой, баней, футбольным полем и комнатой отдыха.
Студентов определили в 10-ти местные палатки с отдельными деревянными топчанами и ватными матрацами на них. Режим дня в лагере осуществлялся следующий:
1. Подъем – 7.00 (зарядка, заправка постели, утренний туалет).
2. Построение и перекличка – 7.30.
3. Завтрак – 8.00 – 9.00.
4. Занятия – 9.00 – 13.00.
5. Обед – 13.00 – 14.00.
6. Занятия – 14.00 – 17.00.
7. Свободный час – 17.00 -18.00.
8. Лекции – 18.00 – 19.00.
9. Ужин – 19.00 – 20.00.
10. Свободный час – 20.00 – 21.00.
11. Построение и перекличка – 21.00 – 21.30.
12. Вечерний туалет и отбой - 21.30 – 22.00.
Занятия проводились, как теоретические, так и практические: строевая подготовка, стрельба в тире из пистолета и автомата одиночными выстрелами, а также вождение танков, марш- броски и передвижение по местности в противогазах. Кроме этого студенты выделялись на хозработы: колоть для кухни дрова, на чистку картофеля и овощей, на мытье посуды, заготовку воды и дров.
Должен заметить еще одну деталь того времени. Состав студентов в группах института еще был из «Хрущёвцев». Никита Сергеевич в 1960 - е годы определил такие правила поступления в Вузы: двухгодичный стаж работы на производстве или служба в Советской армии были обязательны для поступающих абитуриентов. Таким образом, состав студентов на 90% был после службы в армии или с 2-х летним стажем работы на производстве. А «салаг» без указанных видов стажа было всего 10%. В этом числе был и я, ваш покорный повествователь этой зарисовки. С той лишь разницей, что я 3 семестра проучился в вечернем филиале Пермского политехнического института, то есть, имел рабочий стаж 1,5 года работы токарем на машиностроительном заводе, а на 4-й семестр учебного года я уже перевелся учиться на дневное отделение института. И, именно, этим звеном студентов – «Хрущевцами», в лагерной жизни офицеры кафедры института закрывали все узкие места жизни лагеря: это уборка территории лагеря, это помощь работникам кухни, это разгрузка и загрузка транспортных средств.
Далее в своем повествовании я постараюсь изложить читателю наиболее юморные случаи из жизни лагеря от действий его обитателей – студентов различных факультетов института в силу такого известного припева из известной оперетты:
«Без женщин жить нельзя на свете – нет, В них солнце мая, в них любви рассвет».
Уважаемый читатель, представьте себе, что такое – концентрация в одном месте трехсот мужчин зрелого возраста на лоне природы, да ещё на такой продолжительный срок как в 2 месяца. А природа, в лагере была то какая отменная: сосны, березы, трава выше колен. От контрольно-пропускного пункта к палаточному городку лагеря шла мощенная булыжником дорога, а вдоль нее располагались танковые полки и артиллерийский полк.
А студенты, обжившись за два дня в лагере, сразу сели писать письма своим возлюбленным или законным женам с лирическими текстами о своих чувствах к ним любви, о том, как они за ними скучают и, конечно, скучают за хорошей домашней «хавкой», с просьбой чего ни будь им привести в лагерь вкусненького.
И в первую же субботу по мощеной дороге к лагерю двинулся поток возлюбленных и жен студентов. А из-за заборов войсковых частей выглядывали головы солдат с горящими от увиденного потока женщин глазами. Весь этот поток дам полностью стекался именно к вечеру, и у студентов лагеря стояла в основном одна проблема по выполнению лагерной дисциплины: это присутствие на вечерней перекличке. И эта проблема каждую субботу становилась все более сложной для её выполнения. Лето, дождей по субботам, слава богу, не было. Так что, студенты по узаконенному начальством лагеря режиму дня, с 20-00 взяв одеяла с палаток, бегом уходили с возлюбленными или с женами в лес на лоно природы, а многие уходили и раньше в 19.00, если слабый пол привозил что-то вкусненькое. И ни о каком сознании выполнения положений дисциплины поведения здесь у студентов практически ничего не срабатывало. А как же в этом случае проходило вечернее построение и перекличка?
В 22.00 на плацу мы все выстраивались повзводно. Дежурный офицер делал по- фамильную перекличку в каждом взводе: «Петров, Сидоров и т.д.». А «толпа» отвечала: «Я», «Я», «Я»
….
Но «чувство локтя» у студентов было на высоте: задние ряды во взводах постоянно передвигались и пополняли следующие взвода по ходу движения дежурного офицера на плацу. Взвода пополнялись новыми лицами, и из взводов уверенно слышалось снова: «Я», «Я», «Я» …. Таким образом, у взводов при перекличке получался полный комплект бойцов, а дежурный офицер в журнале делал пометки о присутствии студентов на построении, и жизнь лагеря протекала успешно дальше.
Должен отметить, что не все проходило эмоционально гладко в выше описанных событиях. Например, в нашем взводе были и женатые студенты и, естественно, холостяки. Были три друга, один из них был холостяк армянин Миша, его знали девушки от 1-го до 5-го курса, он имел великолепное телосложение и был мастером спорта по плаванию, предпочитал с дамами знакомиться в бассейнах. Второй холостяк был Георгий, разговаривал только по-украински. А третий холостяк был Юрий, корреспондент институтской газеты. Так вот, как я писал читателю раньше, письма от Миши и Георгия на прекрасном литературном языке со стихами дамам с приглашением приехать в лагерь писал-то по их просьбе конечно Юрий. А когда они приезжали в лагерь и встречались с Мишей и Георгием, но у некоторых дам наблюдалось шоковое состояние от кавалеров, и услышанных от них комплиментов, то есть, и вид не тот, и лексикон не тот. Один говорил с акцентом, другой звучно при разговоре «гэкал» и они плохо говорили по-русски, то есть, один говорил на суржике, а другой с акцентом. А писатель их писем Юрий, был как бы в стороне от этих событий, и потирал руки, радуясь своим литературным успехам по привлечению дам в наш лагерь. Но Миша в этих вариантах все-таки имел преимущества перед Георгием, как кавказец: усы, статная спортивная фигура и имеющиеся у него явные материальные преимущества для обольщения дам.
Река - не помеха в желании найти даму сердца.
В палатке у меня был второй топчан от края палатки. На первом топчане спал Володя, парень внешностью и осанкой напоминавший бравого солдата Швейка. По характеру он был тихоня и нигде не высовывался. Но в вопросах любви сразу обошел всех трехсот мужиков лагеря. На второй день пребывания в лагере он после построения и переклички переплыл реку и в близлежащем селе нашел даму сердца. Он вышел на берег разделся догола, форму и нательное белье сложил на вертикально поставленные, на земле сапоги, взял их в руки и спокойно на спине переплыл реку. Одевшись во все сухое, он предстал перед дамой сердца из близлежащего села. И я должен отметить, что любовь продолжалась у них все два месяца и очень интенсивно, практически его топчан в палатке из семи дней в неделю пустовал ночью 3-4 дня. Его любовным успехам народ лагеря завидовал и строил ему по этому поводу всякие козни. То есть, зависть будоражила умы неудачников в этом вопросе и меняла человеческие взаимоотношения не в лучшую сторону.
Вообще-то Володя был парень спокойный, уравновешенный, не злой по характеру, но в обществе окружавших его студентов не находил приятелей и держался как-то обособленно. Да ещё ему не везло в вопросах военной подготовки. Например, по строевой подготовке он получал только удовлетворительные отметки из-за того, что когда он маршировал по строевой подготовке, то у него рука и нога двигались в одну сторону тела строго вперед с левой или с правой стороны или назад. А такая маршировка вызывала естественно бурный смех у окружающих студентов, а преподаватель вынужден был ему постоянно ставить только завышенные тройки (он его просто жалел), потому что двойка грозила ему постоянной чисткой картошки на кухне в столовой лагеря, заготовкой дров или погрузочно-разгрузочными работами.
Так, например, за время лагерных сборов ему его одногруппники делали разные пакости: его 6 раз крепко спящего выносили с угла палатки и укладывали аккуратно в 100 метрах от неё прямо на землю. И он бедняга покусанный комарами просыпался в одиночестве с природой в 5.00 утра и пробирался в палатку досыпать свое время до подъема. А я, рядом с ним спящий, ничего и не слышал, как его вытаскивали из палатки, настолько мастерски проводилось это мероприятие. У входа в палатку около пяти раз за время сборов маскировали чайник с водой и Володя каждый раз после встреч с любимой в 3 часа ночи возвращался в лагерь, и пробираясь в темноте у входа в палатку, за что-то цеплялся и, естественно, обливался капитально из чайника. Были случаи, когда к голове ужа или черепахе на панцирь прикрепляли лампочки от фонарика и их в темноте запускали к подушке Володи. Его этими «светлячками» доводили до сумасшествия, и он начинал метаться по палатке под хохот окружающих студентов.
Не могу читателю сразу не рассказать финал этой любовной истории. После лагерных сборов у нас намечались дипломирование и защита дипломного проекта в декабре месяце. Я с Володей не виделся почти три месяца с лагерных сборов, иду в декабре по улице, прилегающей к центральному рынку, и мы с ним, наконец, встретились. Лицо у него слишком было минорное, чтобы мне не заметить его состояние. А он мне и говорит: «Поздравь меня дорогуша, у меня два важных «радостных» события почти одновременно – защита дипломного проекта в конце недели, а на следующий день я женюсь». «На ком?» удивленно спрашиваю я. Он мне и отвечает: «Понимаешь, ты помнишь мои лагерные дни любви, а точнее вечера и ночи по этой части?». «Конечно, я помню», отвечаю я. Он продолжает: «Моя лагерная дама приехала в институт зашла в пару деканатов, а в моем деканате меня заложила моя группа и теперь я вынужден жениться, так как декан мне сказал, не женишься, не получишь диплома!».
Вот так уважаемые читатели в советские времена коммунисты контролировали молодежь и стояли на защите моральных устоев поведения молодежи.
Приглашение на свадьбу – да еще в лагере, как же это здорово!
Через три дня, когда студенты уже немного обжились в лагере, их срочно построили на плацу. Плац посетил командующий дивизией генерал армии, он дал команду «смирно» и начал как говорят в народе «толкать» речь. Речь его я описывать не буду, но одно действие опишу. Речь была минут 20, того нельзя, того нельзя ….. В конце он громко сказал следующее примерно, как когда-то говорил Никита Сергеевич Хрущев: «Я Вам покажу кузькину мать, вы у меня запомните эти лагерные сборы на всю жизнь! Ваши фигли-мигли закончились, я сказал все! Я все Ваши увольнительные на Ваших глазах рву, и Вы у меня почувствуете, что такое армия. Понятно! Ни шагу из лагеря!».
В рядах будущих бойцов начался кашель у кого от перепуга, у кого от внутреннего смеха. Но это был действительный факт! Он действительно все увольнительные порвал у нас на глазах.
Но тут начались сразу, же по этой части приключения у меня, вашего повествователя, дорогой читатель и у других студентов. По телетайпу в лагерь пришло приглашение на свадьбу, где была искажена фамилия приглашенного, и это приглашения два дня гуляло по палаткам, и никто не мог разобраться, кого же приглашают погулять на свадьбе?
А теперь дорогой читатель вернись к началу моей зарисовки и прочти мою фамилию. Ну как запомнил?
А в телетайпе запись была такая: «Дорогого друга Прупюко приглашаем на свадьбу в субботу. Крепко жмем твою руку, Лиля, Саша». Из трехсот бойцов только у меня одного оказалось такое сочетание имен друзей, да наметки даты их свадьбы в июле мною предвиделись, но вот попасть на неё я тогда и не предполагал, как это сделать, тем более, что все увольнительные генерал на плацу порвал. Да еще искажение моей незабываемой фамилии дало потерю времени по подготовке возможного увольнения для поездки на свадьбу, именно, пока эта телетайп программа попала ко мне в руки.
Я в обеденный перерыв подошел в штабную палатку, предоставил телетайп программу дежурному офицеру и постарался его убедить, что в ней, именно, моя искаженная фамилия. Он, конечно, расхохотался и посоветовал мне подойти в 17-00 на футбольное поле, когда там студенты играют в футбол, и попросить разрешение у начальника лагеря на поездку на свадьбу в субботу. Начальник лагеря активно играл со студентами в футбол в качестве вратаря одной из команд. Я подошел к воротам и, когда, на поле игра была на некоторое время приостановлена, доложил начальнику лагеря ситуацию и свою просьбу. Начальник лагеря, прочитав телетайпограмму, посмотрел на меня орлиным взглядом и зычно сказал:
«Ты ж напьешься!».
«Никак нет, товарищ полковник, я не пью!» - ответил я. Мой скромный внешний вид и ответ ему тихим голосом, возможно, его расположили ко мне и он сказал: «Скажи дежурному офицеру, что я разрешаю, пусть откроет мой сейф, там один бланк увольнительной остался. Пусть он его заполнит на тебя. А от меня передай молодым поздравление». Я окрыленный помчался в штабную палатку. И чудо свершилось – бланк на меня был заполнен. Но только я собрался уйти, как в штабную палатку ввалились 10 студентов и не просто студентов, а активистов художественной самодеятельности и джазового квинтета института. Командование дивизии их наградило за успешные выступления в полках дивизии увольнениями домой на выходные дни. А как же быть с бланками, их же генерал порвал! Короче говоря, мой заполненный бланк был принят за образец, и одного из студентов отправили в полк, где всем 10-ти студентам все-таки были напечатаны нормальные увольнительные.
В субботу после завтрака я вышел на трассу, и чтобы не иметь лишних приключений, попросился у водителя фуры подвести меня в город. В кабине я улегся на его спальное место и лежа спокойно доехал до центрального рынка, а жил я недалеко от него. Дома я переоделся в штатское и спокойно гулял по городу, а потом и присутствовал уже на свадьбе. Свое слово, данное начальнику лагеря, я сдержал: не напился и на следующее утро уже был на плацу на построении. Ну а мои друзья молодожены были рады моему прибытию на свадьбу и в августе даже посетили меня в лагере и, конечно, привезли мне вкусные продукты и свадебные фотографии.
Эпилог зарисовки
Нет ничего прекраснее друзья «чувства локтя» у товарищей по оружию в жизни лагеря, именно, юмор и взаимовыручка обогащали наш быт и жизнь в лагере, и я думаю, что это моя зарисовка для читателя довольно доходчиво и полно отразила все выше описанные события нашей лагерной жизни.
Студенты за весь этот период не только набрались сил, но как-то повзрослели внешне и главное стали более серьезными и рассудительными в делах и учебе. Но нужно ещё отметить то, что жесткий режим дня в лагере способствовал большинству студентов грамотно проводить свое свободное время с разворотом на спорт, на чтение художественной литературы, а выпивка и курение практически у них были сведены в этих условиях до минимума.
Колка дров
Должен отметить дорогой читатель, что узким местом жизни в лагере была помощь поварам кухни колоть дрова. С этим вопросом постоянно были неувязки. Я опишу одну из них, и вы оцените сложившуюся ситуацию.
Чистить картошку заставляли провинившихся студентов, а вот колоть дрова старались направлять только умеющих «специалистов». Но специалисты, то бывают разные. Одни очень дисциплинированные, другие отличники учебы, третьи хорошо читают стихи или поют. Но не все-то ведь умеют колоть дрова! А как это можно узнать? Только конкретной колкой дров!
Так не ординарно получилось именно с колкой дров, когда дежурил именно наш взвод. Дежурный офицер на колку дров назначил вышеописанного мною раньше литератора Юрия и несравненного любителя поболтать о чем угодно Володю, жителя Крыма, с большим запасом различных историй. Принятое дежурным офицером «соломоново» решение указанным студентам колоть дрова на следующий день почувствовал весь лагерь численностью в 300 человек. А дело набирало обороты с раннего утра примерно так.
5.00 утра. Юрий и Володя у кухни начинают колоть дрова. Рубка дров продолжается очень медленно, во-первых, колоть дали не сосну, а акацию, а это довольно не просто, нужны знания как это непосредственно, делать. Во-вторых, два указанных теоретика большее время спорили между собой, как нужно держать топор в руках, как нужно его подносить к бревну. Но производительность труда при этом от их пререканий была низкая, практически никакая. Периодически из окна кухни высовывался солдат-узбек и говорил такую фразу: «Сольдат, сольдат, дэ дров, когда будэт дров?». Нужно отметить, что национальный состав солдат в армии был такой, например, в столовой (работники кухни), были: узбеки, киргизы, таджики. А вот национальный состав экипажа танка был тогда представлен в большинстве полков так: командир танка, водитель, наводчик – русский или украинец, а вот заряжающий обязательно грузин, армянин или азербайджанец.
Так вот в это утро благодаря «горе умельцам» Юрию и Володе, завтрак из-за недостатка дров был задержан на 1,5 часа. А представьте себе 300 голодных мужчин в лесу, где навалом есть только трава. Можете представить себе как далеко этих «горе умельцев» посылали собратья по оружию. Командование лагеря безусловно этот инцидент не оставило без внимания и указанные молодцы были брошены на другой фронт работ: на погрузочно – разгрузочные работы транспортных средств под четкие команды дежурных офицеров.
А вот средний танк друзья водить ведь не просто!
Итак, ваш покорный повествователь попал на учения по вождению танков. Круг, на котором упражнялись в вождении танка, был примерно 5 км, естественно с подъемами и спусками. На один круг назначались водить танк по три студента. В танке во время вождения находился кадровый механик водитель, а на упражнениях по вождению один из студентов на старте начинал вести танк, второй продолжал его вести, а третий студент финишировал. На старте и на финише кроме механика водителя студентов оценивали преподаватели военной кафедры института, а второго студента только механик водитель. Я попал на финишную часть круга вождения танка. Должен отметить, что внутренняя переговорная связь в танке барахлила, и я не всегда слышал во время вождения танка, команды механика водителя.
Мало этого, у меня при вождении получился казус с разворотом танка. В танке руля то нет, управление поворотом танка за счет скорости движения гусениц ведется рычагами. Я что-то не рассчитал и танк у меня развернулся по большему радиусу, и я содрал одной из гусениц кору на нескольких соснах. Тогда механик водитель с матом всунулся в люк водителя танка, выключил двигатель и вытащил быстро меня наружу, дал под зад и сбросил с танка (правда, я тогда весил всего 62 кг, против 78 кг сейчас). Немая сцена продолжалась минут 5.
Остановившийся танк заметили в бинокль на командном пункте и дали команду продолжить его вождение, ведь гусеницу полную коры оттуда не было видно. Я покорно, и молча, залез в танк, запустил двигатель и танк двинулся дальше по кругу. На финише у меня опять была осечка.
Рычажок, регулирующий обороты двигателя имеет положения «максимум» и «минимум». Так как в танке сели аккумуляторы, а в люке водителя было темно, то я табличек с названиями этих положений не разглядел и рычажок поставил в положение «максимум». Двигатель продолжал работать и гудеть на максимальных оборотах, а я в шлеме ничего не слышал, и переговорная связь плохо работала, а я отменные команды механика водителя с матом, естественно, и не слышал. Короче говоря, меня уже при офицерах кафедры механик водитель буквально выбросил из танка и молча, заглушил двигатель. Мне светила двойка и направление на хозработы. Студенты начали получать оценки за вождение, пятерок, конечно, не было. Мой преподаватель посмотрел на механика водителя таким уникальным вдумчивым взглядом, что мне была поставлена оценка «удовлетворительно» и я не попал, слава богу, на чистку картошки или на другие хозработы.
Как послесловие к этому эпизоду могу добавить только одно: у меня нет сейчас собственной машины, никогда не было и уже никогда не будет, так как у меня с вождением явные нелады, наверное, из-за просто полного неумения в этом непростом деле - умении вождения транспортных средств.
Маневры на полигонах лагеря
Большую часть занятий в лагере занимали учения по тактике ведения боя, учения танк в обороне и танк в наступлении, а также маневры в разных условиях местности и даже поведение танковых взводов при нанесении противником атомного удара.
Конечно, на всех этих учениях противника изображали также наши студенты. Но! Вот попасть в противники было не просто – желающих было много. Почему? Потому что в наших войсках надо было пахать на учениях, то есть, выполнять команды командиров, так, например, на учении «танк в обороне» нужно было для взвода танков подготовить углубленные площадки для танков, из которых должна была быть видна только башня танка. То есть, студентам приходилось выполнять работу лопатами, как говорится в известном изречении: «Бери побольше, кидай подальше». А у противника нужно было только поднимать и устанавливать на время плакаты и деревянные изображения врага: танки, пушки, бронетранспортеры или щиты с изображением атомного взрыва.
Но я постараюсь не утомлять читателя маневрами, а опишу финальную часть одного из учений. Сразу хочу заметить, что на этом неординарном учении мне повезло, и я вытянул жребий быть врагом, то есть, изображать с другими студентами атомный взрыв. А это значит, что этот этап учений проводился в конце учений, и до этого момента можно было спокойно отлеживаться в кустах леса и даже дремать.
Но самым интересным моментом учений была его финальная часть: подведение итогов и выставление оценок студентам преподавателем военной кафедры института вслух с фиксацией их в журнале. Должен отметить, что каждый студент на всех занятиях получал средне расчетные оценки по различным заданиям учения, и они фиксировались в журналах взводов. Почему так строго велся учет оценок? Потому что в конце лагерных сборов предстоял госэкзамен по военной подготовке и не на кафедре института, а в «поле», непосредственно в лагере в условиях приближенных к боевым и в присутствии командиров.
То есть, эти вопросы в то время решались очень серьезно.
Но вернемся в «поле», то есть, на учения. За выполнение каждой команды командира студенты получали оценки. Итак, закончились учения, например, «танк в обороне» с последующим взрывом атомной бомбы. Учение продолжалось долго, даже захватило время обеда. Подполковник, проводивший учения, построил взвод буквой «П», а внутри буквы построения сел на пень, открыл журнал и начал каждому студенту выводить средние оценки, подсчитывая их вручную в столбик на втором колене, так как на первом колене лежал взводный журнал. Он называл фамилию каждого студента и начинал в столбик подсчитывать его оценки и оглашал потом среднюю отметку по занятию. А мы-то стояли по стойке смирно и прилично голодные. Один из наших умников в журнале студенту по фамилии Личин, подтер фамилию, и она приняла вид: «Ли Чин».
Товарищ подполковник дошел до этой фамилии и, прочитал её, сразу весь, побагровев, встал с пня и вскричал: «Откуда здесь китаец, ну ка шаг вперед!». А время-то было, как я писал выше сложное на советско-китайской границе. «Китаец» сделал шаг вперед, но вид у него был больше молдаванина. Весь взвод сразу охватил кашель, так выходил смех из нас, поставленных в условия команды «смирно».
Но на этом «юмор» товарища подполковника не закончился. Дошел он до конца списка и студенту с фамилией на букву «Я» поставил двойку. А это уже был зрелый студент, отслуживший армию, имел семью и маленького сына. Тогда один из студентов с фамилией на букву «Б», кстати, получивший пятерку за занятие, произнес следующее: «Товарищ подполковник, ну это с Вашей стороны просто не по-джентельменски!».
Подполковник побагровел, встал с пня и громко произнес в его адрес: «Ах ты, сопляк! Как ты мог советскому офицеру сказать такое американское слово!».
Тут команда «смирно» естественно, полностью развалилась, весь взвод от хохота попадал в траву. Подполковник с большим трудом построил взвод и повел в столовую на обед. Но по нашим тогда оценкам его интеллекта, он и не понял, от чего студенты так засмеялись, и нарушили его команду «смирно».
Должен отметить следующее. Вышеописанные фразы подполковника быстро облетели весь лагерь и доставили удовольствие посмеяться многим студентам разных взводов лагеря. Но! Смех смеху рознь. Бывает просто смех, а бывает злобный смех. Так вот на 95% у студентов был просто смех, а вот среди преподавателей военной кафедры и ряда офицеров танковых полков смех был злобный. Нам тогда казалось, что это было вызвано одним обстоятельством. Полковник, проводивший тактические занятия со студентами, слишком много взял себе взводов на обучение, то есть, забрал их у многих других офицеров и это всех их коробило.
Но он был участник Великой Отечественной Войны и молодые офицеры против него были ничто в глазах командования дивизии. Хотя на наш взгляд тогда, многие молодые офицеры проводили занятия по тактике гораздо лучше его в части теории и практики их проведения. А то, что он позволил сказать студенту на занятиях по тактике слово «сопляк» разбиралось партийными военными руководителями танковой дивизии и ему это было поставлено, говоря на штатском языке, на «вид».
Не могу не отметить то факт, что при проведении занятий у студентов смекалка как себя вести, не перетруждаясь лишний раз, срабатывала отлично. Например, на тактических занятиях нам при проведении различных маневров нужно было одевать противогазы. И это в июльскую то жару! Например, при преодолении «условно зараженной» местности их надо было обязательно одевать.
В этом случае все старались передвигаться не по равнинной местности, а по оврагам с кустарником и лесозащитным полосам. Преподаватели кафедры обычно за нами наблюдали с какой-либо возвышенности. А мы противогазы надевали, а шланг отсоединяли от коробки, что давало нам возможность свободно дышать. Сверху с возвышенности преподавателям казалось, что противогаз надет по всем правилам. И этот номер у нас проходил почти у всех преподавателей. Была единственная осечка у одного из студентов и уже почти перед госэкзаменами.
Это ж надо такому было случиться. Он отделился от цепочки бойцов и просто помочился под кустик, но профиль его при этом мероприятии и выдал. За такое поведение весь взвод был наказан повторным занятием с одеванием противогазов и последующей физической отработкой мероприятий лагеря по выполнению разгрузочно-погрузочных работ.
А польза от занятий бывает то разная?
Преподаватели военной кафедры института, проводившие учения по тактике, по вождению танка не могли даже предвидеть новый оборот произошедших событий в лагере.
Как-то под обеденный перерыв в лагерь прибыла целая делегация работников студенческого спортивного лагеря женского пола, расположенного невдалеке на противоположном берегу реки.
Вопрос к нашему руководству стоял можно сказать ребром: кто из студенческой братвы нашего лагеря в 2- 00 ночи завалил танком ограждающий лагерь забор в районе палаток спортсменов, а точнее спортсменок? Начальству нашего лагеря были предоставлены фотографии поваленного забора и следы гусениц на земле.
Поступило распоряжение всем студентам выйти на плац на построение. Затем началась перекличка присутствующих как при отбое с визуальным просмотром, кто говорит конкретное «Я».
Дежурный офицер огласил причину построения и предупредил, пока не найдем виновных случившегося, обеда Вы не получите, так что господа студенты взвесьте сложившеюся ситуацию и «Думайте сами, решайте сами иметь или не иметь «губу» за проделанное хулиганство в спортивном лагере».
300 голодных мужиков сначала оторопели от речи дежурного офицера, но потом из разных точек плаца посыпались и громко, и тихо к нему вопросы, а больше было вопросов к делегации примерно таких:
• «Дамочки, скажите нам, пожалуйста, а танк валил забор боком, передом или
задом?»
• «А в каком звании были танкисты, повалившие забор?».
• «А где были Ваши спортсменки во время валки забора танком: в палатке, в гостях у спортсменов или вообще на лоне природы?»
Эти вопросы от стоявших на плацу студентов не смутили воспитателей. Наоборот, завязалась активная полемика между ними и студентами. Причем со смехом, с шутками и даже пением частушек с обеих сторон, а также с обменом предложений о возможных встречах в будущем вне лагеря.
Дежурный офицер перестал практически контролировать ситуацию, и ему ничего не оставалось делать, как просто поступить чисто по военному: он дал команду горнисту, а тот не разобравшись в ситуации, вдруг задул мелодию в горн: «Вставай, вставай постели застилай!». Весь плац захохотал.
Короче говоря, на плацу сложилась такая ситуация, что делегация работников студенческого спортивного лагеря женского пола забыла, зачем она к нам явилась! И тут наступила внезапная развязка случившегося происшествия.
Из столовой к дежурному офицеру подошел, ковыляя не строевым шагом, повар узбек и громко ему отрапортовал следующее примерно так:
«Таварыш камандыр! От паслушайте мэна нэмножко, немножко! Понымаэтэ, студэнта тута ныкак нэ вынавата! Я Вам гавару как эст. Павалыл забор нэ наш студэнта у танке, а алкаш Фэдя тракторыст ыз МТС этаго сэла, дэ стоыт спортывна лагэр. Он сылно напылся и сэл у трактор. Вэд его одна спортсмэнка лагэра мэтателница ядра скынула з обрыва у рэчку, он к нэй прыставал. Так этат дурко повалила в отмэстка ея забора у ея палатка, это шо мужык?
Таварыш камандыр! Отпустытэ студэнта кюшат! Я Вас очэн прошу!»
Плац буквально взорвался от аплодисментов узбеку повару, а делегация работников студенческого
спортивного лагеря женского пола стояла, молча в смятении как себя вести дальше. А узбек повар вошел в роль еще больше и пригласил делегацию отведать вкусный свежеизготовленный им плов. И делегация спортлагеря с ним пошла в столовую, попробовать вкусный плов повара.
Вот так дорогой читатель, закончилась эта неординарная истории. Но слава в ней принадлежит, именно, преподавателям кафедры института: так как именно они так хорошо обучали студентов, что именно на студентов пало подозрение об мастерски сваленном заборе спортлагеря, а может быть и потому, что они были уж очень частенько в гостях у спортсменок в ночное время? Все в жизни бывает!
А с Федей всё закончилось обыкновенно, он получил 15 суток и в этой роли помогал восстанавливать забор спортлагеря. А спортсменка по толканию ядра потом его рассмотрела на хозяйственных работах, более внимательно при восстановлении забора и подарила ему книгу, как ей тогда казалось, которая может ему помочь вылечиться от алкоголизма, эта книга называлась так – «Похождения бравого солдата Швейка».
Медобследование призывников
Лето 1968 года. Министр обороны СССР маршал Гречко издает приказ: всех выпускников ВУЗов, в которых имелись военные кафедры, в возрасте до 28-ми лет призвать на два года в армию по профилю присвоенного офицерского звания. Я в то время уже был работником отдела главного конструктора машиностроительного завода, молодым специалистом, а возраст то у меня был 24 года как раз под этот приказ, и мне в июле этого же года приходит, естественно, повестка из райвоенкомата явиться на медкомиссию.
Да, я законопослушный гражданин страны, поэтому и отправляюсь в райвоенкомат на призывную комиссию. На заводе, естественно, мне в табеле проставляют 100% присутствия на работе по статье гоcобязянности, то есть, в зарплате я ничего не теряю. Медкомиссия в райвоенкомате у меня находит тахикардию и направляет на обследование в городскую больницу на уточнение диагноза, и я оказываюсь на койке в больнице. Но я попадаю в больницу не один, а еще с двумя призывниками запаса постарше меня, но на более высоком уровне - от облвоенкомата. Главврач больницы, недолго думая, кладет нас всех троих в инфарктное отделение, и мы попадаем в особые условия жизни неординарной палаты инфарктного отделения: вести себя тихо, громко не разговаривать, на 100% выполнять все указания врачей.
Итак, мне 24 года, то есть, я еще «салага», меня можно еще 4 раза призвать в армию, если сейчас не получится, а вот моим собратьям по палате было похуже, одному 26 лет, другому 27 лет. Один из них Вова, был аспирант кафедры физики Металлургического института, он уже заканчивал оформление диссертации, её защита намечалась осенью. Второй из них Григорий был преподаватель кафедры металловедения этого же института. Так что, приписанный мне диагноз тахикардии, а моим соседям по палате другие диагнозы были прописаны одинаково с одной целью, для их подтверждения или, наоборот, для отклонения специалистами больницы.
Мы сдали все анализы, нам сделали кардиограммы, и мы просто лежали на койках и ждали от врачей решения своей судьбы. Нам выдали больничную одежду: брюки и куртку типа пижамы, правда, прилично вылинявшего цвета. Мне было всё равно, а вот Вове и Григорию нет. Их должны были посещать в больнице различные дамы и у них для таких встреч должен был быть, безусловно, товарный вид на все 100%. Ведь они были аспирантами, а я всего лишь конструктор 3-й категории и не проектного института или научно-исследовательского института, а малоизвестного в городе завода, расположенного на окраине города. На следующее утро в палату зашла симпатичная медсестра и торжественно нам заявила: «Мальчики, никуда Вы от нас не уйдете еще 10 дней! На военкоматы Вас аттестовать может только заведующий терапевтическим отделением, а он вчера уехал в Москву на съезд терапевтов, Вам ясно! Так что продолжаем лечиться и соблюдать больничный режим до приезда нашего руководителя».
Конечно, в палате сразу наступила немая сцена. Первые голоса подали три больных инфарктом в лучшем виде слова. Один из них сказал: «Вот здорово! Нам тут не будет скучно!». Второй сказал: «Класс! Нам будет с кем потравить анекдоты!». А третий сказал: «Ребята, теперь будет, кому меня выручать. Моя Варя мне столько носит продуктов, я хоть Вас подкормлю».
В худшем положении оказался Вова, он терял 10 дней по оформлению диссертации и поиска возможностей не призываться в армию, так как в случае призыва он терял шансы защитить диссертацию вообще, так как через два года она бы уже устарела.
Безусловно, у меня было лучшее положение, так как я был более молодой. Но сложная международная обстановка, угроза конфликта с Китаем нас всех прилично удручала. Но, несмотря на это мы старались своим поведением не доставлять хлопот больным, а наоборот отвлекать их от болезни. Могу только отметить: это нам удавалось без особых затруднений.
Кто сказал, что спорт тормоз прогресса в борьбе с болезнями?
Должен отметить, что больница находилась напротив центрального стадиона города, и это помогало нам в полезном проведении нашего досуга. Мы моментально запросили из дома спортивные принадлежности: прорезинки, спортивные штаны, тенниски и футбольные мячи. Правда господа аспиранты еще принесли в палату ракетки для большого тенниса и настольного тенниса и, как ни странно, ещё и колоды карт. Так что досуг у нас был на все 100% в течение дня: утром зарядка с пробежкой на стадионе вокруг футбольного поля, потом после завтрака и приписанных процедур игра в футбол или в теннис – ну прямо курорт и всё! А в вечерние часы мы играли в карты в «Дурака», либо писали «Пулю».
Больные инфарктники были весьма нам благодарны за здоровую атмосферу в палате. Например, заходит в палату молодая сестричка и согласно предписанию врачей выдает больным таблетки и строго требует принять их при ней.
Подходит она, например, к Вове и говорит: «Больной! Как Вы спали, как Ваше самочувствие?». А больной Вова отвечает ей, бегло взглянув на её формы: «Доктор! Понимаете! Всю ночь я не сомкнул глаз, бессонница у меня, тоска и так хочется тепла и женской ласки!». И это притом, что он был уже женат, и его жена часто к нам приходила в палату и была очень симпатичной внешности. Инфарктники это вообще понять не могли. А в том, что Вова был любитель дам, мы скоро в этом убедились. Хочу только добавить, что Вова был упитанной комплекции и его облик, уже немного отягощал животик.
В больнице стажировалось много студенток мединститута. Как-то раз пришла их целая группа человек около 10-ти. Нас вызвали в кабинет заведующего терапевтическим отделением и студентки начали на нас проходить практические занятия типа: откройте – закройте рот, поднимите рубашку для прослушивания, ложитесь на спину, мы прощупаем Вам живот и так далее.
Мне и Григорию было прикольно изображать подопытных кроликов, а вот Вова прямо страдал от этих мероприятий будущих врачей. Дело в том, что наш «условно лечащий врач» на время отсутствия заведующего терапевтическим отделением, была, как мы поняли, дамой Вовы до его женитьбы. Так представьте себе сцену, уважаемый читатель, стоит Вова посреди кабинета, а вокруг него молодые студентки, а его бывшая дама им командует на глазах молодых девчонок: Типа, встаньте, ложитесь, оголите то, или то, девочки послушайте у него, то тут, то тут и проводила со студентками над ним ещё разные другие действия.
Короче говоря, он приходил в палату, ложился на спину и молча, долго смотрел в потолок примерно около часа, потом его, наконец, прорывало на контакт с нами и инфарктниками, и он нам огорченно говорил: «Ну, за что мне такие издевательства в таком окружении молодых студенток медиков? Что она мне мстит, моя жена все равно её красивее! Да я с ней раньше долго и не встречался! И откуда у женщин берутся такие коварные методы мести?». Но мужики, есть мужики! Нельзя бросать друзей в беде их надо выручать! В этом деле преуспевали инфарктники, люди зрелого возраста и большой жизненной практики. Они Вову отвлекали своими рассказами о своих жизненных похождениях, но в меру приличия. Любовь ведь дело тонкое. И Вова как-то успокаивался и даже начинал улыбаться. А на меня и Григория он вообще внимания не обращал. Мол, ну что они могут посоветовать в его делах? Я должен отметить еще одно, Вова был сын профессора, и шел в науке по стопам отца и был интеллигентен, также как отец, и просто душа человек. Например, он захотел пива попить. К больнице подъезжала «Волга», он брал нас с собой в машину, мы ехали на центральный рынок «Озерка» за таранькой, а потом уже в пивной бар. И «Волга» потом нас привозила обратно в больницу. К сожалению, для нас курорт уже приближался к концу, должен был возвратиться аттестующий нас врач – заведующий терапевтическим отделением. И он из Москвы, наконец, приехал и аттестовал нас всех, естественно, по зову партии годными в Советскую Армию, но больше он был поражен положительными результатами обследования инфарктников. Их положительные показатели выздоровления, благодаря нахождению их в атмосфере молодых здоровых людей, были во времени на 30% опережающие процесс отработанного в больнице лечения этого недуга.
На прощанье мы все сделали по-людски: сели с инфарктниками во дворе больницы за стол и отметили наш уход на «волю» хорошей выпивкой и закуской с участием наших друзей и родственников. Больные были очень довольны этим мероприятием, никто из них, конечно, не пил, но слезы на глазах у них были. Через пару лет двоих из них я встречал, но в дальнейшем наши контакты потерялись.
Судьба это или просто везенье!
Итак, после больницы я вышел на работу. Все сотрудники мне в один голос говорили: «Ты что две недели был в Крыму? Смотри, как загорел!». А я действительно был загоревший. Что мы мало гоняли мячик на стадионе, или просто загорали на травке футбольного поля? Я отмалчивался, шутил, но на душе было тревожно. Вызовут меня снова в военкомат или нет? В таком состоянии я пробыл почти два с половиной месяца. Наконец начался осенний призыв в вооруженные силы. В мой почтовый ящик упала повестка явиться уже не в районный военкомат, а в областной. Я как законопослушный гражданин СССР явился в военкомат. Там мне объявили, что я в призывных списках нахожусь под номером 127. Дома меня уже готовили к призыву, в военкомат со мной пошли мать, отец и старший брат. В облвоенкомате был большой асфальтированный двор, на котором колонами выстраивали призывников, согласно напечатанных на пишущей машинке списков.
К призывникам вышли работники облвоенкомата и командир генерал-майор танковой дивизии. Генерал-майор толкнул довольно многословную речь тех времен: об угрозе со стороны империалистов и угрозе стране со стороны Китая. Все молча, стояли по стойке смирно и слушали внимательно генеральскую речь. Лица у большинства призывников были бледные, такие же лица были у их родных и близких. Все ждали финала генеральской речи. Генерал всех поздравил с призывом в Советскую Армию и сказал своим подчиненным военным довольно кратко и внушительно: «В армию призвать 100 человек по списку. Выполняйте задание товарищи офицеры!». Наступила на плацу облвоенкомата мертвая тишина. Офицеры облвоенкомата по списку отсчитали 100 человек и их построили в другой части двора. Мы оставались стоять на своих местах. Не знаю почему, но у Григория по списку был номер 145, а у Вовы, аж номер 157, почти предпоследний.
Один из первой десятки оставшихся невостребованных призывников спросил проходившего офицера: «А что будет с нами?». На что тот с явной издевкой нам ответил: «Идите к ……. матери!». Мы конечно к ней не пошли, а подождали указания приставленного к нам офицера. Что сказать. Нам выдали отмеченные в облвоенкомате повестки, и мы отправились, как говорят, восвояси, домой и на родное производство. В дальнейшем больше призывной повестки я из военкомата не получал, а получал неоднократные чередующиеся раз в 2 года предписания на учебу после работы с последующим выездом на учебные стрельбы из пистолета «ТТ», автомата «Калашникова» и из пулемета танка на танковых тренажерах в полках регулярной армии. Все эти мероприятия проводились квалифицированно, и офицеры запаса восполняли свои знания по военной подготовке. Атмосфера, на занятиях, говоря современным языком, была деловая, и занятия были продуктивными. Единственно чего тогда не хватало, это времени на практические занятия в армии. Занятия обычно проводились в классах школ, и я должен отметить, что посещаемость таких занятий была высокой, сачков было мало, а преподаватели этих занятий были кадровые офицеры. Приведу один из таких случаев учебы. Один раз после теоретических занятий нас повезли на стрельбы в полк средних танков на целый день, то есть, мы должны были вернуться в город в 17-00, а вернулись в 23-00.
Можете представить себе, уважаемый читатель, как волновались тогда наши жены! Мобилок в то время, у ни кого тогда и не было! А дело было так! Нас привезли в часть в березовый лес. Был апрель месяц. Под каждой березой стояла пивная бутылка. В каждую бутылку капал березовый сок. Мы стояли в лесу шеренгой перед мишенями, дежурный офицер отлучился минут на пять, но за этот небольшой период трем нашим «молодцам» удалось на березовом соке развести спирт и выпить залпом по 250 грамм без серьезной закуски. И цирк начался. С них и начались наши горе стрельбы: когда один из них во хмелю направил пистолет «ТТ» не на цель, а на нас, нечетко стоя на ногах. Мы сразу все упали на землю. Дежурный офицер отобрал у всех выданное нам оружие и сказал, пока эти ребята не протрезвеют, домой не вернемся. Этот процесс длился довольно долго, но все упражнения по занятиям он заставил нас выполнить.
Эпилог
Вот тогда были такие ответственные советские офицеры – патриоты Родины и высококвалифицированные специалисты!