На мгновение, казалось, все трое потеряли дар речи, когда увидали перед собой Радима. Он был не просто жив, а полон жизни и огромной силы, став еще крепче. Оторвавшись от Горазда, Радим поднялся на ноги и окинул своих бывших односельчан суровым взглядом. Глаза его в предрассветном сумраке блеснули холодно и недружелюбно:
- С чем пожаловали в мой лес среди ночи?
Горазд, держась за сердце, потихоньку отполз подальше и с трудом проговорил:
- Ох ты, Господи, Пресвятая Богородица!
- К Богу вашему я не имею никакого отношения! Причитать в ином месте станете. Так чего вам надобно нынче?
Любим, обезумевший от страха, будто и вовсе язык проглотил. Малуша, придерживая на коленях голову лежащей Беляны, с надеждой воззрилась на Горазда. Тот сглотнул ком в горле и продолжил:
- Вот оно как выходит, Радим: и впрямь жив ты, однако! Только как же это… оборотень ты нынче али кто?
- А кто б ни был, не твоего ума это дело! – нахмурился тот. – Я нынче иной жизнью живу и не зли меня, Горазд, пустыми разговорами! Не ко времени мне беседы-то разводить…
Горазд похолодел:
- Вот оно как… значится, припоминаешь ты меня…
- Еще бы! – в глазах Радима зажглись недобрые угольки. – Почитай, чуть было не породнились! Что, Найда, невеста моя, жена невенчаная, сбежала из этих мест?
- Ты… тебе откуда это известно? – побледнел Горазд.
- Так дочка твоя меньшая доложила! Расстаралась она, чтобы припомнил я все, как было в моей прежней жизни. Что ж, радуйтесь: память мне все открыла! Потому очень скоро вы пожалеете обо всем…
Горазд упал на колени:
- Беда у нас: Беляна помирает… ягодами волчьими отравилась… надобно нам к Дальнему болоту, траву особую сыскать… мы даже в лес ее понесли, потому как худо дело… времени совсем нет…
- Верно, - кивнула Малуша. – Я сказывала Горазду, что трава эта далече растет… не поспеть нам было бы обратно воротиться: померла бы девка…
- Спаси сестрицу, Радим! – вдруг воскликнул Любим дрожащим голосом.
Радим окинул его презрительным взглядом. Затем шагнул ближе к лежащей Беляне и, оправив наброшенную на плечи волчью шкуру, проговорил:
- Когда ж поспела она ягодами этими налакомиться? Видались же мы с ней намедни…
- Значится, в ту ночь и сорвала она их! Под утро домой явилась: пена на губах ее была.
- То дурно…
- Коли можешь спасти ее – спаси, Христа ради! – взмолился Горазд. – Пропадет ведь девка ни за что! Ради памяти отца твоего, Молчана, дружбы нашей с ним прежней! Не дай погибнуть Беляне – не пожила ведь еще, да и жизни-то не видала!
Радим скрежетнул зубами и отвернулся. Претило ему помогать своему несостоявшемуся тестю: обида и злоба затмевали разум. Припомнив прежнюю жизнь, он воскресил в памяти и то, что именно Горазд порвал их помолвку с Найдой, ославив его на все селение.
Тем не менее, что-то, похожее на жалость, шевельнулось глубоко внутри Радимовой души, когда он бросил взгляд на осунувшееся лицо Беляны. Он ведает, как ей помочь. У него в избе как раз хранится то, что ей сейчас надобно: та самая сушеная трава. Внять мольбам Горазда или, напротив, отомстить ему за старые обиды? Лицо Радима исказила злобная усмешка.
Сладкий вкус мести он будто бы ощутил воочию, представив, каковой может стать расплата его врага. Горазд порушил их помолвку с Найдой, уведя из-под носа обещанную добычу. Он не дал ему, Радиму, насладиться победой над дружинным, не дал просмаковать желанное счастье, которое пришлось выгрызать зубами. Из-за Горазда да из-за Мечислава пришлось ему пойти на страшную жертву: оборвать привычную жизнь свою, дать кровавую клятву… все ради мести… ради силы нечеловеческой… кабы не Ведагор, все могло пойти иначе… дружинного не было бы в живых, и тогда он смог бы взять все, что хочет, и никто не перешел бы ему дорогу…
Молчание нарушил Горазд:
- Коли не поможешь, отпусти нас с Богом! Мы доберемся до болота, нужную траву сыщем! Времени мало – помирает девка…
Помолчав немного, Радим коварно усмехнулся. Затем он поднял Беляну на руки, словно пушинку, и мрачно проговорил:
- На что готов ты ради жизни своей дочки?
Горазд оторопел:
- Дык… я это… на что угодно готов!
- Даже отдать свою жизнь?
Горазд тяжело вздохнул:
- Коли потребуется… ты только детей отпусти! Спаси Беляну и Любима не тронь! Любим нашей семье – одна надежда… да и люди в деревне ни в чем перед тобой не виноватые! Не делай никому из них зла, Богом молю! Довольно уж мы пережили…
Радим усмехнулся, и жаркие искорки промелькнули в его глазах:
- Отправляйтесь восвояси в деревню и не вздумайте болтать о том, что повстречали меня! Коли пойдет обо мне людская молва – пеняйте на себя! Не жить вам спокойно в этих местах…
С этими словами он повернулся и пошел прочь, унося с собой Беляну. Горазд крикнул:
- А с девкой-то что? Исцелишь ее? Не помрет она?
- Скоро увидим, - бросил Радим издалека и скрылся в зарослях.
К тому времени уже рассвело, но солнце все не торопилось румянить верхушки елей первыми лучами. Горазд, доселе кое-как державшийся, затрясся от беззвучных раданий:
- Потерял… потерял я дочку-то… не сберег…
Малуша положила руку ему на плечо:
- Погоди убиваться! Думается мне, поможет он Беляне. Гляди, каков Радим стал: то уже не простой деревенский парень…
- Оборотень! – перебил ее Любим. – Оборотень или чародей, но он не человек более! Что делать станем, отец? Оставим Беляну с ним? А что, ежели убьет он ее?
Горазд отвечал глухим голосом:
- Коли осталось в нем нечто человеческое, не убьет, а, напротив, спасет жизнь. Девка ему-то дурного не сделала: вон, как по нехристю убивалась…
Малуша кивнула:
- Верно ты рассудил, Горазд, не кори себя. Недаром, знать, нам Радим повстречался. В его силах спасти Беляну, я уверена. Следует на судьбу положиться. Коли суждено ей живой и здоровой воротиться – так и будет. А у нас есть покамест время подумать, как быть дальше, коли Радим что взамен потребует.
- Что ему требовать… только одного он жаждет – мести… - проговорил Горазд.
Любим со страхом вопросил:
- Мыслишь, пожелает за Беляну… твою жизнь?
- Коли и так – отдам я жизнь за каждого из вас. Иначе и быть не может…
- Нет, отец! Как же?! Не отпущу я тебя!
Горазд приобнял сына:
- Я до сих пор виноватым себя почитаю, что Найду за него сосватал… вон что из этого вышло… горе ложкой хлебаем! Кому, как не мне, и ответ держать…
Любим хотел было возразить, но Горазд потянул его за рукав:
- Пора идти, сын: рассвело уж. Возвращаться в деревню надобно. Раньше завтрашнего дня вестей никаких не жди, а то и поболее. Коли спасет он Беляну, так воротится она живой и здоровой. И вот еще что: покамест народ тревожить не надобно. Сам я покумекаю, как быть. На худой конец, с Миняем потолкуем. Остальных же всполошим – себе дороже станет. Ясно молвил этот нехристь: молчать про него, или же худо будет.
С тяжелым сердцем отправились они назад в деревню. Весь обратный путь шли в молчании и каждый о своем думал.
Тем временем солнце раззолотило лес утренним светом, природа проснулась. Хвойный ковер под ногами звал остановиться, перевести дух, полакомиться спелой брусникой, растущей по обочинам тропки… Да некогда было отдыхать. Ничего не замечал Горазд, ничего не слыхал – о Беляне мыслил, да о том, чего нынче ожидать от Радима следует. А еще тревожила его Найда: благополучно ли добрались они до Новгорода? Все ли ладно со старшей дочерью?
Когда они с Любимом вошли на двор, Матрена кинулась было к ним, и тут же отпрянула в ужасе: одни ее мужчины явились, без Беляны. На обоих – лица нет. Она подступилась было с расспросами, да Горазд перебил ее:
- Есть бражка у нас, мать?
- Так есть – почитай, довольно ее было, - упавшим голосом проговорила Матрена.
- Вот и неси. Выпьем по чарочке…
Матрена схватилась за сердце:
- Что? Никак, померла Беляна? А?!
- Не померла, погоди ты дочку хоронить!
- У Малуши она?
- Все расскажу, - коротко ответил Горазд. – В избу идем, там и потолкуем. Да бражку тащи.
- Ох, Господи…
Матрена на нетвердых ногах отправилась за бражкой, сердцем чуя неладное. Когда еще было такое, чтоб муж ее бражку с утра пил? Поди, на праздник только, да и то за столом, как положено, а не так вдруг…
Меж тем, в лесной избе на далекой опушке, окруженной вековыми елями, свои дела творились. Топилась печь, горница полнилась пряными ароматами трав и сушеных грибов. Радим изготовил необходимый отвар сразу же, как принес в избу Беляну и уложил ее на мягкие шкуры.
Действовал он быстро и решительно, наверняка. Не прошло и получаса, как все было готово, и он напоил девку спасительным снадобьем. Первое время Беляна вела себя беспокойно: тело ее сводили судороги, лицо покрыли жемчужные капли пота. Она не приходила в себя и металась в диком лихорадочном бреду.
Затем все стихло, и Беляна заснула – крепко, умиротворенно. На ее щеки вернулся здоровый румянец, дыхание стало ровным и глубоким. Наблюдая за девкой, Радим присел рядышком и долго не сводил с нее глаз. В его взгляде плясали странные искры: казалось бы, не читалось в нем ярости, но затаилось что-то зловещее, хитрое, опасное. До вечера просидел так Радим, основательно что-то обдумывая. Время от времени он усмехался, но в усмешке этой не было веселья. Наконец, когда за окошками стало темнеть, Радим зажег лучину и огни по углам горницы. Его изба озарилась мягким и теплым светом. Беляна мирно спала, уронив темную косу на пол.
- Спи, спи крепко, красавица! – проговорил Радим. – Как очнешься, так мы с тобой и потолкуем! Ладно я придумал, ладно… поглядим, что из этого выйдет…
С этими словами он накинул на плечи волчью шкуру и вышел вон.
Три дня и три ночи провела Беляна в лесной избе. Три дня и три ночи пролежала девка на лавке, на мягких шкурах, и все это время Радим старательно выхаживал ее: подносил испить снадобья, кормил жидким варевом, утирал пот со лба. Беляна не разговаривала, потому как находилась лишь в двух состояниях: сонном забвенье или полудремоте.
На четвертый день девка встала на ноги. Здоровый цвет лица вернулся к ней, щеки порозовели. Заметив, что на ней надета лишь длинная холщовая рубаха, Беляна стыдливо поежилась и заалелась. Радим с усмешкой сказал ей:
- Не печалься, красавица! От одежи пришлось тебя освободить: пот градом ведь катил. Гляди, вот рубаха твоя и сарафан на той лавке! Все чистое и просушенное. И платок теплый, в котором закутана ты была, - там же. Одевайся да к столу садись: нынче я тебя потчевать стану. А, как потрапезничаем, провожу до деревни!
С этими словами он вышел из избы, чтобы не мешать Беляне переодеваться. Когда же Радим вернулся через четверть часа с плошкой спелой брусники, девка уж за столом сидела, его поджидая. Довольно хмыкнув, хозяин избы поставил на стол ягоды и уселся напротив нее.
- Ну что, голубоглазая? – он хитро улыбнулся ей. – Потолкуем?
Назад или Читать далее (Глава 95. Возвращение)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть