Дело было так.
Перед запуском "Я шагаю по Москве" руководитель Госкомитета по кинематографии Владимир Баскаков захотел удостовериться, что будущий фильм будет без "фиги в кармане".
Баскаков уточнил у Данелии, тот обещал, Баскаков дал добро — фильм мгновенно был запущен в производство.
Георгий Данелия обещание выполнил. "Я шагаю по Москве" никаких скрытых "фиг" не содержит, фильм получился целомудренным, а в лирических контекстах прямым, как полёт отлично оперённой стрелы.
"Сложить фигу" Георгий Николаевич запланировал спустя год, когда приступил к съёмкам фильма "Тридцать три".
Фига вышла изумительная. Она оттопыривала метафорический карман Данелии, но отчего-то так ароматно пахла, что на неё особого внимания не обратили. То есть, обратили только на "хвостик", назовём это так.
"Хвостиком" сочту эпизод, возмутивший тогдашнего секретаря ЦК КПСС по идеологии Михаила Суслова. В одной из сцен герой фильма, которому требуется согласие жены, чтобы махнуть на Марс, едет на свидание с супругой в автомобиле "Чайка" в сопровождении эскорта мотоциклистов.
Экий наглый кортеж! Так чествуют только подлинных героев — первопроходцев космоса, а не какого-то технолога провинциального завода безалкогольных напитков с тридцать третьим зубом.
Суслов возмутился. Он потребовал, чтобы сцена была удалена. Гордый Данелия отказался — фильм был убран из широкого проката, но то и дело всплывал в некрупных кинотеатрах на просторах одной шестой части суши, в киноклубах и т.д.
Так что, кто хотел, фильм посмотрели. А хотели многие, ароматом "фиги" земля полнилась.
Между прочим, возмущением Суслова дело не ограничилось. Недовольны были и некоторые космонавты, в том числе Гагарин и Леонов. Космонавты просили руководители подготовки космонавтов Николая Каманина замолвить словечко к запрещению картины.
Отчего же сия нетерпимость? Оттого, что Данелия позволил себе подшутить над пафосом покорения космических пространств.
"Я верю, друзья,
Караваны ракет,
Помчат нас вперёд,
От звезды до звезды.
На пыльных тропинках
Далёких планет,
Останутся наши следы".
Годом позже вышел знаменитый фильм Элема Климова "Добро пожаловать или Посторонним вход воспрещён", где режиссёр позволил себе непринуждённую песенную ремарку в ту же сторону.
Так вот, Каманин фильм посмотрел, но не нашёл в нём ничего предосудительного и опасного для космической идеологии: "Лично я более часа смеялся и с удовольствием следил за развитием «успехов» Травкина".
Фильм смешной. Я до сих пор смеюсь в голос, хотя смотрел его много раз, как большинство фильмов Данелии.
Замечательно, что "Тридцать три" вышел в один год с "Операцией Ы". Музыкальная тема Андрея Петрова в фильме Данелии и музыка Александра Зацепина к фильму Гайдая очень схожи, но не мелодией, конечно, а настроением суетливой жизнерадостности. Это музыка дурацких (неловких, анекдотических положений), в которые то и дело попадают люди.
Вообще, самое начало фильма Данелии очень "гайдаевское", действие начинается стремительно и беспокойно. Через улочки, дворики и мостики провинциального городка рано утром очень бодрым шагом поспешают четыре человека. Спереди — схватившийся за щёку Травкин, чуть позади — его сердобольная жена и двое мальчишек. Сопровождают любимого мужа и отца к зубному врачу.
После динамических сцен Данелия любит брать лирические паузы.
В кабинете участливая жена вытирает пот со лба испуганного Травкина. Фирменный приём Георгия Николаевича — гротеск резко, парадоксально сменяется лирикой и возникает третье состояние: взволнованное многоточие между иронией и нежностью. Это то, что есть у Феллини, они родственные режиссёры.
В фильмах Гайдая (многие из которых я очень люблю) почти отсутствует лирическое начало, он блестящий эксцентрик. А для Данелии лирика — первооснова, которая, между тем, превратила бы человека в вечно меланхоличное и печальное существо, если бы не ироничное отношение к себе и миру в целом. Ирония Данелии в больше степени не насмешливая, а сочувствующая, но только не в этом фильме.
"Тридцать три" — кино чрезвычайно ехидное.
Данелия иронизирует над тем, с какой изобретательностью человек пытается выгоднее устроиться в затейливом мире. Человеку хочется погреться в лучах чужой славы.
Из-за тридцать третьего зуба бросают мужей, мирятся с потерей жён, сходят с ума от зависти, пишут анекдотические диссертацию, тратят бюджетные средства провинциальных музеев и сочиняют дурацкие стихи.
"Больному зубу, зубу твоему,
Сегодня взор горящий обращаю.
И этот стих взволнованный ему,
Ему, товарищ Травкин, посвящаю".
Много чего можно перенести даже в ущерб себе ради популярности.
Градус жизнерадостного идиотизма неуклонно растёт. Мы на территории изумительного абсурда, поданного как реалистичное бытописание, которое постепенно переплавляется в вакханалию нонсенса.
Максимальный кипящий градус — когда перед Травкиным, которого вот-вот разложат на атомы, возникает учёный муж и возбуждённо интересуется, как теперь следует писать "заец" или "заиц", потому что как раньше — "заяц" абсолютно невозможно.
"Тридцать три" — самый весёлый фильм Данелии. Лирика в нём словно улитка, покажет на миг рожки, да и спрячет их опять.
Да здравствует гротеск и фарс! И они здравствуют, переливаются из сцены в сцену.
Лирика хранится в уголках сцен и уголках глаз персонажей. Особенно Ивана Травкина в обаятельнейшем исполнении Евгения Леонова.
В финале фильма Травкин избавился от наваждения избранничеством. В этом идея фильма.
Муторное искушение — считать себя избранником. Всё равно, что маяться больным зубом. Что дозволено Нео — не дозволено никому. Между прочим, Нео — герой христологический, как и Травкин. О Нео разговор особый.
А что касается Травкина — докажу кадрами.
Вот наш герой прибывает в финале фильма на малую родину. Смотрите, что на стенде клуба, кроме фотосессии Травкина.
Афиша фильма Пырьева "Идиот" 1958 года!
Ивана Сергеевича (вам не приходит в голову продолжить — Тургенев?) встречает счастливая жена с ребятами. Семья воссоединилась!
Эта дорога точно ведёт к храму. Но посмотрите — сверху запретительный знак.
Четверо уходят по дороге дальше и дальше, вызывая в нас, зрителях, смешанные чувства: радости за них и некоторой досады за себя. Нам что, туда нельзя?
Конечно, можно. Но для этого надо выйти за пределы собственной важности (и, стало быть глупости). Перестать жить по бытовым законам этого мира, стать идиотом (от древнегреческого — "отдельный человек, неопытный, несведущий в страстях мира сего).
В этом фильме впервые появилась знаменитая песенка про Марусю ("На речке, на речке, на том бережочке").
Данелия предложил Леонову спеть эту песню как будто случайно. Георгий Николаевич разучил её на военных сборах в институте.
Вот цитата из книги Данелии:
... в архитектурном институте на военных сборах тех, кто участвовал в самодеятельности, освобождали от чистки оружия. Но пока я раздумывал, куда податься, все места уже были забиты, – не хватало только басов в хоре. Я пристроился в басы и неделю в заднем ряду старательно открывал рот. Разучивали песню «Мыла Марусенька». А потом пришел капитан (он же хормейстер) и стал проверять каждого в отдельности. Из хора меня тут же вышибли, но слова я запомнил на всю жизнь. Леонов так спел эту песню, как мог спеть только он один. И мне захотелось, чтобы она звучала везде. В картине «Кин-дза-дза» её поет даже инопланетянин Уэф."
Эта песня — абсолютно гениальная находка Данелии.
Мелодия, слова и леоновская интонация создают камертон лиризма в этом и всех последующих фильмах режиссёра. Чистоту интонации. Посмотрите, насколько просветлённые лица у всех, кто её слушает, а затем поёт хором.
Кстати, в первом фильме Данелии и Таланкина "Серёжа" тоже звучит русская народная песня "Грушица кудрявая". Она задаёт изумительную чистоту интонации не только одной из первых сцен — знакомства Серёжи с будущим отчимом, но и всего фильма. По крайней мере, для меня это так.
Избранничество и пение в хоре несовместимы.
Данелия, который всегда с тобой
"Сказки Гофмана", один из лучших российских фильмов 2024 года
Мир и фильмы Сергея Соловьёва.