В далекую старину людей, посвятивших всю свою жизнь военному делу, профессионалов, ведущих за собой ратников, на Руси называли витязями. Есть они и сегодня, и один из них стал моим собеседником.
Олег Петрович Шатохин – подполковник в отставке, ветеран боевых действий в Афганистане, Закавказье, Чеченской республике. Награжден двумя орденами Мужества и многочисленными медалями. За свою военную карьеру прошел путь от командира группы специального назначения до командира полка. Имеет два высших военных образования. Двадцать лет назад Олег Петрович по состоянию здоровья вышел в отставку. Четыре ранения и две контузии не позволили этому до мозга костей военному человеку продолжить службу.
Став гражданским человеком, Олег Петрович посвятил себя патриотической музыке, благо обучаться игре на музыкальных инструментах он начал еще в детстве, а гитара всегда была его верным спутникам на полях сражений. У него несколько музыкальных альбомов. Шатохин успешно выступает со своим моноспектаклем «Время выбрало нас», является лауреатом всероссийских и международных конкурсов. Этот человек знает о войне все, и его опыт может быть полезен тем, кто сейчас идет сражаться на полях СВО.
– Любая война ломает психику человека. Не каждый выдерживает это бремя. Кто-то находит утешение в алкоголе, кто-то в наркотиках. Как сохранить себя, свою личность, не сломаться, не озлобиться на весь мир, да и просто выжить в этих условиях?
– Война – страшная вещь, и картины на ней бывают страшные. Видя смерть своих товарищей, воин непроизвольно примеряет эту участь на себя, что и он может вот так лежать на месте своего убитого друга. Это сильнейший удар по психике, и не каждый это выдерживает, тем более, если видишь смерть постоянно. Меня всегда спасало созерцательное отношение к происходящему. Восприятие войны как взгляд постороннего наблюдателя. Это не бесчувствие. Да, твой друг погиб, его безумно жалко, но это война, и ты не можешь здесь ничего изменить. И то, что случилось, произошло не с тобой, а ты жив, и должен жить назло всем врагам. Должен собрать волю в кулак и выполнять боевую задачу уже не только за себя, но и за погибшего товарища. Самое главное на войне, чтобы смерть друзей (а для офицера – смерть твоих подчиненных) не повлияла на твое умение принимать решение. Нужно обуздать панику и побороть свой страх.
– А как побороть страх? Ведь ничего не боятся только роботы. Живой человек всегда боится смерти, это заложено в нашей природе.
– Есть такое выражение: раньше смерти не умрешь. Каждый человек, приходя в материальный мир, имеет свою жизненную программу, и каждому определен свой срок ухода из жизни. Если этот срок не наступил, то никакая пуля тебя не возьмет, а если срок пришел, то изменить ты уже ничего не сможешь. История войн знает множество случаев невероятных спасений, когда казалось, что солдату должен был прийти конец, а он выживал, словно заговоренный. Чудо? Нет, просто его срок не пришел, и высшие силы его берегут. Для себя я решил еще лейтенантом, что меня могут убить в любое время, надо принять это как данность и относиться к этому спокойно. Ведь любая жизнь когда-то подходит к концу. Если все время думать о смерти, то психика точно поедет. А для офицера умение обуздать страх важно вдвойне, ведь на тебя смотрят твои подчиненные, ты пример для них. Поэтому пулям я никогда не кланялся.
– Вы участвовали в разных войнах, Афганистан и Чечня – это абсолютно разные по смыслу кампании. Что всегда для вас было главным? И не было ли сомнений в правильности ваших действий?
– Главным всегда было одно – защищать Родину. В Афганистане я спросил одного командира с большими погонами: «А почему мы Родину так далеко защищаем?». Он ответил гениально, я на всю жизнь запомнил эти слова: «А что, мы Родину должны под Москвой защищать?». В той войне мы вынуждены были войти в Афганистан, потому что иначе туда вошли бы американцы – три дивизии «зеленых беретов» стояли наготове. А после того, как они взяли бы под свой контроль территорию, там бы разместили «Першинги». Эти ракеты способны были из Афганистана держать под прицелом весь Советский Союз, от Калининграда до Камчатки.
Чечня – это была попытка англосаксов оторвать кусок от России. Они все для этого сделали. И мы тоже не могли не вмешаться. И сейчас мы за правое дело воюем. Вы серьезно думаете, что мы с украинцами сражаемся? Нет, конечно, это только инструмент звездно-полосатых. Главное, чтобы подразделение под руководством командира выполняло боевую задачу, а не занималось политиканством – нужно это или нет. Если хотя бы один боец начнет сомневаться в необходимости исполнения приказа – он станет слабым звеном и может подвести своих товарищей: все могут полечь из-за одного.
– Если бы не четыре ранения и две контузии, вы бы сейчас, наверное, были на СВО?
– Я бы с удовольствием поехал туда. Я всегда хорошо воевал. Потому что готовился к такой судьбе. Мои подчиненные знали, что я на своем месте. Никогда никого не подставлял и всегда старался быть впереди. А когда стал командиром полка, тщательно продумывал операции, чтобы избежать ненужных потерь. Солдаты это чувствовали, и в бытность мою командиром батальона называли «батя». Поверьте, это многого стоит. Для меня каждый погибший – это настоящая боль, боль до сих пор. Но так бывает на войне, что солдаты уходят. Командир должен воевать хорошо. Я с грузом своих ранений этого уже не могу. А плохо воевать я не умею. Поэтому у меня теперь другой фронт – за души молодых людей. В своих песнях, выступлениях перед молодежью я стараюсь затронуть в них струны того генетического патриотизма, который есть в каждом русском человеке. Заставить задуматься их о своей ответственности за судьбу Родины, а значит и за свою собственную судьбу. Сегодня у каждого должен быть свой фронт там, где он может принести больше пользы.
- Пройдя через такие испытания, человек приходит к пониманию Бога. Вы верующий человек?
- Когда заканчивал школу, был неверующим. Но, проходя через горнило конфликтов, почувствовал, что меня какая-то высшая сила вытаскивает из самых сложных ситуаций. А перед началом первой чеченской кампании у меня был сложный период, и я пошел в церковь. Спросил тогда у батюшки: «А вы военных крестите?». «Мы всех крестим», – ответил он мне. И с тех пор я пришел в православие. Бог у меня всегда в душе. Только свои молитвы читаю чаще не в церкви, а во время занятий моржеванием. Мне кажется, вода, в которой крестили человечество, как-то ближе к Богу.
А. СОЛОВЬЕВ
Фото К. СЕДИНКИНОЙ