– Ты разве не заметил? – Соня повернула голову и немного прищурилась, чтобы поймать взгляд Виталика.
Солнце уже клонилось к закату, его лучи просвечивали сквозь густую листву старых сосен, и воздух был наполнен запахом хвои, смешанной с дымком от костра, где мальчишки жарили картошку. Пионерский лагерь затихал: дети разбрелись по домикам, готовясь к вечеру у костра. А Виталя и Соня – будто застряли во времени. Сидели на старой лавочке у «Звёздного» корпуса, и мир вокруг словно растворился.
– Что? – переспросил Виталик, чувствуя, как сердце в груди начало биться чуть быстрее. Он всегда нервничал рядом с Соней, хотя внешне старался казаться спокойным.
– Ты не заметил, как изменилась наша жизнь? – Она опустила глаза, словно боялась услышать его ответ. Её голос звучал задумчиво, с ноткой грусти, хотя вокруг был только смех и радость. Как будто мы вот-вот вырастем, и всё будет иначе.
Виталик замолчал. Эти слова попали в самое сердце. Он и сам чувствовал это неуловимое, едва заметное изменение в воздухе: какое-то взросление, что ли! Лагерь, который когда-то казался целым миром, теперь стал местом, где детство отступало перед чем-то большим и важным.
Соня и Виталя знали друг друга с самого детства. Её весёлый смех всегда был его компасом: куда бы они ни ходили, её задорный голос звенел где-то рядом, освещая путь. Но вот что удивительно – за это лето она вдруг стала другой. Взрослее, спокойнее, задумчивее. И в её глазах появилась какая-то тоска, которой раньше не было.
– Сонь, – Виталик осторожно коснулся её руки, – да всё будет хорошо. Мы не вырастем так быстро, как ты думаешь. И всегда можем... – он замялся, подбирая слова, – встречаться здесь, в лагере.
Соня посмотрела на него серьёзно, глаза заблестели от солнца или от чего-то большего. Она прижала к себе старый платок, который был символом её детства, красный пионерский галстук, который она хранила, несмотря на то что все давно уже перестали их носить. Платок был её связью с прошлым, с беззаботным временем, когда можно было играть до заката, и никто не ждал сложных вопросов о будущем.
– А ты? – неожиданно спросила она, наклоняя голову чуть ближе. – Ты сам как? Ты изменился? – Соня смело посмотрела ему в глаза. Её взгляд был прямым и таким острым, что Виталик почувствовал себя совершенно беспомощным.
Он молчал. Его сердце колотилось в груди так, что, казалось, было слышно каждому в округе. Всё это лето он хотел ей сказать о том, что, возможно, это не просто дружба. О том, что её смех, её веснушки, её тихие мечты под звёздами – это всё стало для него чем-то слишком важным. Но как сказать это? Как не разрушить всё то, что было таким привычным?
– Сонь, ты знаешь... – Виталик замялся, глядя на её лицо, – мне кажется, я... Я...
Но не успел он договорить, как раздался резкий свисток – воспитательница Лариса Петровна звала всех к вечернему костру. Соня резко поднялась, её лицо озарилось детским смехом. Она будто вернулась в своё прежнее состояние – весёлой, беззаботной девчонки.
– Ну что, пошли? А то опоздаем, и опять будут ругаться, что мы задержались, – Соня уже шагала к костру, не оборачиваясь.
Виталик тяжело вздохнул. Он не успел, опять не успел. Но, может быть, это и к лучшему?
Вечер оказался магическим. Пионеры собрались вокруг костра, и огонь, казалось, плясал в такт их смеху и песням. Но Виталик не мог отвести взгляд от Сони. Она пела, улыбалась, но её глаза, они всё равно оставались чуть грустными.
Когда все уже начали расходиться по домикам, Виталик решился. Он догнал Соню, взяв её за руку.
– Сонь, погоди. Я так не могу.
– Что не можешь? – она чуть не рассмеялась, но его серьёзность остановила её.
– Я не хочу, чтобы это лето закончилось, не хочу, чтобы ты уехала и всё стало по-другому, – он выпалил это на одном дыхании. Ему было трудно говорить, но молчать стало ещё труднее.
Соня смотрела на него, словно впервые. Они стояли под звёздами, и лагерь затихал, только редкий ветер шуршал в ветвях.
– Я тоже не хочу... – она наконец прошептала. – Но, Виталь, жизнь идёт дальше, мы должны расти. Это же неизбежно.
Он сжал её руку чуть сильнее.
– Но я люблю тебя, Сонь.
Эти слова повисли в воздухе, будто последний аккорд летней симфонии. Соня застыла. Она не ожидала, что он скажет это прямо. Их детская дружба, их бесконечные летние дни – всё это вдруг стало таким далёким и несуществующим.
Она шагнула к нему, обняла, прижавшись щекой к его плечу. Тёплые слёзы навернулись на глаза.
– Я тоже, Виталь...
Они стояли так долго, словно пытаясь удержать это мгновение. Но время неумолимо. Лето закончится, лагерь опустеет, они уедут в разные города, и жизнь пойдёт своим чередом. Но это мгновение останется с ними навсегда.
– Мы всегда можем вернуться сюда, – тихо сказал Виталик, когда она отпустила его. – В следующем году. Или через год. Всё будет как прежде.
Соня кивнула, хотя в глубине души понимала, что возвращение в этот лагерь уже не вернёт им прежнего. Но они не стали об этом говорить. Иногда лучше оставить всё как есть – под звёздным небом, в дыму от костра, в запахе лета.