Анна Сергеевна проснулась резко, будто от толчка. Сердце колотилось как сумасшедшее, а ночная рубашка прилипла к спине. Несколько секунд она лежала неподвижно, пытаясь понять, где находится. Потом медленно села на кровати, опустив босые ноги на прохладный пол.
В комнате царил полумрак, лишь тусклый свет уличного фонаря пробивался сквозь неплотно задёрнутые шторы, отбрасывая причудливые тени на стену. Часы на прикроватной тумбочке показывали 3:17.
— Господи, опять этот сон, — прошептала Анна Сергеевна, проводя дрожащей рукой по седеющим волосам.
Она встала, нащупывая ногами старенькие тапочки — подарок внучки на прошлое Рождество. Машенька сама выбирала их, настояв на том, что бабушке нужны именно розовые тапочки с блестками. "Чтобы ты всегда была самой красивой, даже когда спишь!" — сказала тогда шестилетняя девочка, и у Анны Сергеевны защемило сердце от нежности.
Сейчас, вспомнив об этом, она почувствовала, как к горлу подступает комок. Сон. Этот ужасный сон.
Анна Сергеевна подошла к окну, отодвинув штору. Двор спал, лишь ветер легонько покачивал ветви старого клёна, растущего под окном. Где-то вдалеке пролаяла собака, и снова всё стихло.
Уже третью ночь подряд ей снился один и тот же кошмар: Машенька падает с качелей на детской площадке. Анна Сергеевна видела всё в мельчайших подробностях — яркое летнее платьице в цветочек, слегка выцветшее от частых стирок, но всё ещё любимое внучкой. Развевающиеся на ветру светлые косички с голубыми резиночками — подарок бабушки на последний день рождения. Испуганный взгляд голубых глаз, таких похожих на глаза её дочери Лены в детстве. И... этот ужасный звук удара о землю, от которого всё внутри холодело.
Анна Сергеевна вздрогнула, отгоняя воспоминание. "Нужно позвонить Лене", — мелькнула мысль. Но тут же она отмахнулась от неё. Что она скажет? "Доченька, мне приснился страшный сон о Машеньке, будьте осторожны"? Лена только посмеётся над её суевериями. "Мам, ну что ты как маленькая! Это же просто сон", — уже слышала она в своём воображении насмешливый голос дочери.
Но что-то внутри, какое-то неясное, но настойчивое чувство, подсказывало Анне Сергеевне: это не просто сон.
Она никогда не была особо суеверной. В молодости даже посмеивалась над соседкой тётей Клавой, которая постоянно толковала сны по замусоленной книжке, купленной на рынке. "Всё это бабьи сказки", — говорила тогда Анна мужу. А он, помнится, качал головой и отвечал: "Знаешь, Анюта, в жизни всякое бывает. Иногда сны — это способ нашего подсознания достучаться до нас".
Сейчас, глядя в темноту за окном, Анна Сергеевна вспомнила эти слова. Виктор всегда был мудрее её, чувствовал что-то такое, чего она не могла уловить в суете будней. Как же ей не хватало его сейчас, через пять лет после его ухода...
Вернувшись в постель, она долго ворочалась, пытаясь уснуть. Перед глазами всё стояло испуганное личико Маши, её раскрытый в беззвучном крике рот. "Господи, — думала Анна Сергеевна, — если это предупреждение, дай мне сил понять его и защитить мою девочку".
***
Утро выдалось на удивление солнечным для середины сентября. Анна Сергеевна стояла у плиты, помешивая кашу и рассеянно глядя в окно. Во дворе уже началась обычная утренняя суета: мамочки вели детей в садик, спешили на работу офисные работники с портфелями и кофе в руках, дворник лениво шаркал метлой по асфальту.
"Всё как всегда, — подумала Анна Сергеевна. — А я тут с утра себя накручиваю из-за какого-то сна".
Но тревога не отпускала. Она то и дело ловила себя на том, что делает всё на автомате, а мысли её где-то далеко. Дважды пересолила суп, чего с ней не случалось, кажется, никогда. А поливая любимую герань на подоконнике, так задумалась, что не заметила, как вода перелилась через край горшка и побежала на пол.
— Да что ж такое! — всплеснула руками Анна Сергеевна, хватаясь за тряпку. — Совсем из ума выжила на старости лет.
— Аня, ты чего там ворчишь? — раздался голос соседки из-за стены. Анна Сергеевна вздрогнула — она и не заметила, что говорила вслух.
— Да так, Марья Ивановна, сама с собой разговариваю, — отозвалась она. — Старость не радость!
— И не говори, соседушка, — донеслось в ответ. — Вот и я вчера соль в чай насыпала вместо сахара. Склероз проклятый!
Анна Сергеевна усмехнулась. Марии Ивановне было всего пятьдесят восемь, но она любила прибедняться и жаловаться на старость.
"А мне шестьдесят два, и я до сегодняшнего дня считала себя вполне себе бодрой и здравомыслящей женщиной", — подумала Анна Сергеевна, вытирая лужу на подоконнике.
День тянулся медленно. Анна Сергеевна пыталась занять себя делами — перебрала крупы в кухонном шкафу, постирала занавески, даже начала разбирать старые фотоальбомы. Но мысли всё возвращались к сну и к Маше.
Вечером, когда она уже закончила все дела и собиралась сесть за любимый детектив, раздался телефонный звонок. На экране высветилось имя дочери.
— Алло, Леночка? — ответила Анна Сергеевна, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.
— Мам, привет! — раздался в трубке бодрый голос Лены. — Как ты там? Не скучаешь?
— Да что ты, милая, когда мне скучать, — отозвалась Анна Сергеевна, стараясь, чтобы голос звучал как можно более беззаботно. — А у вас как дела? Как Машенька?
— Да вот, об этом и звоню, — сказала Лена. — Слушай, у нас тут такое дело... Мы с Пашей билеты в кино взяли, сто лет не выбирались никуда вдвоём. Не посидишь с Машей часика три?
Анна Сергеевна замерла. Вот оно. То самое чувство, которое преследовало её весь день, вдруг обрело ясность и силу. "Это шанс, — пронеслось в голове. — Шанс уберечь внучку".
— Конечно, привозите, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринуждённо. — Я как раз пирожки испекла, Машенька любит.
— Ой, мам, ты чудо! — обрадовалась Лена. — Мы через полчасика будем, хорошо?
Положив трубку, Анна Сергеевна несколько секунд просто стояла, прижимая руку к груди. Потом, словно очнувшись, заметалась по квартире. Надо прибраться, достать игрушки, которые остались с прошлого Машиного визита...
Когда в дверь позвонили, Анна Сергеевна уже полностью взяла себя в руки. По крайней мере, внешне.
— Бабуля! — радостно закричала Маша, влетая в квартиру и с разбегу обнимая Анну Сергеевну.
— Машенька, золотко моё, — прошептала та, крепко прижимая к себе внучку и вдыхая родной запах её волос.
Лена, стоявшая в дверях, с улыбкой наблюдала за этой сценой.
— Ну всё, мы побежали. Маш, веди себя хорошо, слушайся бабушку.
— Конечно, мам! — отозвалась девочка, уже устремляясь в комнату в поисках игрушек.
Когда дверь за Леной закрылась, Анна Сергеевна несколько секунд просто стояла, прислушиваясь к звукам возни в комнате. Потом, словно очнувшись, пошла на кухню.
— Машенька, а ну-ка иди сюда! Будем пирожки есть!
За пирожками с яблоками (Машины любимые) и чаем разговор потёк непринуждённо. Маша рассказывала о школе, о своей подруге Кате, о том, как они с папой ходили в зоопарк. Анна Сергеевна слушала, иногда задавала вопросы, но всё время чувствовала какое-то напряжение, словно ожидание грозы в душный летний день.
— А знаешь, бабуль, — вдруг сказала Маша, облизывая пальцы от яблочного повидла, — мне вчера такой странный сон приснился!
Анна Сергеевна вздрогнула.
— Какой сон, золотко?
— Ну, как будто я летаю! — Маша взмахнула руками, изображая полёт. — Высоко-высоко, над домами! А потом... — она вдруг нахмурилась, — потом стало страшно. Как будто я падаю. Но тут появилась ты и поймала меня!
Анна Сергеевна почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Машенька, а ты... ты не помнишь, откуда ты падала? — осторожно спросила она.
Девочка задумалась, наморщив лоб.
— Не помню... Кажется, это были качели. Или нет... — она пожала плечами. — Не важно! Главное, что ты меня спасла!
Анна Сергеевна через силу улыбнулась.
— Конечно, золотко. Я всегда тебя спасу.
— Бабуль, а можно мы на площадку пойдём? — вдруг спросила Маша. — Хочу на качелях покататься!
Анна Сергеевна замерла. Вот оно. Всё как в том сне. На мгновение ей показалось, что воздух в кухне стал густым и тяжёлым, как кисель.
— Машенька, милая, — начала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и ласково. — Давай лучше дома посидим? Я тебе сказку почитаю или мультик включу. Хочешь, альбом достану? Порисуем вместе.
Но Маша уже надула губки. Этот жест, такой знакомый, так похожий на то, как в детстве дулась Лена, вдруг кольнула Анну Сергеевну в самое сердце.