Надежда Фёдоровна проснулась на рассвете. Она привыкла к ранним подъёмам: годы жизни с мужем-военным сделали её график точным, как часы. Он давно ушёл, но привычка осталась. За окном тихо светали краски осени, мягкий туман стелился по двору. Она любила этот вид, даже несмотря на то, что последние годы жизнь здесь стала невыносимой.
Надежда Фёдоровна жила на третьем этаже панельного дома. Когда-то квартира казалась просторной и светлой. Но теперь стены давили, а каждое утро приносило новые испытания.
— Славик, ты опять оставил свои носки в коридоре! — донёсся раздражённый голос её невестки из кухни.
Надежда приподнялась на кровати, и её сердце забилось быстрее. Снова ссоры. Эти бесконечные выяснения отношений... Она невольно слушала, как в соседней комнате, громко перебивая друг друга, ругались её сын Вячеслав и его жена Аня.
— Ну чего ты начинаешь с утра? — пробурчал Славик. — Дай спокойно кофе выпить.
— Кофе? Ты обещал вчера помочь мне с уборкой, — продолжала Аня. — Или это тоже я должна делать одна?
Надежда тяжело вздохнула. Эти утренние перепалки стали для неё привычным фоном жизни. Казалось, что с тех пор, как Славик женился, мир в доме исчез. Ещё пять лет назад, когда Аня только появилась в их жизни, всё было иначе. Молодая, красивая, кажется, именно такую жену она и хотела для сына. Но со временем всё изменилось.
Она слышала, как хлопнула дверь, и Славик ушёл на работу. Наступила тишина, но эта тишина была тяжёлой, как грозовая туча.
Надежда Фёдоровна выбралась из кровати, накинула старый халат и пошла на кухню. Аня стояла у плиты, задумчиво мешая кашу.
— Доброе утро, — тихо произнесла свекровь, хотя знала, что это мало что изменит.
— Утро как утро, — мрачно ответила невестка, не поднимая глаз.
Надежда хотела что-то сказать, но передумала. Она давно привыкла к тому, что каждый её совет воспринимается в штыки. Каждое слово — повод для ссоры. И не важно, что она старалась быть мягкой и вежливой. Это стало бесполезно.
— Завтракать будешь? — наконец спросила Аня.
— Нет, спасибо. Я уже поем позже.
Она ушла в свою комнату и закрыла дверь. Сердце сжалось от чувства, что в собственном доме она стала лишней. Когда-то здесь было по-другому: шумные семейные вечера, совместные праздники, детский смех. Но теперь... всё изменилось.
***
Надежда часто вспоминала, как они со Славиком жили вдвоём, когда муж был жив. Она его любила, но с годами он стал холоднее, а после его смерти весь мир, казалось, стал чужим. Остался только Славик. Сын был её последней опорой, её надеждой. Когда он вырос и привёл в дом Аню, она была рада. Поначалу.
Однако спустя несколько месяцев Надежда Фёдоровна начала замечать, что Аня всё больше занимает место в жизни её сына. Поначалу она пыталась это игнорировать, но с каждым днём её чувства усиливались. Словно кто-то вытеснял её из семьи, медленно, но уверенно.
Вскоре начались мелкие стычки. Аня не воспринимала её советы по поводу ведения хозяйства, начала обособляться, создавать свой уголок в квартире. А когда в семье родилась внучка, всё изменилось окончательно.
— Почему ты постоянно её тискаешь? — однажды спросила Аня с раздражением, когда Надежда взяла на руки маленькую Ксению. — Ей это не нужно. Пусть играет сама.
— Ну как же… она же моя внучка. Разве можно не любить ребёнка? — пыталась возразить свекровь.
— Любить — можно. Но не нужно ей мешать. Я знаю, что для неё лучше.
Эти слова резанули по сердцу Надежды, но она промолчала. Привыкла молчать. Привыкла сдерживать себя. Аня была матерью, и оспаривать её решения становилось всё труднее. С каждым днём ей казалось, что её место в этой семье становится всё меньше.
***
Однажды вечером Славик вернулся с работы усталым и мрачным. Надежда Фёдоровна это сразу заметила, но не решилась спросить. Он бросил куртку на диван и сел к телевизору, молча переключая каналы. Аня суетилась на кухне, готовя ужин.
— Славик, ты что такой мрачный? — наконец спросила она.
— На работе проблемы, — коротко ответил он.
— Опять? Ты говорил, что собираешься поговорить с начальством. Почему не решаешь этот вопрос?
Славик тяжело вздохнул.
— Решать? Ты что, думаешь, всё так просто?
— Да, если ничего не делать, всё и останется на своих местах, — отрезала Аня. — Ты же не ребёнок.
Надежда Фёдоровна молча наблюдала за их перепалкой. Она понимала, что каждый разговор превращается в спор. И каждый раз её сердце сжималось от этого, но она не могла вмешиваться. Она чувствовала, что её мнение здесь больше не имеет значения.
Вечером, когда все улеглись спать, она долго не могла сомкнуть глаз. Мысли кружились в голове, и всё больше и больше ей хотелось что-то изменить. Но что? Как сделать так, чтобы в доме снова воцарился мир? Она устала жить в постоянном напряжении. Устала от того, что не может быть полезной. Устала от того, что её не слушают.
***
Наступила осень, и Ксения пошла в детский сад. Теперь днём квартира казалась ещё более пустой. Надежда Фёдоровна часто оставалась одна: Славик был на работе, Аня тоже нашла себе подработку. Ей всё реже удавалось поговорить с сыном наедине — он приходил поздно и сразу ложился спать. А её мысли всё чаще сводились к одному: неужели она теперь для него лишняя?
Однажды вечером она решилась. Взяв чашку чая, она постучала в комнату сына.
— Славик, можно с тобой поговорить?
Сын поднял глаза от телефона и пригласил её сесть.
— Мам, что-то случилось? — спросил он, замечая её задумчивое выражение лица.
Надежда помедлила, подбирая слова.
— Я просто хотела поговорить... О нас, о том, что происходит в доме, — начала она. — Ты ведь знаешь, как я тебя люблю. Но в последнее время... мне кажется, что я для вас стала... лишней.
Славик нахмурился.
— Мама, ты не лишняя. Просто... Мы с Аней тоже пытаемся как-то наладить жизнь, и не всегда получается.
— Я понимаю, — тихо ответила она. — Но иногда мне кажется, что я мешаю вам. Что бы я ни делала, всё не так. Аня постоянно находит повод для ссоры.
Славик глубоко вздохнул.
— Мам, она просто очень устает. Работает, занимается Ксенией. Ты ведь понимаешь, что у неё свои заботы?
— Конечно, понимаю, — ответила Надежда, чувствуя, как ком подступает к горлу. — Но и мне трудно. Я стараюсь помочь, но кажется, что это никому не нужно.
Сын опустил взгляд. Ему было неловко. Он понимал, что мама чувствует себя брошенной, но как это исправить — не знал.
— Мам, я поговорю с Аней, — наконец сказал он. — Постараюсь что-то изменить.
Надежда слабо улыбнулась, хотя понимала, что это лишь обещание. Но надежда теплилась в её сердце. Может, всё-таки что-то изменится.
***
Через несколько дней в доме произошла крупная ссора. Аня и Славик ругались на кухне, и их крики были слышны даже в соседней комнате. Надежда не смогла удержаться и вышла к ним.
— Что здесь происходит? — спросила она, когда увидела, как Аня стоит перед сыном, красная от гнева.
— Ничего, мама
, иди, — коротко бросил Славик, махнув рукой.
— Как это ничего? Вы же кричите! Что опять случилось?
— Случилось? Твоя мама, Славик, всегда лезет не в своё дело! — не выдержала Аня. — Она контролирует всё: что я делаю, как я воспитываю Ксению, как веду дом!
— Аня, я просто хочу помочь! — возразила Надежда, чувствуя, как её голос дрожит.
— Помочь? Мне не нужна твоя помощь! Ты не понимаешь, что делаешь только хуже!
Эти слова ударили, как нож. Надежда почувствовала, как её сердце сжалось от боли. Слёзы навернулись на глаза, но она сдержала их.
— Я не хотела... — только и смогла она прошептать.
Она отвернулась и быстро ушла в свою комнату, закрыв за собой дверь. В груди стучало от обиды и боли. Сколько можно терпеть это? Сколько можно быть чужой в собственном доме?