Ну что ж… откроем новую страницу в нашей Книге Жизни.
Спустя ровно 8 лет мы решили вернуться обратно в Россию. Да-да. Вы не ослышались – через восемь лет жизни в Израиле мы решили вернуться в Россию. И причин тому много – и возрастающая русофобия, и несогласие с внешней политикой Израиля, прежде всего в отношении России. И внутренняя политика Нетеньяху. И несмотря на адаптацию и интеграцию в израильское общество мы все равно сталкиваемся с бытовым гизанутом («рассизм») – мы даже спустя восемь лет все так же остаемся руси масриах («вонючим русским»). Как шутят многие русскоязычные – это там мы все были евреями, а тут мы все русские…
Конечно, же, нас, как и всех жителей Израиля потрясли события 7 октября. В тот солнечный день мы собрались на вылазку с детьми по пешеходной тропе в районе Тират Кармэля. Это была суббота и последний день осенних праздников – страна праздновала Симхат Тора. Утром я, по своему обыкновению, читаю новостные каналы – в основном в Телеграмм – телефон стало разрывать от сообщений о ракетных атаках со стороны Газы. Собственно такие сообщения, как это не звучит страшно, были привычными – с Газы периодически обстреливали. Потом пошли сообщения о масштабном прорыве границы с Газы. О боях в Сдероте и так далее. Это уже стало вызывать волнения. Но мы же все были одурманены пропагандой того, что израильская армия самая сильная на Ближнем Востоке и волноваться нечего. Я написал в наш родительский чатик в вацапе предложение не ходить по тропе и остаться дома. На что мне все родители написали, что причин для тревоги нет и все будет хорошо.
И все-таки мы пошли на прогулку. Всю дорогу мы тайком от детей читали неутешительные новости. Наследующий день одна семья из нашего «комьюнити» - как сейчас модно говорить, улетела в Грецию. На плавании у дочери большинство детей так же вылетело из страны. Многие из нашего круга общения вывезли своих детей из страны.
При всем при этом Хайфа оставалась достаточно безопасным городом. У нас не было ракетных атак – один раз была угроза и мы даже посидели в бомбоубежище, но как потом сообщали, что это была ложная тревога. Дочь и жена, конечно, были напуганы. А я, наоборот, видимо на адреналине был на каком-то кураже. Старшая дочь в то время жила в Тель-Авиве, а Тель-Авив и центр страны тогда закидывали нещадно. Тревога была за тревогой. Все близкие и знакомые из России нам говорили возвращаться обратно. Я уезжать не хотел – наоборот, я подал прошение в волонтеры полиции – мне отказали. Тогда я подал прошение в волонтеры Маген Давид Адом – Скорую помощь – мне опять отказали. В общем, страна в моих услугах не нуждалась. А сколько нас таких мужчин – репатриантов, которые в силах оказать помощь стране? По самым скоромным подсчетам тысяч двести – не меньше.
Я предлагал жене уехать с дочерью к родителям в Сибирь, но при этом я сам хотел остаться – надо было работать, чтобы оплачивать текущие платежи – квартиру, кредиты. На тот момент у меня была уже вполне приличная хорошо оплачиваемая работа – я был начальником отдела закупок и логистики в медицинском стартапе. Моя дорогая жена, естественно, отказывалась. Ее родители волновались и звонили каждый день. Так прошло десять месяцев.
Летом 2024 года, жена настояла на поездке в Россию. В России я не был восемь лет – с момента репатриации. В общем я согласился. Тем более, что обстановка на Севере Израиля стала обостряться. Да и в целом в стране обстановка стала накаляться – бесконечные акции протеста загоняли Биби в угол. Мы ожидали какого-то обострения, и все думали успеем ли мы вылететь из страны или нет. Несколько раз хуситы обстреливали баллистическими ракетами Центр Израиля. В апреле мы пережили Иранскую ракетную атаку. В общем, надо было развеяться и мы полетели в Сибирь. Заканчивался июль 2024 года