Они говорили, что старый дом на окраине деревни был заброшен много лет. Люди обходили его стороной. И не потому, что он был стар, не потому, что ветх... А потому что его окна смотрели в пустоту, а двери не вели никуда. Тишина, которая окутывала его, была слишком густой. А пустота — слишком жадной.
Иван услышал про это место в таверне, где люди, перебирая четки слухов, рассказывали, как деревенские пропадали без следа, зайдя туда хотя бы на шаг. Никто не возвращался. Но он был из тех, кто искал правды в страшных сказках. Не для того, чтобы бросить вызов страху, а чтобы утвердить себя перед самим собой: "Это просто дом. Четыре стены, крыша... Что он мне сделает?"
— Ты туда? — бросил Володя, зацепив его за локоть.
— Почему бы и нет? — огрызнулся Иван, вырвавшись. — Не может же этот дом просто... пожирать людей. Так не бывает.
Володя скривил рот в полуулыбке — странной, будто наполовину саркастичной, наполовину жалостливой.
— Никто, кто туда вошёл, больше не выходил. Помни это.
Иван лишь усмехнулся. Ну что может случиться в старом доме? Древние доски скрипнут под ногами, паутина коснётся лица... Всё, как обычно. Он обдумывал это, пока пробирался по просёлочной дороге. Но чем ближе он подходил к дому, тем гуще становился воздух. Он буквально чувствовал, как тяжелеют его ноги, как будто что-то пыталось удержать его от похода туда. "Это просто нервы", — мысленно успокаивал он себя.
Дом встретил его холодом. Не пронизывающим до костей, а глухим, как будто стены давно уже остыли от прикосновений жизни. Иван стоял перед дверью, а ручка, казалось, ждала его прикосновения. Он вздохнул, отвернувшись на секунду, чтобы рассмотреть окрестности — вокруг лишь мёртвая трава, в которой не шевелился даже ветер. Всё... было слишком неподвижно.
Он открыл дверь. С первого же шага показалось, что воздух внутри был другим. Здесь было не темно... и не светло. Но было нечто странное. Отчётливое ощущение, что за ним следят, как только он перешагнул порог. Комнаты зияли пустотой. Вещи оставались на своих местах, будто кто-то только что встал и вышел... Но где эти люди? Куда они ушли?
— А ведь говорили... — тихо пробормотал он, сам не заметив, как это вырвалось.
Что-то в доме сразу насторожило. Запах... сырости? Нет... более сладкий, более странный. Он шёл откуда-то сверху. Интерес, как старый друг, взял его за руку и повёл вверх по лестнице.
Скрипя ступенями, он поднялся. А сверху... дверь. Она была приоткрыта, будто приглашала.
— Как в дурной сказке, — хмыкнул Иван и, едва коснувшись её рукой, толкнул. Но дверь не поддалась.
— Что за... — он с силой надавил на неё, но та не двигалась. Как будто дом уже решил, что ему нельзя увидеть, что за дверью. Но Иван был не из тех, кто легко сдаётся. Он взял с пола старую лампу, размахнулся и ударил по двери. Та треснула, и тут... дверь сама открылась.
Что-то схватило его за сердце.
— Невероятно...
Комната, на которую открылась дверь, была не просто комнатой. Она не заканчивалась стенами. Пол исчезал в темноте, и было ощущение, что перед ним — бесконечность. Но эта бесконечность... была живая. Она двигалась, пульсировала, как будто в глубинах скрывалось нечто, что дышало.
Он шагнул вперёд, словно загипнотизированный.
Каждый шаг становился бременем, но отступать было уже поздно. Инстинкты взывали к бегству, но тело, словно одержимое невидимой силой, не поддавалось.
— Что ты здесь ищешь?
Голос раздался внезапно, обволакивая его сознание. Он обернулся, но никого не увидел. Стены будто поглотили звук, и вновь наступила та же глухая тишина.
— Я... Я не знаю, — пробормотал он, больше сам себе.
— В этом и проблема. Ты не знаешь... а я — знаю.
И вдруг Иван понял: это место — не просто дом. Оно было чем-то... больше. Что-то древнее и тёмное скрывалось за этими стенами, как паук в центре своей паутины. Оно наблюдало. Оно ждало.
"Надо уходить," — мелькнула мысль. Но как только он попытался сделать шаг назад, пол под ногами начал трещать. В мгновение ока пол стал уходить из-под ног, как зыбучие пески, и Иван рухнул вниз.
Он падал. Долго и мучительно, без ощущения, что полет когда-то закончится. Но, что удивительно, страха не было. Только бесконечная тьма вокруг и странное спокойствие внутри. Он уже не знал, существует ли на самом деле или стал частью этого дома.
И вдруг... тишина. Абсолютная. Глухая, пугающая. Иван открыл глаза, и перед ним снова возникла дверь. Но теперь она была другой — холодной, металлической. За ней что-то шевелилось, но уже не было сомнений: что-то зовёт его.
— Иди... — шептал голос. — Иди, и ты узнаешь правду.
Он поднялся, медленно двинулся к двери, чувствуя, как подкашиваются ноги. Он был не в силах сопротивляться этому зовущему голосу, как будто сам дом поглощал его волю.
Он открыл дверь.
Иван шагнул внутрь... и оказался перед зеркалом. На него смотрел его собственный силуэт, но не было лица. Оно исчезло. Он протянул руку к зеркалу, пытаясь понять, что это, но стекло оказалось холодным, как лёд. А затем... его рука прошла сквозь отражение. Отражение, будто живое, потянуло его внутрь.
Он кричал, но звук его крика растворился в пустоте.
Когда на следующий день Володя вернулся в деревню, он услышал, что Иван так и не вышел из дома. Его друзья пытались его отговорить. Они стояли, наблюдая за пустыми окнами того проклятого места, в надежде увидеть хоть тень друга.
Но никто не видел.
И не увидит.
В этом доме было одно простое правило: он не выпускает тех, кто однажды решит войти.