Еду домой после работы, устал, как собака. День был долгий, ноги гудят, глаза слипаются. Вся эта суета в городе — как муравейник, никакого спокойствия. Поезд тащится медленно, а я только и думаю о том, как в посёлке мама меня с порога обнимет, а отец спросит: «Ну что, как там в вашем городе?» И начнёт рассказывать, что у соседа теплицу сдуло ветром или что соседская кошка снова родила котят, которых никак пристроить не могут. В общем, обычные разговоры.
Стук колёс убаюкивает, глаза закрываются сами собой. Пассажиров немного, и вагон словно пустой. Мелькают леса, поля, какие-то маленькие станции, а я уже в полусне, как вдруг поезд резко тормозит. У меня аж сердце ёкнуло. Думаю: «Ну всё, попал на задержку». Выхожу из полудрёмы, смотрю в окно — и не пойму, где мы остановились. Там полустанок какой-то, старый, заброшенный. Деревянные стены облупились, крыша покосилась. Тишина, как будто время тут остановилось.
Пассажиры перешёптываются, кто-то выглядывает из окна. Я тоже решил выйти, размяться, подышать воздухом, да и просто любопытно стало, что это за место. Выхожу из вагона, и сразу свежий воздух в лицо. Долго так стою, оглядываюсь. Место странное — вроде никого нет, но ощущение, что кто-то смотрит. Иду вдоль вагонов, тут вдруг замечаю: у самой станции на лавке сидит старушка. Платок тёмный на плечах, смотрит перед собой, как будто ничего вокруг не видит. Лицо у неё такое… печальное, усталое. Думаю: «Не понял, откуда тут люди? Мы же посреди леса встали».
Подхожу ближе, решаю спросить:
— Бабушка, вы что здесь делаете? — говорю осторожно, чтобы не испугать её.
Она поднимает на меня глаза, словно сквозь сон, и голос тихий, как шёпот.
— Сынка жду… Он должен был приехать… ещё тогда…
От её слов у меня ком в горле встал. Глаза её такие, будто она ждёт уже целую вечность. Я присел рядом, чувствую, как будто сейчас должен что-то важное узнать, понять.
— А давно вы его ждёте? — спрашиваю я, сам не зная, что ещё сказать.
Она чуть улыбается, печально так, с горечью, как будто сама не может поверить.
— Давно, милок. Тогда ещё, когда война была… Письмо пришло, что вернётся, а я всё жду. Сюда приезжаю, вдруг встречу.
В сердце щемит от её слов. Сидим рядом в тишине, только стук колёс ещё слышится отдалённо, как будто поезд готов снова тронуться. В голове у меня роятся мысли: вот она сидит, ждёт, сколько лет прошло, а я — домой еду, где меня ждут. Становится как-то не по себе от этого. Я даже не знаю, что сказать, чтобы хоть как-то утешить её.
Пока я думаю, что ещё спросить, бабушка вдруг тихо берёт меня за руку и говорит:
— Ты езжай, милок. У тебя там свои ждут, наверное.
Я киваю, потому что и правда родители ждут меня. Но вот оставить её тут, одну на этой пустой, заброшенной станции, как-то страшно. Но поезд уже гудит, готовится отправляться. Мне приходится подняться и вернуться к вагону.
Оглядываюсь — бабушка всё сидит, как тень, с глазами, полными ожидания, и на душе у меня тяжело. В вагоне я до самого посёлка так и ехал, глядя в окно, думал о ней и о том, как редко сам бываю дома.
До дома я добрался молча, как в тумане. Мама встретила меня, как всегда, обняла, сразу же к столу потянула. Но я только сидел и ковырял вилкой картошку, не мог выбросить из головы образ той бабушки, что осталась сидеть на той пустой станции.
Мама сразу заметила, что я какой-то задумчивый. Села напротив, заглянула в глаза:
— Саш, что случилось? Ты вроде уехал радостный, а вернулся… грустный какой-то.
Я рассказал ей про эту встречу на пустом полустанке, про бабушку, которая ждала сына с войны, про её взгляд. Мама вздохнула, посмотрела на меня с грустью.
— Люди иногда всю жизнь ждут кого-то… А может, тебе стоит узнать, кто она и почему её никто не забирает?
Наутро, заварив крепкого чаю, я решил вернуться на эту станцию и разобраться. Приехал туда на попутке, дорога заняла пару часов, и вот я снова стою на этом полустанке. Воздух тот же — прохладный, свежий, тишина вокруг. И снова вижу её, на той же скамейке.
— Здравствуйте, бабушка, — говорю, подходя ближе. Она глянула на меня, узнала и чуть улыбнулась.
— О, милок, опять приехал. — Она пожала плечами. — А зачем тебе-то меня навещать?
И тогда я ей сказал, что просто не могу её здесь одну оставить, раз уж в тот раз встретились. Решил узнать её историю, предложил отвезти к родственникам, к людям, которые ждут. Она долго молчала, а потом проговорила, что так и не встретилась с сыном. Не пришло ни одного письма после войны. Никто и не знал, что с ним.
Решив не сдаваться, я поехал в архив, прошёл по записям военных лет, перелопатил столько документов, что глаза уже слипались. И вот, через пару дней, нашёл: её сын был в списках выживших, просто не вернулся сразу. Он остался в другом посёлке, в доме престарелых. Представьте, сколько лет они не видели друг друга!
Через несколько дней, когда я рассказал бабушке об этом, она, не веря, сжала мою руку и расплакалась. Сколько лет прошло, а она всё-таки дождалась. Мы вместе поехали в этот дом. Когда её сын увидел её, у него тоже выступили слёзы, и они долго стояли, обнявшись, словно не веря, что это правда.
Вот так я и уехал домой, уже с лёгким сердцем. А на душе тепло, потому что помог вернуть матери сына, и эта встреча — была, пожалуй, одним из самых важных моментов в моей жизни.