54-летний актер "Квартета И" называл мачеху мамой и обрел семейное счастье только с третьей попытки
История нашего гостя о том, как всего четыре человека создали свой собственный жанр и юмор, который полюбился зрителям всей страны. Но его жизнь далеко не комедия, а драма про одиночество, алкоголь и несчастную любовь.
В гостях у "Жизни" звезда "Квартета И" Александр Демидов.
- Хочу начать с цитаты Достоевского: "Все одаренные и передовые люди России были, есть и будут всегда картежники, пьяницы, которые пьют запоем". Вы согласны с Федором Михайловичем?
- То, что рядом с творческой личностью очень часто "шагает" бутылка - это да. Алкоголь - препарат для расширения сознания. Да, многое из того, что сказал Достоевский, в моей жизни присутствовало. Сейчас я, к счастью, нашел некий баланс. Я не "зожник", не веду здоровый образ жизни - могу позволить себе выпить в меру, без похмелья. Я добился этого, работая с психологами.
- Что можете себе позволить?
- Бутылку красного сухого или рюмок пять чего-нибудь крепкого типа текилы, коньяка или виски.
- А когда в первый раз напились?
- В трудовом студенческом лагере. Мы ездили собирать морковь или свеклу, и в какой-то момент ребята сказали: "Давайте выпьем". А что для этого надо? Надо сброситься. Мы сбросились, кто сколько смог. А у нас всегда было два казачка - Камиль Ларин и Леша Барац. Они спрятались за кучей ботвы и незаметно сбегали в местное сельпо, где взяли бутылок десять имбирной настойки. Чудовищнее я ничего не пивал в своей жизни никогда! В общем, сели, достали какие-то консервы, колбаску, хлеб, и вдруг заходит физрук. "Так, все на третий этаж, сейчас будет собрание", - говорит. И мы быстро стали допивать эту настойку стаканами. Я иду на третий этаж и вдруг начинаю понимать, как совершенен мир, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Но каждый шаг все тяжелее и тяжелее, и в таком виде я приперся на это собрание. Помню, я там все время смеялся. Меня шпыняли, а мне почему-то было весело. Потом мы носились вокруг корпуса, подбежали с Барацем к памятнику Ленина, я полез на него и упал с высоты лицом в асфальт. Что-то даже хрустнуло. Но у меня была такая анестезия внутри, совершенно все по фигу. Встал, причесался и пошел в корпус, не понимая, что все лицо в крови. А потом меня очень сильно рвало. А ребята, которые выпили в меру, поняли, что со мной не так все хорошо, - взяли и вместе с кроватью унесли меня в туалет. Просыпание утром было чудовищным - открываю глаза, а на лице короста от крови. И я приклеенный к кровати в туалете…
- И в какой-то момент Вы осознали, что это проблема, и решили с этим бороться. Что это был за момент?
- Я понимал, что я человек выпивающий, и пробовал многие варианты. Были разные - иди зашейся, иди к бабкам, иди на курсы анонимных алкоголиков. Многое перепробовал. Но вот это желание - очиститься - было всегда, чуть ли не с первого перепоя. С того самого имбирного отравления. Бывало, не пил три месяца, но потом появился пивной ларёк, куда мы с Камилем любили ходить...
- Вы знаете историю любви Ваших родителей?
- У меня две мамы. Первая - это мама, которая меня родила и с которой мы расстались, потому что у папы появилась новая семья и он увёз меня, семилетнего, в Рязань. И мама, которая меня воспитывала - не люблю слова мачеха. Это Татьяна Ивановна Демидова. Она воспитала меня и моих сестtр-двойняшек. Одна из них - майор в отставке, другая - действующий полковник Генпрокуратуры.
- Как с настоящей мамой жили до семи лет - помните?
- Да. Очень часто был предоставлен сам себе или прабабушке. Мало кто мной занимался. Это был город Шадринск. Иногда я недоедал. Мама моей мамы работала в беляшной, и я каждый день туда приходил, мне без очереди давали три беляша и стакан какао. Было невероятно вкусно! Но этого мне точно не хватало, чтобы быть сытым. И мама моего отца как-то сказала ему: "Забирай Сашку, а то он там пропадет". А у второй мамы семья была зажиточной. Жили они в деревне под Рязанью, в хозяйстве было сорок кур, пятнадцать овец и две коровы. На одном молоке дед с бабушкой имели по 300-400 рублей в месяц. При том, что у моего папы зарплата была 240 рублей, что по тем временам считалось очень круто.
- Как менялись отношения с родной мамой?
- Какое-то время было непонимание, даже боль. Бросили, не воспитали, недолюбили. А потом вышел с ней сам на связь. Я уже снимал двухкомнатную квартиру в Беляево, это был 1996 год. Сближение шло медленно, все же времени много прошло - 19 лет. Созванивались, приезжал к ней, и отношения становились все ближе. Но опять же через некоторое раздражение. Тем более что на тот момент я уже потерял родителей, которые меня воспитывали. А сейчас я рад тому, что родная мама - ей 76 лет - жива и здорова. В душе ее сейчас солнечная осень, не хмурая. Живет лучшие годы своей жизни. Потому что раньше, как выяснилось, ей жилось нелегко.
- Вы написали письмо сыну о том, как уходил Ваш папа, какое это страшное горе, как хотелось кататься по полу, выть, биться головой. Как долго Вы были в таком состоянии?
- Оно до сих пор длится. Меня родные даже не пустили на похороны. Если бы я поехал, то ушел бы в запой и там бы остался навсегда. Вот до сих пор чувствую, что не наговорился с ним и не хватает мне его тепла. Он никогда меня не обнимал, не сюсюкал и не говорил, что я его любимчик. Но при этом у него было много уменьшительно-ласкательных слов, которыми только он меня называл. Например, только он мог назвать меня Санчик. И он очень мной гордился, когда я поступил в институт. И когда я в 1991 году снялся в первом своем фильме "Пять похищенных монахов" на киностудии Горького, папа ночью сорвал афишу с моим изображением и принес домой. Теперь эта афиша у меня на даче в беседке висит. Любил он поговорить с людьми, которых подвозил на машине: "А вы смотрели фильм "День выборов"? А знаете, что там мой сын снимался? Да, это он - Демидов!" Но к концу жизни он как-то во всем разочаровался. Стал угасать. И уже не так мной восхищался.
- Последний ваш разговор помните?
- Помню, набрал его по телефону, спросил, как дела, как он себя чувствует. Он сказал: "Душа болит, сынок". И через несколько дней его не стало... А мамы не стало, когда мы давали спектакль в Одессе. Мне вечером играть, а утром я узнал, что мама умерла...
- Когда Вы стали ее мамой называть?
- Когда ребенку семь лет, взрослым кажется, что он ничего не понимает. Но мне в этом возрасте уже было все понятно. Что здесь вкуснее кормят, что здесь я нужен. И я в какой-то момент... Мы даже с папой не договаривались - она пришла домой, и я спросил: "Можно я буду называть тебя мамой?" И она расплакалась. Вот так и порешили.
- Вы, кстати, писали, что немалую роль в становлении вашего "Квартета" сыграл Жванецкий.
- Михаил Михайлович сыграл роль в поступлении Ростислава Валерьевича Хайта. Он знал Славу с детства, дружил с его папой. Соответственно, Слава дружил с Лешей, а я дружил со Славой и Лешей. С Жванецким еще связана такая история. Мы прибегали в его студию, пытались играть его тексты. Разбирая тексты Жванецкого, мы, голодные студенты, часто бегали к холодильнику. В какой-то момент ему, видимо, надоели наши голоса. Он зашел и увидел нас уплетающих сосиски, сыр, колбасу из его холодильника. Мы с набитыми ртами еле выговорили: "Здравствуйте, Михал Михалыч!" Жванецкого это немного смутило,... и мы ушли.
- Жванецкий каким Вам запомнился?
- Несмотря на многомиллионную популярность, он был сомневающимся человеком. Любил, чтобы к нему подводили какую-нибудь девушку познакомиться. Он сразу расцветал, становился таким… похожим на кота. Михаил Михайлович был человек сложный, прямо скажу. Это мое мнение. С другой стороны, а каким он должен был быть? Как и любой гений, он был соткан из рефлексий и противоречий.
- Общежитие ГИТИСа. Про него ходит огромное количество мистических легенд. Что в действительности там происходило?
- Регулярное выпивание и соединение двух полов - мужского и женского - на разных этажах в разных кроватях. Моя комната - триста десятая - была известна всем тем, что тут всегда были картошка, которую мне привозил папа, мамины соленые огурцы и помидоры и камилевское горчичное волгоградское масло.
- Общежитие ведь находится на старом кладбище. Были мистические случаи?
- Девочки говорили, что к ним постоянно кто-то стучался. Одна на голубом глазу рассказывала, что, когда она проснулась, рядом сидел барабашка. Она спросила его, к добру он или к худу. Он вроде сказал, что к добру. Я тоже видел нечто подобное в своей жизни, но не в общежитии ГИТИСа, а вообще. Однажды я видел целый шабаш, где мне показали разные пути и нужно было выбирать, куда идти. Упасть в пропасть или подняться к вершине своего таланта. Что интересно, я не испугался, просто был в каком-то столбняке. Интересно и страшно. Я все это видел, и я в это верю. И знаю, что там все не так, как мы думаем, не так примитивно.
- В тяжелые голодные годы как подрабатывали?
- По-разному. Иногда пробегали с Камилем по пяти этажам нашего института и собирали пустые бутылки. Ловили такси, загружали мешки с бутылками - и в пункт приема стеклопосуды. Хорошо, если он работал. Сдавали бутылок рублей на двадцать. И еще я работал года два в метро - это 120 рублей в месяц. Был машинистом уборочных машин, убирал станцию. Помню, купил себе первые джинсы Levi’s за 250 рублей на Рижском рынке и очень этим гордился. Причем джинсы были паленые.
Продолжение следует...
Из второй (заключительной) части интервью с Александром Демидовым вы узнаете, какую роль в его творчестве сыграл Владимир Высоцкий и почему он нашел личное счастье только с третьей попытки.
Автор: Юлия Ягафарова