«Франция – это результат столкновения противоположных сил, вековой борьбы, великих бедствий и великих мечтаний.
В ней на ограниченной территории можно увидеть больше разнообразия и контрастов, чем в любой другой стране…
И как Париж – это целых двадцать городов, так и Франция объединяет целую сотню, если не больше, стран».
Луи Арагон
Деревня Сен-Жени
Дорога давно стала частью жизни. И снова мы поехали во Францию – через Утрехт, с его плотной пятничной пробкой, которую удалось объехать, но вряд ли объезд стоил того, потому что время мы не выиграли. Через тесный Маастрихт, с вечно ремонтируемой дорогой, на насыпях которой давно и уверенно растут сорняки. Через валлонский Льеж с его миргородской лужей в центре города, по которой мы не столько проехали, сколько проплыли, вздымая колесами волны мутной дождевой воды. Через город Мартеланж, где неширокая улица одной стороной находится в Бельгии, а другой – в Люксембурге. Мы всегда останавливаемся для заправки на люксембургской стороне, потому что там бензин дешевле. И катим дальше, дальше, по благословенной Франции, через её широкие майские бледно-зелёные поля в маковых и ромашковых опушках, с удовольствием глотая сухой, настоянный на травах воздух, нюхая белые, нежно-розовые и бордовые цветы шиповника на клумбах при стоянках кафе, где пьем обжигающий «кафэ ле» – кофе с молоком. Единственная на нашем пути ночевка происходит в Макси-сюр-Вэз, деревне, по центру которой протекает канал с огромными сонными карпами. Рядом с каналом стоит один из домов нашей хозяйки – Даниэлле Нуазетт, у которой мы всегда заказываем шамбр-дот: гостевую комнату с завтраком. И всё это кажется сказкой, декорациями к волшебному, знакомому наизусть фильму, а фильм – наградой за восемь месяцев холодного, выхолаживающего тело и душу голландского дождя, льющегося из серого неба, под которым могут себя приемлемо чувствовать только герои Стругацких из «Диких лебедей» – мокрецы. И, видимо, сами голландцы. Во всяком случае, мне под вечным дождём неуютно. А вот во Франции… Во Францию муж, преподаватель Утрехтского университета, ежегодно ездит на полевые работы – университет вывозит студентов-первокурсников. И я с удовольствием еду туда же.
На второй день нашего путешествия мы весело мчались из северной Франции к югу, в департамент Верхние Альпы, мимо Дижона, потом Лиона, мимо Гренобля, мимо полей и пашен под ярко-синим небом, сказочных лесов и рек, пока на горизонте не показались горные хребты в снегу. В конце второго дня нашим взорам предстают облитые белоснежным сахаром вершины. Здравствуйте, Альпы, целый год не виделись! Целый год я не виделась со своей подругой Ирой Сисалли, русской француженкой, и мы даже не перезванивались, и она, верно, обижена на меня, не зная всех обстоятельств. И с другими нашими знакомцами и друзьями мы целый год не виделись.
В Верхних Альпах мы останавливаемся в деревне Сен-Жени, находящейся в восьми километрах от городка Серр. Хозяева большого имения Даниэль и Полетт Нюсса сдают нам маленький домик на своей территории. Надо сказать, что находится имение не совсем в деревне, идти к которой приходится довольно долго по извилистой дороге в гору. Владения Даниэля и Поллет, наряду с другим большим домом и, относящимся к нему земельным наделом, оказались у озера Lac de Riou, искусственно созданного из воды горной речушки Рью, питаемой альпийскими ледниками. Озеро закрыто очень высокой дамбой, четко видимой при въезде в деревню со стороны Серра. В его мутной, но чистой воде водятся рыбы, лягушки, безобидные водяные змеи, растет камыш и много всяких других растений. По озеру плавают лысухи. Они часто выходят из воды и бродят на своих огромных лапах-ластах по берегу, выискивая корм. А вода в Лак де Рью мутная из-за мелких водорослей – в сельскохозяйственном районе в воду попадают фосфор, нитрат, калий, всё то, что крестьяне используют для удобрений. Все это добро перемешивается и становится обильным питанием для водорослей.
Имение Даниэля и Полетт Нюсса существует с эпохи Ренессанса, с XVII века, и владеет им одна семья – Нюсса. Приезжая, мы обитаем в маленьком домике при, можно было бы написать, господском, если бы Даниэль и Полетт были господами. Но они обычные французские интеллигенты-работяги. Полетт ездит на малолитражке за продуктами в супермаркет и на рынок, готовит, убирает в доме и работает на участке, а бывший инженер-энергетик Даниэль – мэр деревни Сен-Жени и ряда деревень в округе. В свободное от работы время ходит с газонокосилкой, стрижёт траву, собирает черешню и липовый цвет в июне, а в последующие месяцы, наверное, что-то другое – этого мы не знаем. Мы живем здесь ровно месяц в году – и славный нежно-зеленый, полыхающий маками, пахнущий разнотравьем и обжигающий нестерпимо-холодной горной водой альпийский июнь – наш. Имение занимает несколько террас – здесь это не редкость. Наш съемный домик находится на верхней, выше только обширная клумба с розами, а ещё выше начинается дикий альпийский лес, откуда по ночам доносятся рёв вепрей и трубные раскаты лосей. Перед домом в изобилии растут ирисы – фиолетовые, бордовые, жёлтые, белые, розоватые, почти чёрные. Ирисы – гордость хозяйки, её визитная карточка. Терраса увита виноградом, вплотную к ней растёт инжирное дерево. Каменная тропинка раздваивается от нашего крыльца: одна дорожка ведёт по ступенькам вниз в хозяйский дом, а другая – от домика к каменной ванне, в которой некогда стирали бельё, набирая талую и дождевую воду. В скале над ванной вырублена ниша – для небольшой статуи Богоматери – таковы были обычаи этих мест. Статуи давно нет, а ниша осталась, и сейчас в ней стоит горшок с кактусом. Мы иногда усаживаемся на край ванны, ловя зыбкий интернет – в горах он ненадёжный, хотя в доме мэра и в нашем домике он, вероятно, лучший во всей округе. Когда нам хочется погулять в деревне, мы проходим широкой грушевой аллеей, выходим за невысокую деревянную ограду и сворачиваем направо. Переходим мостик, под которым весело кипит и бурлит речушка Де Рью, и отправляемся в гору, по маршруту школьного автобуса (не знаю, курсирует ли он сейчас – деревня насчитывает всего пятьдесят жителей). При входе в деревню справа видим крутой спуск с горы, над которым растут черешневые деревья с наливными спелыми ягодами: рви – не хочу. Дальше – здание мэрии, слева, а справа – старинная церковь Сен-Луи. По французским понятиям не старинная и даже не очень старая постройка – она датируется 1874 годом. Но по внешним стенам пошли трещины. И тут пригодились знания моего мужа. По просьбе Даниеля Нюсса, Янрик обследовал церковь и выяснил, что трещины появились от подвижек породы, скорей всего – глиняной матрицы, на которой построена церковь. Другими словами, церковь стоит на камнях, пространство между которыми заполнено глиной, а от обильных дождей такие породы двигаются. Янрик предложил выкопать две ямы возле церкви, чтобы убедиться, так ли это (позже оказалось – именно так). Церковь спасёт хорошая система слива дождевой воды с крыши, чтобы она не текла на фундамент и стены, и мы надеемся, что Даниель построит её и спасёт церковь.
Если пройти дальше по узкой улочке, можно быстро выйти к окраине деревни. Справа – разрушенный крестьянский дом, таких руин здесь много. За руинами тропинка упирается в обрыв. У обрыва стоит изящная скамья, растёт роскошный жасминовый куст. Его ветви свешиваются прямо в пропасть. Здесь открывается вид на низко лежащую долину. В долине пасутся овцы, бродит пастух, лают собаки, не позволяя овцам разбредаться. За долиной взымаются высокие горы.
