27 ноября исполнилось бы 80 лет Николаю Караченцову. Его вдова Людмила Поргина в эксклюзивном интервью NEWS.ru рассказала, почему другие актеры не могут сыграть графа Резанова в «Юноне и Авось» «как Караченцов», кто запретил ей приходить в театр «Ленком Марка Захарова» и как муж предвидел обострение ситуации в Донбассе.
Почему «Ленком» не планирует провести вечер памяти Караченцова
— Планируются ли мероприятия к юбилейной дате в театре «Ленком», которому Караченцов отдал более 40 лет?
— По моей информации, в театре ничего такого не планируют. Марк Борисович Варшавер (художественный руководитель «Ленкома». — NEWS.ru) не сделал вечер памяти ни Олега Янковского, ни Саши Абдулова, ни Евгения Павловича Леонова, ни Татьяны Ивановны Пельтцер, у которых тоже были юбилейные даты. Ничего не было сделано.
Мы — семья Караченцова — делаем своими силами. Готовим теннисный турнир его имени. Потому что и наш с Колей сын Андрей, и невестка, и внуки занимаются теннисом. И сам Николай Петрович увлекался этим видом спорта. Приглашаем друзей. А 27-го в помещении музея Булгакова мы делаем спектакль памяти Караченцова «Письма любви». В нем воссоздадим историю всей нашей с ним жизни. Мы нашли молодую актрису, которая в этом году лкончила ГИТИС с отличием. Девчонка замечательная, она сыграет меня.
«Мысленно с ним разговариваю»
— Каким вам вспоминается Караченцов?
— Мне очень тяжело без него. Просыпаясь, обнимаю и целую его фотографию. На нашей даче, где постоянно живу, кругом висят Колины фото. И я живу так, будто бы он со мной. Мысленно с ним разговариваю. Не могу отказаться от его тепла, любви, энергетики. Энергетика у него была безудержная.
Марк Захаров, приметив Колю в массовке спектакля «Автоград-21», где Караченцов рычал одну фразу — «еще раааааз!», — решил попробовать его на главную роль в новом спектакле «Тиль». Коля стал репетировать. В театре шептались, что роль предназначена Андрею Миронову, а «этот парень [Караченцов] пока как бы разминает пьесу».
На одну из репетиций действительно пришел Миронов, наблюдал из зала и потом сказал Захарову: «Маркуш, а я, как этот парень, не смогу сыграть». Позже Коля и Андрей познакомились на съемках фильма «Человек с бульвара Капуцинов» и подружились на многие годы.
— Роль Резанова в рок-опере «Юнона и Авось» Караченцев играл почти 40 лет. Один из последующих исполнителей этой роли — Дмитрий Певцов. Он вам нравится в образе Резанова?
— Я считаю, что никто не может сыграть так, как играл Коля. У него культура речи, произношение, музыкальность... Леша Рыбников (композитор «Юноны и Авось») говорил, что не написал бы такую музыку, не будь Коли: «Я писал на его темперамент, руки, объятия».
Караченцов музыкальный от природы, очень пластичный. Его мама была балетмейстером в Большом театре. Брала с собой на работу и маленького Колю, он занимался вместе с ее учениками. Мог сесть на шпагат. То есть у него было разнообразие способностей, чтобы творить на сцене.
Когда театр давал «Юнону и Авось» в Париже и Караченцов в образе Резанова появлялся на сцене, женщины в зале разом поднимались со своих кресел. Такая шла от него энергетика! После спектакля к нему стояла дикая очередь женщин с цветами, предлагали подвезти его по гостиницы на своих «Ролс-Ройсах». Он отказывался: «Спасибо, не нужно, я поеду на автобусе со своим театром».
Одна женщина, помню, стояла на коленях и целовала ему руки. Она сообщила, что похоронила единственного сына и решила, что дальше и самой жить бессмысленно. «Но посмотрев сегодня спектакль, поняла, что я должна жить. Я должна кому-то помочь, подставить свое плечо. Вы пробудили мою человеческую душу».
— Такие признания дорогого стоят.
— А я-то почти сразу поняла, что Коля гений. Он мог и рок-оперы играть, раздирая сердца, и быть комедийным, смешным. Смотрела спектакль, они с Калягиным играли — «Чешское фото». Калягин в роли Шушарина. А вот этот алкаш с трясущимися руками — мой Коля?! Он очень талантливо играл пьянь неимоверную.
Я поражалась его физической силе. Спал по четыре часа в сутки! Он возвращался после спектакля, ужинал. Затем слушал песни, которые ранее записал в студии. Потом слушал записи, которые прислали ему композиторы, отмечал те, которые желал бы исполнить. Читал присланные сценарии...
В четыре утра ложился спать, а уже в восемь — подъем. Зарядка, холодный душ, легкий завтрак. И на «Мосфильм» — съемки, озвучание. А вечером — в театр. И так каждый день. Концерты, репетиции, съемки, гастроли... Австралия, Чили, Аргентина... Фестивали театральные... Из каждой поездки обязательно вез мне подарки. Шубу, колье золотое с бриллиантами... Я даже поругивалась: «Коля, уже ставить некуда!» Передаривала сумки и обувь своим подругам.
«Колины фанатки бросались в меня кирпичами»
— Много фанаток Караченцова дежурили под окнами вашей квартиры?
— Очень много. Некоторые бросались в меня и кирпичами, и гвоздями — когда я выходила из подъезда. Они мечтали, чтобы меня не существовало не только в жизни их кумира, но и вообще.
Как-то Коля находился на съемках, а я сидела дома с крошечным на тот момент нашим сыном. И какие-то женщины проникли в подъезд и ломились в квартиру. Я забаррикадировала дверь стулом и закрыла собой нашего мальчика. Очень испугалась тогда.
А когда мы жили в квартире на юго-западе, там весь этаж был расписан стихами. Это сделала одна из учениц Андрея Вознесенского, влюбленная в Караченцова. Мы за свой счет делали ремонт всего подъезда.
Про поклонниц муж говорил мне так: «Думаешь, мне легко после спектакля час-полтора раздавать автографы? Но это тоже часть профессии. Как и поклонницы. Они ведь любят не меня, а моих персонажей. Меня же они не знают совсем». Его знала и любила я. И для меня он лучший на свете.
— Почему после свадьбы с Караченцовым вы почти перестали сниматься в кино?
— Мне нравилось сниматься, и перспективы давали хорошие. Я же была симпатичная в молодости. Снималась у польского режиссера Юлиуша Махульского, уехала на неделю. Это было почти в самом начале моей семейной жизни. Дня через три мне позвонила моя мама и сообщила: «Коля совсем не спит, ничего не ест, ходит из угла в угол по квартире и переживает». И он постоянно названивал на рабочий телефон Махульскому, интересуясь, как там актриса Поргина, все ли в порядке и когда она уже вернется домой. В итоге Юлик сказал, что сократит мою роль почти до эпизода: «А ты, Люда, поезжай к мужу».
— Как вас встретил супруг?
— Он попросил: «Ты можешь поклясться мне, что не будешь сниматься?» Я заплакала: «Я мечтала сниматься. У меня несколько сценариев лежит». Он объяснил: «Я не могу один в доме. Я жил в интернате на 17 коек в спальне». Его мама-балетмейстер уезжала на гастроли с театром, оставляя его. «Хочу приезжать домой, где меня ждут, а не в пустую квартиру», — сказал Коля.
И я поняла, что ему особенно важна вот эта теплая норка — дом — и я со свежими котлетками, пельменями или его любимыми макаронами по-флотски. Это был сложный для меня выбор — отказаться от своей мечты о главных ролях. Но я его сделала и не пожалела.
«Молились на коленях, чтобы Коля жил»
— Что вам помогло не сломаться после автокатастрофы в 2005-м, разделившей жизнь Караченцова — и вашу тоже — на «до» и «после»?
— Это были страшные для нас дни. Моя мама умерла. А через час пятнадцать позвонили врачи скорой помощи: «Кто вам Караченцов? Он разбился, мы его забрали. Но не знаем, сможем ли спасти ему жизнь. Приезжайте, заберите его вещи». И я поселилась рядом с реанимацией, спала буквально на коврике. Потом главный реаниматолог дал мне свой кабинет.
Приехала Алла Сурикова, привезла из Загорска монахов. Они разложили кресты и молились на коленях, чтобы Коля жил. Восстановление происходило медленно. Он даже говорить не мог, писал на бумажке. Я привезла логопеда, самую известную в Москве, ей было тогда под 80 лет. Коля пишет мне на бумажке: «А нельзя ли помоложе и с большой грудью?» Я поняла, что если начал шутить, значит, понемногу возвращается.
Когда реабилитация закончилась и мы приехали домой, у Коли начался эпилептический припадок. Хорошо, что рядом находились два медбрата. Мы отвезли его опять в «Склиф» (НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского. — NEWS.ru). Стало очевидным, что после травмы черепа такие припадки будут его сопровождать до конца жизни. И я уже ходила с лекарствами наготове, колола ему, чтобы сразу снимать нервное напряжение.
— Вы вместе с мужем в период его болезни часто выходили на светские мероприятия. Для чего?
— Он сам просил: «Поехали». Многие меня тогда критиковали, писали: «Зачем больного человека, который был секс-символом, таскаете в театр и кино?» Я искренне отвечала всем: «Не я таскаю, а он таскает меня! Потому что, если он сам не играет, то хочет хотя бы видеть других. Он хочет жить. Он же не может повернуться к стенке и подохнуть. У него темперамент, ему нужны эмоции, их выход. Это проявление энергетики, любви к людям...». Желания любить, страдать, плакать, улыбаться, они же остались.
— Даже Юлия Меньшова в авторском шоу на федеральном канале пыталась обвинить вас в самопиаре на болезни мужа...
— Она нехорошо тогда повела себя со мной. И даже на прощание не дала руку. Остальные, кто там присутствовал — гримеры, стилисты — подходили и просили меня: «Вы только не волнуйтесь». А я уже и маму похоронила, и мужа вытягивала в реанимации... Из-за чего мне тут-то было волноваться, не из-за чего.
— Сейчас вы общаетесь с Меньшовой?
— Мы не виделись с того момента ни разу. Конечно, я ее простила, я же православный человек.
«В „Ленком“ меня не пускают»
— С какими чувствами приходите в «Ленком» сейчас?
— А я не прихожу. Мне запрещено, меня не пускают. Распоряжение Варшавера: «Поргину не пускать».
— Почему так?
— После того как Коля умер, мне позвонили и сказали, что Варшавер предложил мне вернуться и играть в «Юноне и Авось». При жизни Коли и до его болезни я играла многие годы в этом спектакле Казанскую Божью Матерь. А теперь меня ввели в массовку держать свечку в начале и в конце спектакля.
Вышла со свечой и думаю, только б не заорать. Кто-то из помощников Варшавера, заметив мое замешательство, дал мне пинка: мол, иди на сцену! И я пошла... Он [Варшавер] ставил меня во все массовки. Я восприняла как посмертную месть Караченцову. За его талант и популярность.
И я приходила и играла в массовках. Потому что Коля говорил незадолго до смерти: «Не забывай про театр, это наш второй дом»... Но в какой-то момент попросила уволить меня. Осознала, наконец, что нет больше «второго дома». И не с кем играть. Ни Абдулова, ни Янковского, ни Броневого, ни Чуриковой...
Ушла. На прощание получила «напутствие» от худрука. Он назвал меня дурой и сказал, чтоб ноги моей больше не было ни в театре, ни в его кабинете. После этого разговора я лежала недели три дома, думала, что умру от инсульта... Ужасно переживала. Но и ему — Бог судья. Сейчас мало осталось наших с Колей друзей, многие уже ушли в другое измерение.
«Збруев ко мне приставал»
— Вдова Андрея Миронова Лариса Голубкина, говорят, болеет.
— Я слышала об этом. Но не стала ей звонить: неудобно. Как-то позвонила одной приятельнице-актрисе, которая, по моим данным, также заболела. Она меня жестко отбрила: «Зачем ты веришь слухам? Я абсолютно здорова!»
Я понимаю: слышать о себе, что ты болеешь и уже идешь к финалу, очень грустно. Поэтому я не звоню с неуместными, на мой взгляд, вопросами.
— Актер «Ленкома» Александр Збруев недавно вышел из больницы.
— С ним мы не дружили никогда. И я не считаю его хорошим человеком. Много лет назад в театре он ко мне приставал. Я отшила. На мой взгляд, он, будучи злым и завистливым человеком, делал в отместку нехорошие вещи.
Коля как-то даже схватил его за горло, сказал: «Я могу тебя придушить, я физически сильнее тебя». Збруев тогда извинился. И дальше мы держались с ним на расстоянии. И сейчас я с ним не общаюсь.
— Алена Хмельницкая недавно рассказывала в интервью, что не может никого представить в роли Резанова, кроме Караченцова.
— Алена Хмельницкая играла в «Юноне и Авось» очень хорошо. Мы с Колей ее любили. Она дочь нашей близкой подруги. Я вообще их всех люблю, всю семью.
— Поддерживали Алену, когда она разводилась с Тиграном Кеосаяном?
— Она сделала свой выбор. И она более цельный человек, на мой взгляд, чем он. Считаю, она живет прекрасно и без него, слава тебе, Господи.
«Пока у меня есть возможности и силы, буду внукам служить»
— Чем занимаются ваши внуки?
— Старшая внучка Яна поступила в МГИМО на международное право. Этот же факультет окончил в свое время ее папа: наш с Колей сын Андрей.
Яна хочет юридически помогать нашим спортсменам, чтобы они на международных соревнованиях имели возможность выйти с гимном и с флагом России. Внук Петя крайне интеллектуальный человек. Приезжая в гости, показывает мне лучшие мировые кинопремьеры. Он особенно похож на деда: интонации, темперамент. Прекрасно рисует. Илья Глазунов когда-то приглашал его в свою академию живописи. Но Петр заявил: «С живописью и музыкой у нас в стране все в порядке, а вот с экономикой полный швах». Поступил в Высшую школу экономики, усиленно занимается высшей математикой.
Младшая Оля — ей сейчас девять — прирожденная актриса. В три года играла дома «в театр»: «Пожалуйста, возьмите билеты, занимайте места... „Лебединое озеро“, исполняет Ольга Караченцова». Планирует поступать в МФТИ или Высшую школу экономики. Но поживем — увидим. Все трое внуков окончили музучилище, очень музыкальные. Я вожу их в консерваторию. Раньше возила в Париж, в Лондон — показывала архитектурные и культурные достопримечательности.
Коля незадолго до своего ухода, видимо, уже предчувствуя неизбежное, мне говорил: «У нас есть внуки, ты должна им помочь. И ты нужна друзьям. А когда Господь призовет и тебя, то я тебя там встречу». Решила, что пока у меня есть возможности и силы, буду внукам служить.
«Это гражданская война готовится»
— Сейчас сложная ситуация. Часть артистов после начала СВО покинули РФ. Как вы думаете, на чьей стороне был бы Николай Петрович?
— Мы были с ним в Киеве в 2014 году, в самый разгар событий на Майдане. Сам Коля попросил его туда отвезти. И мы поехали. Видели там американские палатки, кухни, снаряжение, все из США. Штаты уже тогда щедро снабдили украинских предателей всем необходимым для военного переворота.
Колю все узнавали, ему целовали руки. Не было еще агрессивного отношения к русским. Но Караченцов уже предчувствовал последующие события и повторял: «Это гражданская война готовится».
Он очень любил нашу страну. Ему ведь предлагали остаться в Штатах еще в 1990-х. В Америке во время гастролей его разыскал продюсер, из наших эмигрантов. Раскрыл чемодан, который был доверху набит долларами, показал фото дома в Голливуде и двух машин, произнес: «Это все будет вашим. Оставайтесь. Будет работа, проекты».
Коля, ни секунды не раздумывая, ответил: «У меня есть родина, Россия. Есть Достоевский, Пушкин, Некрасов, Васнецов... Я русский и умру на русской земле...». «А у вас у всех тут — глаза побитых собак», — добавил он.
Когда он возвращался домой после съемок или гастролей, садился за руль, вдыхал запах родных улиц и повторял с наслаждением: «Моя Москва!» Он бы не уехал из России ни при каких обстоятельствах. А будь у него здоровье и силы, пошел бы в окопы вместе с нашими ребятами, уж я-то знаю своего мужа.
Читайте также:
Актер Агапов вспомнил о «провале» Караченцова в спектакле «Юнона и Авось»
Срочная операция, опухоль, поцелуи с Янковским: куда пропала Поргина
Назван российский актер, на которого очень сильно похож Кологривый
Не только Заворотнюк и Фриске: кого еще из звезд погубил рак
Назван российский актер, на которого очень сильно похож Кологривый
Больше интересных и эксклюзивных новостей — в нашем телеграм-канале