Его звали Гриша Хохолок. Кличка прилипла к парню еще с детства, когда Гриша Сапин первый раз самостоятельно пошел в парикмахерскую подстригаться. Он важно уселся в широкое кресло против огромного зеркала и, поводя ноздрями, вдыхал запах нежетали и пудры «Мимоза».
— Как прикажете, молодой человек, под «польку» или начисто?
— спросил цирюльник.
Напускным басом Гриша сухо ответил:
— Стригите меня, как футболистов стрижете.
Грише подчистую остригли виски н затылок, оставив на темени хохолок твердых по одному торчавших рыжих волос. Вечером, когда Гриша пришел на запасную площадку заводского стадиона, капитан детской футбольной команды Валька Решетилов громко засмеялся и под дружное одобрение ребят крикнул ему:
- Ну ты, Хохолок, становись на правый край.
Так Гришу Сапина и прозвали Хохолком. И стой поры он не реже одного раза в месяц ходил в парикмахерскую и неизменно подстригался, «как футболист». А футболистом он был заядлым и ревностным. Еще тогда, когда Гриша учился в фабзавуче, за подвижность и острую реакцию в игре он был зачислен запасным в настоящую, взрослую футбольную команду. Его тренировали на вратаря. И Гриша подавал большие надежды.
Потом Гриша стал слесарем четвертого разряда, работал в механическом цехе и уже играл в основном составе заводской футбольной команды. К каждому матчу он готовился торжественно: примерял наколенники, штопал огромные перчатки, подколачивал шипы на бутсах. После свистка судьи Гриша выбегал на поле, становился в своих воротах и несколько секунд подпрыгивал, как на пружинах, готовый наброситься на стремительно неизвестно откуда летящий мяч.
Три года Гриша Хохолок защищал ворота футбольной команды своего завода. За все время он пропустил только сорок три мяча. Слава его как первоклассного вратаря росла и укреплялась. А весной 1941 года в товарищеском матче с прославленной сталинградской командой мастеров «Трактор», победительницей многих всесоюзных встреч, Гриша показал наивысший класс игры: ни один мяч, как ни упорствовали футболисты «Трактора», не прошел в сетку ворот, защищаемых Гришей Сапиным. В числе многих мячей, пойманных Гришей за два тайма, три считались «мертвыми», но и они оказались в руках вратаря. Капитан команды «Трактор» Александр Пономарев похвалил Гришу Сапина и пригласил его в «Трактор» запасным вратарем. Вопрос уже решался в соответствующих инстанциях и, возможно, Гриша был бы футболистом команды мастеров, если бы не грянувшая война.
Война изменила все планы в жизни людей. Сталинградский завод, на котором работал Гриша Сапин слесарем уже шестого разряда, получил срочное задание фронта. Гриша приходил в цех рано утром, уходил поздно вечером. Футбол был сдан в архив: до окончания войны запыленные бутсы и огромные перчатки валялись в чулане.
Летом 1942 года, собрав огромные силы, враг вышел к Дону. Тяжелая угроза нависла над Сталинградом. Гриша Сапин еще больше работал в цехе, а в короткие часы отдыха вместе с другими молодыми рабочими обучался военному делу. В частности гранатометанию. И здесь, как и в футболе, Гриша проявил недюжинную сноровку.
В конце августа интервенты прорвались к Сталинграду и методически крупными силами стали осаждать заводской район города. Ночью рабочие завода, на котором работал Гриша, готовили боеприпасы, а днем с автоматами и гранатами в руках выходили на передний край в заранее подготовленные укрепления для отражения возможных атак фашистов. Вместе с дружинниками был и Гриша Сапин.
В один сентябрьский день на узком участке гитлеровцы бросили в бой танковую и две пехотные дивизии. Натиск этих частей поддержан массированной бомбежкой с воздуха. Несмотря на железное упорство наших бойцов, батальону вражеской пехоты удалось прорваться к территории завода со стороны поселка. Путь на завод ему преграждал высокий железобетонный забор, в котором были проделаны бойницы для пулеметов. Неприкрытыми оставались только широкие и высокие заводские ворота с красивой аркой. На заводском дворе, против ворот, были вырыты траншеи, в которых сидели рабочие-дружинники с — автоматами, готовые в любой момент свинцовым ливнем встретить фашистов. Среди рабочих-автоматчиков находился и золотоволосый Гриша Сапин.
Бой длился уже несколько часов. Гитлеровцы накапливались против ворот для броска. Видно было, как они, несмотря на огромные потери, прижимаясь к земле, ползли и ползли. Они хотели во что бы то ни стало ворваться на заводской двор.
Из траншей против ворот прицельный огонь вели наши автоматчики. Гриша Сапин сменил в автомате уже три диска. Но фашисты все ползли и ползли. Вот видны их лица, слышно, как они лопочут что-то непонятное. От ворот до противника всего тридцать метров. Дружинники видят, как один немец приподнялся, размахнулся и что-то бросил. Но в этот миг из траншеи выскочил Гриша. Он, как изваяние, вырос в заводских воротах, подпрыгнул в верхний левый угол, что-то поймал и с силой бросил обратно. Там, где лежали вражеские солдаты, раздался взрыв, послышались стоны.
Вратарь заводской футбольной команды занял место в заводских воротах. Он защищал честь своего завода, он защищал от поругания заводскую Землю, защищал Сталинград, Родину. И это придавало ему ловкость и силу. Все пять гранат, брошенных фашистами, поймал Гриша Сапин и отправил их обратно в гущу противника.
В рядах гитлеровцев наступило замешательство. Пользуясь этим, заводские пулеметчики открыли сильный огонь. На этот раз атака захлебнулась и была отбита. Только Гриша Сапин остался лежать в заводских воротах. Когда Гриша бросал пятую схваченную им гранату, пуля пронзила его голову. Гриша лежал, вытянувшись поперек ворот. Лицо его было строгим. Лишь красная струйка крови обагрила рыжий золотистый хохолок.
Этот очерк (из фронтовой тетради) написал в 1960 году Кудреватых Леонид Александрович, советский журналист, писатель. Карьеру журналиста начал в 1922 году, когда стал сельским корреспондентом газеты «Вятская правда». В середине 1920-х годов работал в комсомоле одной из волостей Котельничского уезда и в уездном комитете (укоме) партии в Котельниче, одновременно печатался в газетах Котельнича «Правда» и «Беднота». После критической заметки о работе укома окончательно ушёл в журналистику, став котельничским корреспондентом «Вятской правды», а позднее сотрудником редакции.
В 1930-х годах перебрался в Горький, работал в газете «Горьковская коммуна». С 1939 года - в Москве.
В годы Великой Отечественной войны - военный корреспондент, печатался в «Известиях» и «Правде». В качестве журналиста присутствовал при подписании акта о безоговорочной капитуляции Германии. После войны работал заместителем главного редактора журнала «Огонёк».