Диана молча смотрела на ещё молодую, полную сил женщину, сидящую сейчас перед ней с застывшим на красивом ухоженном лице выражением безысходности и беспросветной тоски, и не узнавала в ней свою Женьку, хохотушку, оптимистку и заводилу.
- Неужели, все настолько плохо? - сочувствием спросила она, - Может, я могу чем-то помочь?
- Да чем ты мне поможешь? - грустно усмехнулась Женя, - Нет, Ди, это мой крест, и мне нести его. Но понимаешь... Мне страшно. Я с недавнего времени начала срываться на нее, кричать, обзывать... Не со зла, просто нервы не выдерживают. А потом так паршиво на душе оттого... Ну что я за дочь такая, а? Врачи говорят, конечно, что она все равно ничего не понимает, но мне кажется... Я вижу, иногда, редко, что у нее осмысленный взгляд. И она смотрит на меня с немым укором... В такие моменты я чувствую себя последней сволочью, Ди, понимаешь?
- Понимаю, - Диана мягко положила свою руку поверх ладони подруги, - Но, честно сказать, совершенно не представляю, как облегчить твою участь и участь твоей мамы. Да уж, врагу не пожелаю оказаться в подобной ситуации.
- Странно так. Я ведь знаю её диагноз, прекрасно понимаю, что она не в себе, она же даже меня почти никогда не узнает. И все же иногда мне кажется,что вся та дичь, которую она творит... Как будто она специально это делает, мне назло.
- Да ну, брось! - Диана недоверчиво пожала плечами, - Зачем ей это? Что ты ей такого сделала, чтобы намерено изводить тебя? Нет, я не верю. Твоя мама всегда была чудеснейшим, добрейшим человеком, тебя любила больше всего на свете...
- Да я знаю, знаю, - ответила Женя, - Это просто постоянный стресс, нервы. Я же не сплю почти, у нас по ночам самое веселье начинается. А утром на работу, жить нужно на что-то. Вот и не выдерживает психика. Мне порой кажется,что ещё немного, и я тоже тронусь рассудком, как она.
***
Матери Жени месяц назад исполнилось семьдесят два года, и вот уже более пяти лет она страдала деменцией. Поначалу заболевание протекало незаметно, разве что Софья Романовна начала жаловаться на проблемы с памятью. Женя не придала тогда этому значения, с кем не бывает? Она тоже частенько то одно забудет, то другое. Забила тревогу только тогда, когда с телефона матери ей позвонили совсем незнакомые люди, сообщили, что женщина потерялась и не может вспомнить, где она живёт. С того самого дня для Жени и начался ее личный ад.
Она была единственным ребенком в семье и все заботы о маме легли на нее. Конечно, они сразу же обратились к врачу, однако это мало помогло. Болезнь прогрессировала, и год от года Софье Романовне становилось все хуже и хуже. Женя вынуждена была переехать к ней, чтобы и днём, и ночью мама находилась под присмотром. Муж и дочь остались жить дома, не хотела она, чтобы родные запомнили ее маму такой. Они конечно приезжали, помогали по мере сил, однако все основные заботы все равно лежали на плечах Жени. Днём с мамой была сиделка, а вечером, и особенно ночью начинался кошмар.
Пожилая женщина, в светлое время суток достаточно спокойная и миролюбивая, по ночам превращалась в настоящего д е м о н а. Она бегала по квартире, кричала, дралась, кидалась вещами... И откуда только силы брались? Женя, хоть и была моложе, сильнее, с трудом могла с ней справляться. Несколько раз соседи даже полицию вызывали, жаловались на шум и крики. Потом, правда, когда разобрались, в чем дело, перестали.
А с недавнего времени ситуация ещё более ухудшилась. Софья Романовна практически утратила все навыки самообслуживания, не могла самостоятельно есть, не признавала никакой одежды а свои естественные потребности справляла, где придется. Подгузник она срывала, не успевала дочь его надеть, пеленки летели следом... Неудивительно, что от такой жизни Женя стала нервной, дерганой, измученной. Она начала кричать на мать, ругаться, в однажды, когда было совсем тяжело, даже замахнулась на нее... Потом долго корила себя, да ведь уже ничего не исправишь.
И вот сейчас она сидела на кухне у подруги и просто плакала. От бессилия, от безысходности. Ей нужно было выговориться, нужно было с кем-то поделиться своей бедой, и Диана была единственной, кому она могла полностью довериться.
- Я сама себя боюсь, - жаловалась ей Женя, - Вдруг, в один прекрасный день Я не смогу себя контролировать и что-нибудь с ней сделаю? Я умом понимаю, что она моя любимая мамочка, но потом смотрю на нее... Да там от мамы только оболочка осталась, это уже и не человек вовсе, животное. Ты бы видела, что она творит... По стенам размазывает еду вперемешку с испражнениями своими... А этот запах! С ним бороться просто невозможно, понимаешь? Его ничего не берет!
- Слушай, ты так долго не выдержишь! Ну должен же быть какой-то выход?
- Мама часто рассказывала раньше, что я в младенчестве кричала днём и ночью, почти не спала. И она как зомби ходила, чуть не падала от усталости, а ведь ещё готовить нужно было, стирать, убирать... Она поэтому и не решилась на ещё одного ребенка, говорила, что просто бы не выдержала повторения подобного ужаса.
- Это ты к чему сейчас? - не поняла Диана.
- А к тому. Намучилась она со мной знатно, теперь пришла моя очередь платить по счетам, видимо, - горько вздохнула Женя, - Не зря же говорят, старый что малый. Я теперь ее с ложки кормлю, подгузники вон меняю, мою... Ночами не сплю и терплю все ее выкрутасы, как она мои терпела.
- Хм, интересное сравнение, может, ты и права, - согласилась Диана, - Да вот только с ребенком проще, как по мне. Ты знаешь, что трудности твои времемвныые, что малыш вырастет и станет легче. А здесь... Кто знает, сколько ещё времени это все продлится? И нет никакой надежды на улучшение.
- Да, будет только хуже, - вздохнула Женя, - Но что ж теперь? Придется терпеть, другого выхода все рано нет.
Она посидела ещё немного, а потом засобиралась домой: в шесть часов нужно было отпустить сиделку.
А на следующий день Диане позвонил муж Жени, Вадим, сообщил, что жена попала в больницу с инфарктом.
- Боже, как же так, ведь мы только вчера виделись, она выглядела здоровой. Да, уставшей, не выспавшейся, но здоровой.
- Да я и сам не понял, если честно. Увезли прямо из автобуса, по дороге домой стало плохо, - грустно ответил мужчина.
Женя провела в больнице почти три недели, все это время за ее матерью приглядывала сиделка, а по ночам - муж и дочь.
После выписки врачи запретили женщине физические нагрузки, а также настоятельно рекомендовали исключить стресс, вести спокойный размеренный образ жизни, правильно питаться и полноценно отдыхать.
С Дианой они увиделись через неделю после выписки, та приехала навестить подругу.
- Ну как ты? - обнимая Женю, спросила она.
- Да уже лучше, - ответила женщина, - Восстанавливаюсь потихоньку. Прогнозы хорошие, если соблюдать все рекомендации, то все будет хорошо, проживу долгую счастливую жизнь.
- А мама? С ней как быть?
Женя отвела глаза, но потом гордо вскинула голову:
- Мы решили поместить маму в специальное учреждение для таких больных, - с вызовом глядя на Диану, сказала она, - Я не в состоянии сейчас обеспечить ей полноценный уход, Вадим - тем более. Там ей будет лучше.
Диана не сразу нашлась что ответить, просто стояла и молча смотрела на подругу.
- Осуждаешь меня, да? - расценив ее молчание по-своему, спросила Женя, - Думаешь, наверное, вот гадина, мать в дом престарелых сдала?
- Нет, Жень, не осуждаю, правда, - мягко ответила Диана, - Более того, мне кажется, что это лучший выход в сложившейся ситуации. Софье Романовне уже не помочь, а ухаживая за ней, досматривая ее, ты рискуешь подорвать свое здоровье окончательно. И Вадима я тоже понимаю.
- Правда? - с надеждой глядя на подругу, спросила Женя, - Мне так стыдно, Ди. Я так гладко чувствую себя теперь, как будто я передала ее, понимаешь?
- Но ведь у тебя просто нет другого выхода сейчас.
- Не знаю. Выход всегда есть. Но там хороший специализированный центр, частный. Там отличный уход, все условия. У нас с Вадимом были кое-какие накопления и вот мы решили, что потратим их на маму... В плохие условия я бы в жизни ее не отдала!
- Жень, почему ты оправдываешься передо мной? - тихо присев рядом с ней, спросила Диана, - Я не имею права тебя осуждать, да и никто не имеет. Вот побывали бы они сначала в твоей шкуре, а уж потом и делали выводы.
- Я не перед тобой, я перед собой пытаюсь оправдаться, - вздохнула Женя, - Вот только не получается пока. Я знаю, что поступила правильно, но не могу успокоить свою совесть.
Софья Романовна провела в специализированном пансионате для пожилых людей с деменцией ещё почти три года. Женя с мужем и дочерью регулярно посещали ее, но она их не узнавала. Пожилая женщина давно уже жила в своем собственном мире, куда не было доступа окружающим.
Ушла она тихо, во сне. Женя организовала пышные по хо ро ны, стараясь, видимо, хоть таким образом искупить вину, которую чувствовала перед матерью. Только это не помогло.
Женя так и живёт с этим грузом на душе, все не может простить себе, что вынуждена была сдать ее в дом престарелых, что не смогла сама обеспечить уход, что в последние ее часы рядом были посторонние, чужие люди.
И хотя никто из близких ей людей не осудил ее за это, главным судьей для себя стала она сама, ведь простить себя нам порой бывает гораздо сложнее, чем других.
Друзья, если вам понравился рассказ, подписывайтесь на мой канал, не забывайте ставить лайки и делитесь своим мнением в комментариях!
Копирование и любое использование материалов , опубликованных на канале, без согласования с автором строго запрещено. Все статьи защищены авторским правом.