Паша очень заволновался, когда в один день к нему, валяющемуся на диване с ногами и смотрящему передачу про носорогов подошел отец, и ничтоже сумняшеся, сказал:
— Завтра поедем после школы в спортивный зал, я тебя на бокс решил записать, ладно?
Для такого беспокойства были свои причины.
И мама Паши, Татьяна Григорьевна, женщина строгая и педантичная на работе, но души не чаявшая в муже и сыне, тоже не одобрила такого рвения.
— Гриша, ну ему же всего 9 только исполнилось! Куда ему бокс. Ты дай ему к школе привыкнуть!
Но Григорий Сергеевич был непреклонен.
— Каждый мальчик его возраста должен уметь постоять за себя! Никак хулиганы деньги клянчить начнут?
А потом девочка появится — он хихикнул, — тоже защищать от нападков надо! Помнишь, как у нас с тобой было? Времечко-то беспокойное!
— Да ты не ходил на бокс, Гриша! — понимая безвыходность положения, возопила Таня.
— Да, не ходил! И что? Мне вот тоже мама запрещала! А я хотел. Пусть вот хоть у сына возможность появится, толку больше от него будет!
А то только кнопками на пульте трещит да бумагу на свою учебу переводит. А бокс, спорт — вот это дело! — и довольный своими, на его взгляд, неразбиваемыми аргументами, переключил канал на спортивный и сдвинул сына.
По телевизору начинался футбольный матч.
У Паши начинало сосать под ложечкой.
***
На следующий день папа забрал Пашу даже пораньше — отменили последний урок. Заехал за ним, поприветствовал, задал пару наводящих вопрос по школе и пошел в наступление:
— Да ты не волнуйся. Там пацаны все нормальные, тренера я лично знаю. Он из тебя мужика сделает!
Все девчонки от тебя по стеночке сползать будут. Только маме не говори, что я тебе тут такое болтаю, хорошо?.. — и заговорщицки подмигнул.
Паша неловко ответил улыбкой и промолчал. Тревога становилась невыносимой.
Когда они приехали, глазам второклассника открылось слегка обветшалое здание спортивного центра и поросший ровным постриженным газоном стадион рядом. Они вошли.
В пустом холле стоял запах пыли, висели фотографии многочисленных спортсменов, причастных к этому центру, сбоку виднелся небольшой ряд кабинетов и два широких прохода.
Надпись над самым большим гласила «Большой спортивный зал», а над вторым, сильно меньше «Зал единоборств».
Паша поежился. Из зала единоборств тянуло потом, слышалось ровное дыхание десятка другого носов и командный басовитый тренерский голос.
— Камчатка, ногу выше! Саша, размялся плохо или штаны порвать боишься? Выше, выше!
Там, наверное, шла тренировка по карате или чему-то вроде.
Григорий Сергеевич поманил сына, и вместе они зашли в один из кабинетов. Там сидел приземистый крепкий мужчина с сединой и в очках, заполнял какой-то бланк и что-то про себя считал, загибая пальцы.
У него был чуть-чуть кривой нос, умные и внимательные глаза и небольшой шрам на левой части лба.
Отец Паши прошел внутрь и сходу пожал руку тренеру, а сам мальчик в стеснении встал в дверях.
— Это вы Михаил Дмитриевич?
— Да, я. А вы Григорий Сергеевич и ваш сын Павел, верно?
— Верно! Привел вот показать вам. Как думаете, есть потенциал?
Михаил Дмитриевич улыбнулся краешками губ и сказал негромко.
— Потенциал у каждого есть. А у кого нет — появится. Павел, да проходи, чего ты.
Паша прошел и сел на краешек стула. Тренер продолжил обращаться лично к нему.
— Спортом занимался раньше?
— Не... Не занимался почти.
— Ну ничего, к нам много таких ребят приходит. Нравится центр?
— Ну... Нормальный.
Михаил Дмитриевич понял, что многого от нового подопечного не добьешься, и обратил свое внимание на отца.
— Смотрите, значит. Перчатки и шлем на первое время у нас есть в зале. Купить пока что ему надо только бинты и форму, если ее нет, все остальное по желанию.
Тренировки в понедельник, среду и пятницу в четыре часа начинаются, в субботу чуть раньше, в три.
Желательно не опаздывать. Чем регулярнее пацан будет ходить, тем быстрее толк из него выйдет.
Вот здесь распишитесь и со следующей тренировки можете привозить его. Ферштейн?
Гриша нахмурился от незнакомого слова на немецком, но расписался, похлопал сына по плечу, и попрощавшись (Паша неловко буркнул себе под нос «До свидания») они вышли на улицу. Отец снова обратился к сыну.
— Вот и все. Рад?
Павел неопределенно пожал плечами, и Григорий Сергеевич, не найдя чем подбодрить сына, молча сел в машину и они вместе отправились домой.
Облака на вечернем небе напоминали Паше боксерские перчатки, и он сглатывал, глядя на них.
***
Вечер вторника и начало среды пролетели невероятно быстро. Весь день в школе Паша таскался с тяжелой спортивной сумкой на плече, и интересующимся одноклассникам, спрашивающим, куда это он собрался, отвечал, что теперь будет ходить на бокс.
Они уважительно кивали, некоторые усмехались. Паше было не обидно, он и сам чувствовал, что великого боксера из него не выйдет.
Когда после школы он наконец добрался до спортивного центра, его встретил тот же пыльный и пустующий холлом.
Паша в волнении задумался, куда, собственно, идти переодеваться? От наплывов тревоги и паники его спас вышедший все из того же кабинета Михаил Дмитриевич.
— О, Паша, здравствуй. Не знаешь куда идти?
— Здравствуйте... — и новоиспеченный боксер беспомощно улыбнулся.
— В зал единоборств, там еще одна дверь и длинный коридор за ней. Третья дверь справа по коридору. Понял?
— Понял, спасибо, Михаил Дмитриевич.
В раздевалке уже сидело несколько ребят разного возраста, от шестнадцати и примерно до Пашиного возраста. Когда он вошел, и стесняясь, молча прошел к свободному шкафчику, раздался голос самого старшего.
— Ты новенький?
Паша быстро развернулся и ответил чересчур громко.
— Да!
— Отлично. Я Костя, приятно познакомиться.
Из угла подал голос еще один парень, ровесник Кости.
— Я Сочник, хе-хе. Зовут Дима.
Остальные тоже назвали свои имена, клички и погоняла, и Паша, пожав всем руки, подумал что ему повезло. Хотя бы ребята все нормальные.
Вскоре началась тренировка.
Начали, как и на уроках физкультуры, с длинной, изнуряющей разминки. Паша потел, пыхтел, покрякивал, но старательно выполнял все требования тренера. И несмотря на усталость, у него впервые возникло ощущение, что ему кажется, даже нравится.
Но потом оно разбилось об реальность следующих занятий.
Сначала началась работа ног с теннисным мячом. Его ноги путались, он спотыкался, пытался выбивать четкий ритм, отбивая скачущий мячик, но ничего не получалось.
Потом отработка ударов в движении. Его то заваливало вперед, то перетягивало в сторону. И даже когда казалось что он все делает правильно, он смотрел на старших ребят и понимал, что со стороны выглядит как клоун.
Тем не менее стоило отдать должное тренеру.
— Павел, неплохо, неплохо! Проходку чуть дальше делай, шаги пошире, вот так! Молодец! — в моменты, когда на него обращали внимание, Паша сначала заливался краской, а через пару мгновений, как чуть успокаивался, даже в тайне гордился собой. Тренер же хвалит!
Незаметно, тренировка подошла к концу. Предстоял вольный бой. Паша испуганно встал в ряд с другими ребятами и смиренно ждал, когда Михаил Дмитриевич назовет его имя и имя соперника. Вся уверенность в себе улетучилась. И вот, наконец:
— Паша! Хм... Ну, рановато тебе пока вольный. Поработай с Васей в условном бою. Отрабатываешь защиту от одиночных атак. Вася, объяснишь ему если что. Начали!
Он хлопнул в ладоши и ребята быстро сформировали пары. Доставшийся Паше Вася был чуть выше его, толстобокий, смотрел криво и зло.
Кажется, сегодня у него были другие планы. И он, возможно, даже собирался применить их в жизнь.
— Короче, я бью, ты защищаешься руками. К концу раунда меняемся. Удары одиночные. Усек?
Паша промычал что-то и Вася без предупреждения начал. Перчатка звонко треснула новенького в лоб
— Ну а че тупишь тогда?
Паша выставил руки перед лицом и они начали.
Бой продолжался долго, бесконечно долго. Но все имеет свойство заканчиваться, и когда заключительный хлопок тренера оборвал череду его мучений, Паше хотелось только одного: побыстрее собрать свои вещи и больше не приходить.
Вася работал зло и нечестно. Иногда бил два раза, всегда выбирал такие удары, которые Паша блокировать пока не умел, посмеивался, когда в очередной раз больно стучал новенькому по лбу.
А когда подошла очередь Паши атаковать, это стало похоже на полное издевательство. Вася отстукивал удары соперника перчаткой в сторону, и бил в ответ. Он назвал это «Сбивкой с контратакой» и ухмыляясь, мучил Пашу до конца условного боя этой д у р ац кой связкой.
***
Так или иначе, Паша ходил на бокс еще около года. Через не хочу, иногда через тумаки отца, но постоянно приходил на тренировки и занимался.
Получал похвалу от тренера, смог даже научиться чему-то. Но прогресс шел мизерными, микромаленькими шагами.
И хотя с бокса в итоге пришлось уйти в связи с переездом, он действительно остался у Паши в памяти как важный эпизод в его жизни.
А еще он подарил ему настоящую тягу к спорту. Странно, но не к тому спорту, которой он должен был полюбить, не к боксу. Паша влюбился в бег.
Когда перед тренировками они бегали в большом спортивном зале или на улице, Паше не было равных. У него не сбивалось дыхание, не путались ноги. Он чувствовал себя по-настоящему сильным и свободным только тут, на стадионе.
Михаил Дмитриевич заметил это. Сначала горячо хвалил, предложил начать бегать вне тренировок, и когда Паша начал, совсем обрадовался.
А потом случилось это.
За Пашей как-то заехал отец. Это была последняя тренировка перед переездом, и тренер знал об этом. И тогда он обратился к Григорию Сергеевичу, похлопывающему сына по плечу.
— Знайте, не отдавайте его там на бокс. Ему это не надо. Отдайте его лучше на легкую атлетику. Задумайтесь об этом. Ваш сын растет чемпионом, но не здесь, не в ринге. Хорошо?
Григорий Сергеевич, нахмурившись, ответил на рукопожатие, и ответил тем самым словом.
— Ферштейн, Михаил Дмитриевич. До свидания.
Но тренер обратился еще и к Паше, ожидающему отца.
— Паша, не забрасывай бег. Ты настоящий спортсмен. Надеюсь, бокс научил тебя хоть чему-то. Удачи и заглядывай если что.
Паша улыбнулся и пожал руку тренеру.
***
Прошло около шести лет с того момента, и Паша по-настоящему понял, что такое занятия с удовольствием только на занятиях по легкой атлетике.
Уже через полгода его записали на первые соревнования по району, через год он выиграл город, через два ездил на область. В 15, причем довольно поздно для него, он получил КМС по легкой атлетике.
И несмотря на всю любовь к новому виду спорта и уважению к новому тренеру, где-то глубоко внутри у него до сих пор ярким пламенем горела благодарность Михаилу Дмитриевичу.
За то, что научил любить спорт.
Автор: МиР