«— Слухай мене, Федька, я вот чавой думаю, — начал тихонько Тимоха, предусмотрительно глянув на жену, но она уже прикрыла глаза и отдыхала. Оно и понятно, поднялась в четыре утра.
— Ня надо пока што Варьке про робятенка-то сказывать.
Федор уставился удивленно на Тимоху.
— Ну ты сам кумекай, приедем мы усем колхозом, а бабка та кажеть: кто такия?
— Так документ у мене есть… и…— опешил Федя».
Часть 48
Были у капитана Конюхова свои часы — подарок командующего за безупречно выполненное задание в 1944 году. Они тогда за линию фронта ходили, вели трехдневное наблюдение за вражеским аэродромом. Все трое были награждены именными подарками — часами.
Не хотел Федор, чтобы знали в деревне о его блестящем боевом прошлом. Ни к чему это! Да и командование строго-настрого приказало: рот на замок! Федор и сам понимал, что нельзя своими заслугами козырять.
Степан, будто прочитав его мысли, задал вопрос:
— Ты в каких войсках-то воевал?
— Пехота! — без заминки, не моргнув, отчеканил Федор.
— А иде же два года блукал, пехота? Мать заждаласи, все глазья выплакала, — покачал головой председатель.
— По госпиталям. Ранение у меня было серьезное.
И это была правда: в сорок третьем у Федора действительно было тяжелое ранение. Так что солгал только про время.
— Все ладно таперича? — с тревогой глянул Степан.
— Так точно.
— Ну ступай тада, пехота, ступай.
Пока Федор шел по Высокому, деревенские выходили посмотреть на сына Вари, все здоровались, а мужики снимали картузы, многие бабы кланялись и крестились, утирая слезы.
Федор здоровался в ответ и тоже кланялся. Он отчетливо понимал, что вот они, эти простые бабы, выиграли войну вместе с ним и другими мужиками, которые почти пять лет проливали кровь, а на привале ели хлеб, испеченный из того зерна, что своими мозолистыми натруженными руками вырастили вот эти бабы и их малые дети! Без хлеба на войне крышка! А где его растили? Кто его холил и лелеял, отрывая от детей, оставляя своих кровиночек голодными, хорошо понимая, что если солдат будет голодный, он не победит? А если не будет победы, то ничего больше не будет!
В деревне растили! Вот здесь, на этих просторах! Без мужиков, иногда без техники, чуть ли не вручную собирая урожай.
Потому Федор не смущаясь кланялся в ответ деревенским. Тем, которые вместе с ним приближали победу! Так же не спали ночей, не доедали, болели, умирали… и ждали! Ждали своих мужей, сыновей — живыми, с победой! Верили, надеялись, письма писали…
Так Федор дошел до медпункта. Пелагеи не было видно. Она, скорее всего, принимала очередного больного в хате. Народа было немного. Два немощных старика тут же поднялись, завидев Федора:
— Здорово, служивый! Аль захворал? — хохотнул один из них, деревенский шутник и балагур почище Тимофея, дед Егор.
Федор широко улыбнулся:
— Есть такое дело! Говорят, тут у вас есть волшебный дохтур! От всего сразу вылечит. Правда енто?
— Чистая правда, што самогон у твоей матери у шкапе. Тада в очередь! Вона за им будяшь! — брякнул другой дед, показывая на товарища.
Федор широко улыбнулся, глядя на стариков: оба бородатые, в одинаковых картузах и клетчатых рубахах, словно близнецы-братья.
— Чавой-та, Иваныч? Мы с тобою местя пришли, — откликнулся старик. — Пришли! Приползли, кажи! Ходить вона он!
Дед Егор показал на Федора.
— Ладна, паря, ня серчай на нас! Эт мы так! Посмеячески. Жисть заела нас, а потому токма зубоскалить да рот проветривать и осталоси нама. Да вона ишшо к Пелагее Прохоровне ходить. Бог к себе ня призывать. Бабки померли, а другие бабы ня хотят…
— А вы спрашивали? — перебил Федор. — Вы про моева батьку слыхали? Про Тимофея?
— Эк хватил! Тимохе, поди ж ты, ишшо и семидесяти нету! А мы ужо совсема старыя!
— А вы все же узнайте у баб-то и…
В этот момент из хаты вышла Пелагея:
— Завтра придешь на перевязку, и травку завари. Поняла?
— Понямши, понямши! — затараторила молодая баба, накидывая платок на голову, вышедшая вместе с Палашей. — Здравия вам!
Она поклонилась Федору и быстро удалилась со двора, что-то приговаривая.
— Здравствуй, Пелагея! Я по поручению Степана Игнатовича! Еду в город за машиной! Если тебе что-то нужно, ты скажи, я заеду, куда надо, и привезу, — отчеканил Федор.
— Здравствуй, Федор. Зайди! — коротко бросила Палаша. — А вы обождите.
Она строго посмотрела на стариков:
— Иваныч, ты чего опять? Снова голова кружится? Я сказала тебе, в город езжай.
— Пелагея Прохоровна, да был я тама! — поднялся кряхтя старик. — Таблетки какие-то дали мене бесовские. Ня хочу я их жрать. Някусныя!
— Ладно, — кивнула Палаша, — тогда ждите. Я мигом.
ЗДЕСЬ ВЫ МОЖЕТЕ ПРОЧИТАТЬ И ДРУГИЕ МОИ РАССКАЗЫ
Зайдя в хату, Пелагея присела за стол, взяла листок бумаги и карандаш, принялась писать. Время от времени она задумчиво смотрела в окно, видно, вспоминала, что же еще нужно. Федор любовался ею. Большие красивые глаза, прямой нос, длинная коса, завернутая на затылке, непослушная прядь выбилась и прикрыла маленькое ушко. Федор еле удержался, чтобы не прикоснуться к шелковистым волосам любимой с детства женщины.
Пелагея не обращала внимания на Федора, она сосредоточенно писала. Список в результате получился внушительный.
— Вот, Федя! — протянула она ему листок. — Хоть бы половину из этого дали. Сколько раз ездила сама, Степан тоже…
Пелагея махнула рукой, тяжело вздохнула:
— Да только без толку. Этого нет, того тоже нет, а это вам и вовсе не положено, только в госпиталь даем!
— Понял! — твердо сказал Федор. — Все, что от меня будет зависеть, сделаю.
— Эй, эй! — забеспокоилась Палаша. — Ты там смотри, поаккуратнее. Без угроз!
— И в мыслях не было! — Федор сложил листок вчетверо и сунул в нагрудный карман, взял под козырек, развернулся по-военному и вышел из хаты, с удовольствием отметив, что Палаша волнуется за него. «Ты там смотри! Поаккуратнее!»
— Батя, мать! Собирайтесь! — закричал он, вбежав во двор. — Батя, седлай лошадь! Мать, ты с нами едешь в город. Туда на подводе, обратно на грузовике вернемся. Колхозу дают машину. Меня шофером председатель назначил.
— Ой! — всплеснула руками Варвара. — Слава тебе Господи. Дождалиси!
Дед же, еле скрывая улыбку в бороде и усах, спросил у Феди:
— А чавой, Федька, подводу и лошадь тожа на грузовике привезем назад?
Федор опешил, несколько секунд он смотрел на деда, ничего не понимая.
— Ну как жа, ты казал, вернемси на машине! Так?
Федор начал смеяться, сначала потихоньку, а потом все громче и громче.
Дед тоже подхватил смех Феди, а затем и Варя рассмеялась тоненько и звонко.
…Только выехали за околицу, Федор хотел начать разговор с матерью, но дед крикнул зычно:
— А ну давай, родимая, Ладушка моя, поехали! А ты, Федька, идем к мене! Покурякаем с тобой. Варя, приляг, поспи тама покудава.
Варвара послушно прилегла, а Федор перебрался на облучок.
— Слухай мене, Федька, я вот чавой думаю, — начал тихонько Тимоха, предусмотрительно глянув на жену, но она уже прикрыла глаза и отдыхала. Оно и понятно, поднялась в четыре утра.
— Ня надо пока што Варьке про робятенка-то сказывать.
Федор уставился удивленно на Тимоху.
— Ну ты сам кумекай, приедем мы усем колхозом, а бабка та кажеть: кто такия?
— Так документ у мене есть… и…— опешил Федя.
— Енто хорошо, — перебил дед, — документ, канешна, хорошо. Ну а дальша-та чавой? Ты думашь, бабка кажеть тебе: ой, радость-та какая! Батька внучека маво вернулси. А мы тута тебе цельными днями да ночами поджидали. Забирай сыночка свово. А то как жа…
— Бать, да я это хорошо понимаю, что чужой дядька я для него, и тетка Нюра не отдаст мальца! Что предлагаешь? — в отчаянии крикнул шепотом Федя. — Не ездить? Все оставить, как есть?
Татьяна Алимова
Все части повести здесь ⬇️⬇️⬇️
Вы еще не читали веселые истории про Бабу Раю? Как? Это нужно срочно исправить. Вам сюда! ⬇️⬇️⬇️