Фильм «Тимбукту» мавританского режиссера Абдеррахмана Сиссако, окончившего режиссерский факультет ВГИКА, о семье, которую до смерти забили камнями религиозные экстремисты в Мали, был номинирован на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». Спустя 10 лет в рамках основной программы на Берлинском кинофестивале состоялась премьера его нового фильма.
В день своей свадьбы ивуарийка Айя (Нина Мело) смело отвергает своего неверного жениха у алтаря, чтобы уехать и начать новую жизнь в Китае, вдали от оков родного города. Годы спустя, она работает в магазине чая в Гуанчжоу под руководством Цая (Чжан Хань), который обучает ее искусству традиционной китайской чайной церемонии. Между ними вспыхивают чувства, но, чтобы их отношения сложились, они должны отпустить прошлое и научиться жить настоящим.
Гуанчжоу в провинции Гуандун является домом для крупнейшей африканской диаспоры в Китае, проживающей в районе, названном «Маленькой Африкой». Сиссако демонстрирует, как меняется облик современного Китая, представляя зрителю неожиданные союзы, которые формируются в иммигрантских общинах, где люди с разным происхождением оказываются вместе. Однако «Черный чай» был снят в Тайване и версия Гуанчжоу, изображенная в фильме, выглядит так словно действие происходит на театральной сцене в безвоздушном пространстве, где Айя прогуливается по одной единственной улице, украшенной китайскими фонариками.
Помимо истории любви главных персонажей, фильм держится на плаву за счет второстепенных сюжетных линий, в которых участвуют другие добродушные обитатели африканского квартала под названием «Шоколадный город». Но ни один из этих персонажей не прорисован в убедительных деталях, и не вносит никакого вклада в динамику повествования. И хотя этот шум создает интригующую атмосферу, он отвлекает от Цая и Айи, что не позволяет полностью эмоционально вложиться в эти отношения. В результате ключевые темы фильма — любовь, предательство и прощение — отступают на второй план, так и не достигая той глубокой значимости, на которую были возложены большие надежды. К тому времени, как наступает третий акт, и Айя оказывается запертой в квартире Цая, зрителю становится безразлично станут ли герои парой.
Отполированные до блеска кадры оператора-постановщика Аймерика Пилярского, пытающегося слишком явно подражать атмосфере фильмов Вонга Кар-Вая создадут и без того душную атмосферу, но неожиданно переместив героев на сочную зеленую чайную плантацию, Пилярскому все же удастся искупить себя, дав зрителю сделать глоток свежего воздуха.
В фильме отсутствует какое-либо напряжение — расовое, культурное или экономическое, и нет ощущения, что эти люди живут плечом к плечу или что они вообще живут, когда камера не направлена на них. Ближе к концу фильма прибытие расистских родственников Цая указывает на дискриминацию — как явную, так и скрытую — которую испытывают многие африканцы в Китае, но режиссер слишком поздно решает исследовать эту тему, которая, появившись чуть пораньше могла бы сделать повествование не таким плоским.
Лишая сюжет реалистичных оттенков, режиссер в конечном итоге разрушает историю о людях, нашедших друг друга через океаны и культуры. Если раньше Сиссако представлял скрупулезное, многогранное видение пересекающихся культурных сил, то здесь он изображает лишь поверхность идеи, сильно приукрашенную и лишенную в процессе характера.
В «Черном чае» много лирических моментов, но бесформенность повествования разочаровывает. Временами фильм прогибается под тяжестью ожиданий, изо всех сил пытаясь сбалансировать жанровые тропы романтической драмы со срезом многокультурной жизни Китая. Помимо прочего фильм не предлагает внятной сюжетной линии, перескакивая от одного персонажа и истории к другому, прыгая между странами и временными периодами, а затем заканчиваясь поворотом в стиле М. Найта Шьямалана, который ставит все под сомнение и кажется, что «Черному чаю» нужно было больше времени, чтобы завариться.