Всесоюзная фирма грампластинок «Мелодия» образовалась в 1964 году, объединив под своим началом все студии грамзаписи, заводы грампластинок, предприятия оптовой торговли (т. н. Дома грампластинки) и получила монопольное право на производство и распространение грампластинок в СССР.
С 1984 года «Мелодия» отказалась от выпуска гибких грампластинок, которые совершенно потеряли спрос. С этого же года все грампластинки стали выпускаться в индивидуальных конвертах.
В феврале 1990 года состоялось официальное открытие первого в стране производства компакт-дисков, организованного на Московском опытном заводе «Грамзапись». Однако до этого, уже в январе 1990, на прилавках появились первые 10 наименований компакт-дисков. Дело в том, что реконструкция завода, монтаж оборудования и тестовые испытания проводились в 1989 году, и первая пробная продукция попала в торговую сеть до официального открытия.
В состав фирмы входили восемь заводов: Московский, Апрелевский, Ленинградский, Рижский, Ташкентский, Таллиннский, Тбилисский, Бакинский. Они изготавливали грампластинки и компакт-кассеты. 8 студий грамзаписи были расположены в Москве, Ленинграде, Алма-Ате, Вильнюсе, Таллинне, Ташкенте, Тбилиси и Риге, существовали также две звукозаписывающие студии в Киеве и Ереване. Каждая из них производила записи в своей зоне деятельности. Звукозаписывающие бригады этих студий постоянно выезжали для записи местных авторов и исполнителей.
Фирма располагала также 18 Домами грампластинки — оптовыми предприятиями торговли, распределявшими грампластинки и кассеты по магазинам страны. В РСФСР было несколько Домов, и по одному — в столицах союзных республик.
Отпечатанные на заводах «Мелодии» грампластинки поступали в территориальные Дома грампластинки. Оттуда часть шла напрямую в ближайшие торговые точки, а часть поступала на областные оптовые базы. Далее процесс повторялся: часть тиража шла в торговлю, часть на районные оптовые базы. И так до самого низшего звена розничной торговли. В разных местах эта цепочка могла быть длиннее или короче, но сам принцип сохранялся.
В СССР грампластинки реализовывались в более чем 35 тысячах торговых точек. 20 тысяч — это киоски «Союзпечать», где продавалось около 10% всех выпускаемых грампластинок. Более 12 тысяч — торговые предприятия потребкооперации (13%). В более чем трех тысячах магазинов государственной торговли реализовывалось 65% грампластинок (в том числе 73 специализированных магазина продавали 10%, 750 книжных магазинов — 4,5% и 29 фирменных магазина — еще 8%).
Говоря о взаимоотношениях «Мелодии» с торговлей, необходимо сказать, что фирма могла передавать в торговую сеть грампластинки с новыми записями в объеме всего лишь 5% от выделяемых фондов, а остальные 95% тиража магазины ежеквартально заказывали сами из числа ранее выпущенных. Отсюда ясно, что возможности «Мелодии» не были определяющими, и все зависело от заказов магазинов, которые составляли, в основном, слабо подготовленные продавцы. Неспециализированные предприятия торговли, стремясь выбрать свои фонды, заказывали грампластинки наугад, пытаясь числом компенсировать незнание спроса.
От человека, стоящего за прилавком, зависит очень многое, но продавцов, разбирающихся в музыке, было очень мало. Пластинка не была выделена в особый вид товара, магазины практически не несли никакой ответственности за ее хранение и были материально не особенно заинтересованы в ее реализации. Гораздо проще и легче план можно было выполнить на продаже телевизоров, одежды, обуви. Поэтому в заказах упор делался на несколько шлягеров, выписываемых огромными тиражами. В силу незнания спроса, эти заказы разбавлялись минимальными тиражами большого количества случайных наименований. В результате ежеквартальный заказ содержал около пяти тысяч наименований, что не под силу выполнить ни одной существующей фирме. В итоге производственные мощности «Мелодии» позволяли ей реально выполнять только 20% заказа.
Но это — одна часть проблемы. Вторая была не менее серьезной. По той цепочке, которая вела грампластинку от «Мелодии» в торговлю, шла и информация о заказе тех самых 95% будущего тиража — только в обратном направлении. Из магазина (или иной торговой точки) в район, где все заказы обобщались, из района в область (где снова происходило обобщение) и т. д. до самого верха. А теперь учтем размеры страны, необязательность исполнителей сделать заявку к определенному сроку, а иногда и невозможность это сделать, и прочие факторы. И прикинем, сколько времени пройдет, прежде чем грампластинка из нового тиража дойдет до покупателя. Например, на Урале торговля поймет, какая грампластинка стала популярной, и, стало быть, ее необходимо заказать. Пока торговля подготовит заказ и передаст его по цепочке вверх, заказ дойдет до «Мелодии», она обобщит заказы со всей страны и включит их в свой план, и, наконец, напечатает эти пластинки…
Цикл производства виниловой пластинки достаточно долог, учитывая, что лаковые диски (основа матрицы) закупались за валюту в соответствии с планами выпуска. А технологией производства лаковых дисков на тот момент владели три фирмы: «Аудио» и «Транско» из США, которые обеспечивали потребность всех фирм грампластинок в мире, и «Пираль» (Франция), которая производила их в небольшом количестве для собственных нужд.
Итак, грампластинка снова по цепочке шла вниз к тем, кто ее заказал. На любом участке этой цепочки были возможны сбои, приводящие к увеличению, а иногда и срыву сроков.
По опросу самой «Мелодии» 45% покупателей уходили из магазина, не сделав необходимой покупки, и в то же время регулярно производилось списание большого числа пластинок, не нашедших своего потребителя.
Надо сказать, что на протяжении многих лет фирма пыталась разными методами решать проблему оперативности. Так, например, в 1986 году «Мелодия» начала выпускать для торгующих организаций экспресс-информацию о новинках в жанре эстрадной музыки, пользуясь которой, магазины могли бы вовремя заказать модные диски. Но сколько-нибудь серьезного успеха добиться так и не удалось. Очевидно, что выход здесь мог быть только один — сокращение цепочки промежуточных связей и создание множества территориальных звукозаписывающих фирм полного цикла, что сделать в тогдашних условиях, конечно же, было невозможно.
Ведь все региональные студии свои записи отправляли в Москву на ВСГ (Всесоюзную студию грамзаписи). Уникальность ВСГ была в том, что только здесь худсоветом (после прослушивания и обсуждения) принималось решение о выпуске той или иной грампластинки. Если худсовет давал «добро», запись переносилась на лаковый диск, с которого потом печатался тираж на производственных предприятиях фирмы. Это к вопросу о том, как возникал дефицит и насколько эффективно продажи грампластинок влияли на их производство.
Для определения первых тиражей грампластинки с новыми записями в 1976 году при «Мелодии» была образована тиражная комиссия, в состав которой входили представители Минкульта СССР, работники фирмы «Мелодия», представители Союза композиторов, Министерства торговли СССР и РСФСР, Центросоюза, В/О «Международная книга», ведущих предприятий фирмы, Центрального Дома грампластинки и других заинтересованных организаций. Комиссию возглавлял зам. генерального директора фирмы.
До 1976 году тираж новых грампластинок определяли, прежде всего, редакторы фирмы. И именно от их мнения зависело, что выпускать и сколько. Вероятно, к 1976 году процесс выбора принял столь субъективный характер, что для придания хотя бы видимой справедливости было принято решение об образовании тиражной комиссии.
Напомним, первые тиражи составляли всего 5% общего объема выпуска грампластинок. В документах «Мелодии» указывалось, что «…отрицательным результатом пятипроцентного ограничения является искусственное занижение первых тиражей популярных записей. Если бы тиражная комиссия фирмы не была этим ограничена, она могла бы первым же тиражом удовлетворить спрос, пока запись находиться на пике популярности».
Но тут возникают другие вопросы: а как она смогла бы спрогнозировать, будет ли эта запись популярной и какой нужен тираж для удовлетворения спроса? Например, первый тираж грампластинки А. Пугачевой «То ли еще будет» был определен в 12 тысяч экземпляров, а в дальнейшем ее тираж составил 2,2 миллиона! Можно ли это было предугадать? И кто взял бы на себя ответственность потратить валюту на почти пять миллионов лаковых дисков (с учетом потерь) при полной неизвестности — окупится ли?
А теперь — цифры (1987 год). Грампластинки с новыми записями составляли 5% от общего числа дисков в год. При выпуске 115 миллионов штук — это шесть миллионов. Учитывая, что фирма ежегодно готовила к выпуску около тысячи новых записей, первый тираж каждой новой грампластинки не превышал в среднем шести тысяч экземпляров. Далеко не в каждый магазин попадала хоть одна новая пластинка.
Но сузим немного рамки и будем ориентироваться на эстрадные записи, тиражи которых были больше классических. Возьмем средний тираж новой грампластинки — 15 тысяч экземпляров. (Хотя в реальности он был меньше). Например, первые тиражи грампластинок с песнями А. Экимяна в исполнении В. Кикабидзе, «Для Вас, женщины» (выпускалась к 8 Марта), «То ли еще будет» (А. Пугачева) были определены соответственно в пять, пятнадцать и двенадцать тысяч.
Продолжим подсчет. Тиражи не распространялись поштучно, поэтому возьмем минимальную партию, попадавшую в торговую точку — 20 штук. Тогда 15 тысяч делим на 20 и получаем 750. То есть реально новая пластинка могла попасть только в 750 торговых точек из 35 тысяч! Или в одну из 46! Причем совершенно понятно, что львиную долю тиража получали фирменные магазины и магазины, имевшие хорошие связи с Домом грампластинки. Количество, попадавшее в другие точки, было еще меньше. Да и не все, что доходило до магазина, появлялось на прилавке, учитывая известный социалистический принцип: «Ты — мне, я — тебе».
Какое же представление могли составить себе продавцы о новых записях и спросе на них? Очевидно, что говорить о влиянии продаж новой («сигнальной») грампластинки на ее будущий тираж несерьезно. Более логичной представляется следующая схема. Выходит «миньон», который несет, главным образом, презентативные функции. Он знакомит потенциальных покупателей с новым артистом. Учитывая, что цена «миньона» почти в четыре раза меньше «гиганта», — это вполне разумно. Могут возразить: о каком знакомстве может идти речь при таком мизерном тираже? Соглашусь с этим доводом лишь отчасти, в такой ситуации — лучше что-то, чем вообще ничего. Следом, в пределах небольшого отрезка времени (например, квартала), выходит «гигант» этого же артиста. (Более длительный перерыв приведет к потере ознакомительного результата, артиста успеют забыть). «Гигант» служит для того, чтобы торговля, исходя из субъективных и объективных условий данной местности, попыталась спрогнозировать будущий спрос на эту пластинку. Подчеркну: спрогнозировать, а не учесть результаты продаж, потому что мизерный тираж не позволяет объективно говорить о статистике. Кстати, эту же функцию, отчасти, может нести и выпущенный ранее «миньон». Но только отчасти. По опросам, более 80% покупателей предпочитали грампластинки формата «гигант». «Мелодия» не могла полностью удовлетворить этот спрос, выпуск таких дисков на заводах фирмы составлял около 60%. Кстати, в среднем на 100 человек населения продавалось 59 грампластинок (в Латвии — 116, РСФСР — 68, Азербайджане — 25, Таджикистане — 20, Туркмении — 13). На основе обобщения спрогнозированного спроса осуществляется выпуск повторного тиража.
Однако в действительности зачастую проходило столько времени, что грампластинка успевала морально устареть и потерять статус популярной.
Так создавался дефицит одного и избыток другого, так создавалось впечатление о неоперативности работы «Мелодии». И, как видите, идеология здесь ни при чем.
Решением вопроса могло бы явиться открытие фирменных магазинов, где бы работали профессионалы, морально и материально заинтересованные в результате своей деятельности. Еще из документов «Мелодии» (1987 г.): «На сегодняшний день 80% грампластинок реализуется через сеть магазинов и секций Минторга СССР. Практика показала, что каждый фирменный магазин торгует, как сто обычных магазинов. „Мелодия“ и Минкульт СССР выступали с предложением открыть фирменные магазины во всех краях и областях. Как это ни парадоксально, они получили отовсюду отказ по разным причинам, основная — отсутствие помещений».
Как создавалась грампластинка? Осветить этот вопрос необходимо, потому что здесь также кроется ответ на другой вопрос: «Что влияет на тираж?».
В студии с помощью специального станка Ortofon магнитная фонограмма преобразовывалась в механическую запись на лаковом диске (лаковый полимерный слой на алюминиевой подложке). Диск отправлялся на завод, там он гальваническим способом покрывался тонким слоем серебра, и после этого с него снималась первая и единственная негативная копия. С помощью этой негативной копии изготавливались семь никелевых позитивных оригиналов. С каждого из этих оригиналов можно было снять 20 матриц (итого 140), с помощью которых можно отпечатать пластинку максимальным тиражом 140 тысяч экземпляров. (Максимальный тираж — понятие достаточно условное. По разным причинам матрица не всегда полностью использовалась).
Если этот тираж был недостаточен, то с семи позитивных никелевых оригиналов снимали не матрицы, а 49 негативных копий (по семь с каждой), с каждой из этих копий изготавливали семь позитивных никелевых оригиналов (итого 343) и потом 6860 матриц (343 × 20), обеспечивающих максимальный тираж в 6 миллионов 860 тысяч экземпляров. В этом случае грампластинка являлась шестой копией лакового диска, а чем длиннее цепочка копий, тем ниже качество звучания.
Сейчас рассмотрим сам диск и попытаемся разобраться в том, что он нам может о себе рассказать.
На этикетке в центре самого диска рядом с обозначением ГОСТ указан индекс, под которым грампластинка зарегистрирована в каталоге фирмы «Мелодия». Этот индекс пластинка получала при своем рождении, сразу после эталонной записи на лаковые диски (для первой и второй сторон записывали отдельный диск, поэтому каждая сторона имела свой индекс), с которых в дальнейшем на заводе получали матрицы и отпрессовывали пластинки. Индекс выгравировывался и на свободном месте, так называемом зеркале пластинки, с помощью пантографа. Потом в типографии индекс указывали на этикетке и конверте грампластинки. Этот индекс являлся шифром, по которому можно было немало узнать о записи. Шифр начинался с «М» (моно), «С» (стерео) или «Г» (гибкая). В 1982 году «Мелодия» выпустила первые пластинки с цифровой записью, и на них появилась буква «А» (применялся метод DMM компании Neumann — прямая нарезка на металлический диск — прим. ред.).
Первая цифра указывала жанр:
0 — гимны, документальные, общественно-политические записи;
1 — симфоническая, оперная, хоровая музыка;
2 — русская народная музыка;
3 — творчество народов СССР;
4 — поэзия, проза, драматургия;
5 — записи для детей;
6 — эстрада, песни советских композиторов, джаз, оперетта;
7 — учебные записи;
8 — музыка народов зарубежных стран (фольклор);
9 — прочие записи (спецзаказы «Кругозор», «Колобок», измерительные записи и др.)
Вторая цифра обозначала формат грампластинки:
0 — 300 мм (гигант),
1 — 250 мм (гранд),
2 — 175 мм (миньон).
Далее следовал пятизначный порядковый номер записи, отделенный от предыдущих обозначений с помощью тире. На зеркале каждой стороны грампластинки указывался тот же индекс, что и на этикетке, с добавлением после номера записи через дробную черту — номера станка, на котором была выполнена механическая запись на лаковый диск, и после тире — номер варианта перезаписи фонограммы (второй и третий варианты перезаписи выполнялись при повторных тиражах грампластинки).
Это очень важный момент. По нему мы можем определить, выпускался ли повторный тираж любой грампластинки. Правда, для достоверности результата нужно иметь достаточно большое количество экземпляров одной пластинки и желательно из разных мест.
На этикетках и конвертах грампластинок со стереозаписью, выпущенных до 1977 года, имеются буквенные обозначения «СМ» или «С». Обозначение «СМ» имеют грампластинки, записанные на лаковый диск с ограничением вертикальной составляющей модуляции. Их можно было проигрывать на стереоаппаратуре (с незначительной потерей стереоэффекта) и на старых монофонических проигрывателях со звукоснимателем, имеющим ограниченную вертикальную гибкость и поэтому не способным следовать по канавке с глубинной стереозаписью. На грампласстинках с индексом «С» вертикальная составляющая не ограничивалась.
На пластинках, изготовленных по лицензии, указаны название фирмы на языке оригинала и страна.
Знак «Р» означал принадлежность фирме «Мелодия» т. н. «механических» прав на звукозапись для грампластинок, предназначенных на экспорт.
С 1980 года на оборотной стороне конверта обязательно указывалось время звучания каждого произведения, фамилии звукорежиссера, редактора, автора фото, художника-оформителя, год записи фонограммы.
Внизу оборотной стороны стоят: знак авторского права, знак, охраняющий художественное оформление конверта, наименование фирмы и год первого выпуска конверта (а не год выпуска грампластинки!).
Например: С «Мелодия», 1980.
Номер каждой грампластинки устанавливался в порядке возрастания, причем для моно- и стереозаписей исчисление различно. К началу 1984 года было выпущено более 22 тысяч наименований монофонических пластинок и более 10 тысяч стереофонических. Первые стереозаписи нумеровались в одном ряду с монофоническими, а раздельная нумерация началась с номера 101 в 1961 году. В таблице приведены номера первых сторон грампластинок, выпущенных в начале соответствующего года
Издание грампластинок зарубежных исполнителей в СССР на лицензионной основе началось в 1973 году, когда страна присоединилась к Женевской всемирной конвенции об авторском праве.
Тиражи лицензионных грампластинок устанавливались комиссией по отбору и закупке лицензионных записей, созданной при «Мелодии», на основе договоров, заключаемых внешнеторговым посредником «Мелодии» — В/О «Международная книга» — с зарубежными фирмами грамзаписи. Отобранные записи рассматривались специальной комиссией, так называемым Советом по лицензиям. В Совет входили композиторы, музыковеды, исполнители, работники Минкульта, фирмы «Мелодия», московские филофонисты.
Закупку лицензий фирма «Мелодия» осуществляла, как ужеупоминалось, через В/О «Международная книга». За это время в СССР было распространено примерно 450 наименований лицензионных грампластинок. Это записи симфонической, оперной, камерной музыки, эстрады и джаза.
Совет по лицензиям осуществлял прослушивание образцов, получаемых непосредственно от инофирм или заказываемых через В/О «Международная книга» как монопольного представителя продукции «Мелодии» за рубежом. Образцы запрашивались у фирм по каталогам. Эта же комиссия определяла тираж издания. Как правило, условия этих договоров предписывали выпускать лицензионные грампластинки весьма небольшими тиражами и без права повторных тиражей. В любом случае тираж изначально ограничивался и не в коей мере не зависел от заявок торгующих организаций. Этим объяснялось и отсутствие лицензионных грампластинок в каталоге Апрелевской базы Посылторга, и ограниченное их поступление в магазины розничной торговли.
«…Ежегодно подписываются контракты на 30 и более названий общим тиражом более одного миллиона экземпляров. Закупаются лицензии, прежде всего, у тех фирм, которые в свою очередь, активно работают в своих странах с советскими записями…» (1982 г., бюллетень фирмы «Мелодия»).
Несложный подсчет позволяет определить примерный тираж одного лицензионного диска. Это чуть больше 33 тысяч штук, в среднем меньше, чем одна штука на каждую торговую точку.
Каковы же были критерии отбора, и у кого покупались лицензии? Первоначально основную долю в импорте лицензий составляли записи классического репертуара. Только во второй половине 80-х годов, с началом перестройки, положение стало меняться — увеличился выпуск грампластинок с записями джаза, эстрады и рок-музыки. Но классика все равно составляла не менее половины всех лицензионных записей.
В этот период руководство фирмы «Мелодия» и худсовет пришли к выводу, что следует закупать меньше лицензий, но лучшего качества. Это означало, что теперь предпочтения должны были отдаваться самым модным или интересным в творческом отношении записям, а также неувядающим шедеврам прошлого, таким, как записи «Битлз». В отличие от попыток объять необъятное, когда приобреталось все понемногу…
И здесь мы подходим к главному. Поскольку поначалу импорт грампластинок и лицензий из капиталистических стран задумывался как средство стимуляции нашего экспорта, и предполагалось осуществлять его только через фирмы, с которыми у советской стороны имелись хорошие долговременные отношения по экспорту, то и средства на это выделялись как на операции вспомогательного характера, то есть весьма и весьма незначительные.
«…Сейчас пришло время, сохранив за импортом лицензий известную функцию поддержки экспорта, все же выделить его в отдельную сферу деятельности. А для этого необходимо существенно увеличить выделяемые на эти цели средства. Это тем более оправдано, что коммерческая эффективность операций по импорту лицензий высока. Средства возвращаются практически мгновенно. Само собой разумеется, что, как и прежде, будут приниматься в расчет идеологическая направленность записей, отсутствие в них порнографических текстов и пропаганды неприемлемых для нас сторон буржуазного образа жизни. Будет отдаваться предпочтение прогрессивным исполнителям. Расширится закупка лицензионных пластинок в братских странах социализма…» (1987 г.).