Есть земля, где мир человеческий и нечеловеческий пересекаются, и места эти зовут в народе чудными или чудовищными, ведь полны они чудес разных и чудовищ.
Чужестранке не видать, что такими местами являются леса и болота, и что негоже ходить туда, если не ведаешь, кого встретишь. Наш мир обширен, силами божьими наделен, и никто не знает их замыслов, они то губят, то блага дарят. Мне старуха в детстве рассказывала о легенде о роде, и не бог это и не дух, а материя, что есть всё и движет всё, и всё из него рождается. И появились из рода перворожденные, и стали они богами кликаться. Жили боги при роде, и создали боги природу, и где коснулась ступня святая, зарождались цветочные луга и густые поля, где взмахнули перстами — солёные разливались моря, а где падал волос случайный, разрастались леса густые. Появились в природе рожденные — люди, дарами не одарённые, но полны чувствами и привязанностями, и назвали мир этот Явь Ясная. Не знакомы были богам ни зло, ни зависть, ни любовь, и стало интересно им за родом человеческим наблюдать. Долго боги смотрели на бесконечные войны и драмы, некоторые из них показывали чудеса Природой данными. Родилось в людях желание Богов задобрить, чтобы те им в их мелочных думах помогали. Стали люди строить пантеоны и одаривать их яствами и сокровищами. В благодарность те дарили земле плодородие и исцеление и смотрели, как человек радуется богатому урожаю и возвращению любимых. Но чем больше Боги жили среди людей, тем слабее становились их мочи, и всё меньше они влияли на природу, и всё больше походили на смертных. Ведь всё есть род, и вся сила при Роде, а природе всё равно на желание смертных, она случайно забирает и случайно даёт, и нет в ней корысти и благости. С годами озёра сохли, и земля гнила, и дичь тухла. Побоялись боги, со смертью Яви придет и им конец, и ушли они от людей в забвение, чтобы восстановить земной баланс и заповедей святых больше не нарушать. Боги ушли, а за ними по собственной воле последовали те, кто был готов отказаться от благ мирских ради покоя. Стал мир этот кликаться Правь — мир упокоенных душ, что приходят за правдой и очищением. 3 старших бога его оберегают и 3 главных врат охраняют. Сварог — покровитель кузнецов и огня, охраняют вход через прах. Стрибог — бог ветров, он хранит врата тишины могильной. Даждьбог — что есть само солнце и свет, он хранит врата заката жизненного пути.
И природа снова начала цвести и главенствовать, и никто над ней больше не смел властвовать. Были те времена славные и да только недолгие. Прошли века, клан богов сменился, старые ушли в тень. Хоть бессмертны, но и для них время не беспощадно. Сквозь века и года вид человеческий разрушается, и. сам Бог с природой сливается.
Так стучится к нам в окна госпожа Заря, великая жена Дажьбога, но лика ее мы не видим, но силы ее ощущаем. Молодые боги наказов старших не слушали. В любви созданные, они могли желать и ненавидеть, были они то добрыми, то злыми, могли беду накликать забавы ради и горько мстили тем, кто посмел их обидеть. Кто-то в тьму скатился, душой кривил и лик терял, появились в природе чудища супостатые. Но не было им места ни в Яви, ни в Прави. Дом им изнанка, Правь темная — Навь, место гиблое и мрачное. В Правь спускались люди за злобой и местью, и чернели сердца их, и гнила душа. Путь туда простой: через отражение в воде аль зеркале, через яму покойную, не тебе предрешенную, и другие пути, по всей земле раскиданные, только вернуться сложно, дорожка это в один конец.
Так и жил человек много лет среди молодых богов и старых, сил темных и светлых. Стало время кликаться «красное», крови полное и опасности, но прекрасное в миг рассвета ясного, благословляющее молодость горячую и желанье страстное.
Глава 1.2 Лесное чудовище
Есть земля, где мир человеческий и нечеловеческий пересекаются, и места эти зовут в народе чудными или чудовищными, ведь полны они чудес разных и чудовищ......
Лес тот звался «Буявый», что в народе означало «земля могильная». Именно туда и направилась белокурая незнакомка, и хвоста за ней не последовало, ведь в него входили лишь волхвы да лесники, лес лихоманский много душ молодых сгубил. Густой и неказистый выглядел угрожающе, словно зловещая туча нависла над ним и тянет все живительные соки. Уже несколько лет ни дичь, ни ягод и древесины из этого леса не несут. Дерево разрушается в труху от первого удара, только что пойманный кролик всегда внутри гнилой, и даже ягоды отдают падалью, хоть и выглядят свежими. Девушка шла вперед, пока не осознала, что дороги назад не видно и она окончательно запуталась среди леса. Солнце скрылось за густой листвой, мрак окутал всё вокруг. Ужас и страх охватил беглянку, она села под стволом давно упавшего дерева и горько заплакала, пытаясь укутать себя рваным платьем, страстно желая, чтобы это был сон и стоит лишь ущипнуть себя посильнее, и ты проснешься. Но всё было наяву. Девушка вдруг осознала, что она даже не знает, как выглядит ее дом, судьба украла самые главные воспоминания ее прошлой жизни, оставив лишь смутные пятна в сознании. Что-то раздирающее внутренности росло в животе, всепоглощающая тьма и одиночество на чужой земле сковывали тело и разум. Приступ ярости нахлынул волной крика и агрессией на ближайшие ветки и сучки, но ее никто не слышал, казалось, у этого леса нет ни птиц, ни ночных охотников, ни ветра, лишь звенящая тишина, которая еще сильнее
выводила из себя. Как только агония отступила, неожиданно пришло осознание, что она, скорее всего, погибнет на этой земле. Не в эту ночь, так в следующую. Дикие звери рано или поздно настигнут ее истерзанное тело. Для них я легкая добыча, словно раненый кролик, не в силах больше сражаться за жизнь. В миг пришло спокойствие и осознание своего собственного бессилия над явью. Слезы отступили, протерев глаза, она впервые увидела этот лес.
Мрачный и холодный, словно безжизненный мертвец в ночи. Звезды серебрили кору елей и ясеней, уводя взгляд в глубокую тьму. Трава была мягкой, пахло свежим перегноем и еловыми ветками. Не было ни ветра, ни шороха, деве казалось, что она единственная живая в этом лесу. Девушка собрала побольше сухих листьев и травы и оборудовала себе место для ночлега. Конечно, это импровизированное одеяло не заменит мягкой кровати и теплого пледа, за эту ночь она не смогла сомкнуть глаз, всё прислушивалась и ждала, когда пробежит мышка или ветерок всколыхнет колючку, упадет орех и раздастся хоть какой-нибудь звук. Начало светать, и вместе с лучами, что едва прорывались к земле сквозь ветки, появились и первые признаки жизни. Для чужестранки всё было дико, и пока рассвет раскрашивал мрачные тени, она вспоминала лицо женщины с румянцем на щеках, оно успокаивало девушку, словно лик матери, который ей неведом. Звонкие голоса птиц оглушили слух. Солнце золотило лес ярким сиянием. Пора отправляться дальше, и хотя куда именно идти было непонятно, она знала только одно, есть только одно, что ей нужно делать несмотря ни на что, идти вперед! Бесконечно повторяя про себя эту мантру: «Я иду вперед! Я иду вперед...» С каждым шагом она чувствовала, что дышать становится всё сложнее и сложнее, густой парниковый воздух не давал лёгким раскрыться на полную мощность. Но всё же именно здесь ей было спокойнее всего. Она ловила рукой солнечные зайчики и даже незаметно для себя впервые улыбнулась в этом страшном сне. Мягкая, но холодная земля проваливалась под давлением стопы при ходьбе. Лес куполом накрывал едва протоптанную дорожку, и словно внутри стеклянного шара наша героиня задумалась о том, а стоит ли ей вообще искать выход. Словив очередной отблеск солнца, она увидела, как рука засверкала не естественным сиянием. Присмотревшись поближе, на хрупкой нежной коже, между прозрачных волосков засохли маленькие кристаллики. Кроткими бликами они рисовали на теле не естественное мерцание ювелирной работы. Дева приложила руку к губам и на секунду вновь ощутила вкус гнева морских богов. Кристаллики, что только что казались чудесным даром, были всего лишь соленым напоминанием ее незавидной судьбы.
Не имея возможности смыть с себя море, она прошла шла вперед, познавая этот новый, доселе неведомый мир. Долго блуждая в одиночестве, страх потихоньку сменился на спокойствие, девушка придумывала всякие образы причудливым корягам, играла и разговаривала с лесом на своем языке: «До чего ты красивый! Неужели тут никого нет, даже милого кролика, я помню, какие они вкусные с зеленью и овощами, в красивой тарелке с голубыми краями. А еще я помню жареную рыбу, чай с фруктовыми листьями, может, однажды я вспомню и семью». Девушка шла вперед и через какое-то время вышла к небольшому ручью. Он тихо вытекал из угла леса и уходил куда-то в гущу. Чтобы добраться до него, нужно было спуститься вниз небольшого оврага, земля становилась все мягче, вся растительность была покрыта мхом и имела зеленовато-серый цвет. Дева аккуратно прошлась кончиками пальцев по мягкой пористой траве на деревьях, с не перекрытым удивлением и любопытством спустилась вниз.
Ручей манил своей тихой песней, жажда смочила рот слюной, и дева направилась к живой воде. Она сложила руки лодочкой и набрала прозрачную жидкость. Яркий ледяной вкус сковал скулы. Тонкие ниточки ручья стекали по шее и локтям. Ей было больше не страшно, и случайный зевок дал сигнал, что ее организм вымотан и ему нужен отдых. Незаметно для самой себя дева уснула. Луч солнца, едва пробившийся сквозь густые кроны, игриво прыгал по ее лицу. Щеки девушки слегка дернулись от теплой щекотки и растянулись в мягкой улыбке. Где-то за закрытыми веками играла знакомая мелодия, и женщина, чей голос был мягким, словно мурлыканье кошки, пела до боли знакомую нелепую песню. Ее звучание заполняло всё вокруг, и казалось, кроме этого голоса, нет больше ничего, и больше ничего и не нужно.
«Тан ти, тили ли ли су, Где-то там в глубоком лесу, Тан ти, тили пан, Где-то там разложен капкан, Тантан, тара ти, Не ходи туда, не ходи!
Тан тан, таратан, Ждет погибель милая там...»
Прозрачная слеза намочила ресницы и тонкой струйкой убежала с персиковой упругой щеки.
Зловонное дыхание прервало голос и песню, едкий запах заставил поднять веки. Пред глазами раскинулась дьявольская бездна. Два острых клыка почти касались ее носа, верхняя губа зверя лениво свисала, словно оторванная от брылей. Густая тягучая струя слюны небрежно капала на розовое платье и затекала под корсет. Зверь сделал несколько прерывистых
вдохов, словно обнюхивая незнакомый объект. Косматые лапы, что только что стояли по обе стороны от плеч, стали крепкими, словно сталь, мышцы напряглись, и когти погрузились в землю с такой же легкостью, как и иголка проходит в глубь подушечки в умелых руках швеи. Зверь готовился к удару. Маленькие черные бусинки под бровной дугой налились кровью, ноздри насупились, набирая воздуха, выражение его морды отражало отвращение и гнев, предвкушая скорую смерть, ибо из лап его не вырваться и от клыков не увернуться. О чем думает человек, который глядит в глаза своей погибели? Страх и ужас, возможно, он злится на свою судьбу или жалеет о не прожитых годах. Он думает о том, что не успел или не хотел сделать, и точно знает, как надо было поступить. Нет! На самом деле, незнакомка не боялась зверя и его клыков, она смотрела ему прямо в пасть и ни о чем не успела подумать. Зверь кинулся на девушку! Стлык! Темно. Миг темноты, звук ловит только стук собственного сердца, открывает глаза, все плывет. Черное месиво воет от боли и закрывает лапой лицо. Что-то горячее растекается по платью. Красное пятно обрисовало круг на корсете где-то внизу ребер.
Снова этот голос, голос, что издается из глубин познания в критические минуты жизни: «Надо идти вперед! Иди! Иди Собрав свои конечности, дева с трудом перевалилась на колени и поползла в лес. Отдавая команды телу, ей удалось встать на ноги, рука бессознательно вцепилась в бок, не давая крови вытекать свободно из раны. Опираясь за каждое дерево, дева ковыляла сквозь чащу. Где-то впереди яркий луч света сиял, как знак чудесного спасения. Не осознавая и ничего не анализируя, она шла прямо к нему.
Минуя густую чащу, высокие деревья всё реже появлялись на пути, и вдруг взор ослепило яркое солнце, и лес полностью потерял свое очертание. Незнакомка увидела залитую светом равнину с неухоженной дикой травой и полевыми цветами. В пяти верстах возвышалось одинокое дерево с тяжелым крепким стволом и толстыми ветками. Его листья были словно нарисованы умелым художником: круглые, с мягкими волнами по краям. Слегка пожелтевшая крона еще не утратила свое обилие и богатство. А корни, не желающие жить под землей, раскинулись плотной паутиной на несколько локтей вперед.
Дева направилась к древу. Позади она слышала шаги догоняющего зверя. На середине пути она поняла, что ее ноги замедлились и сил больше не осталось, а зверь напротив набирал скорость. Затылком девушка чувствовала, что в этот раз ей не убежать. В голове все еще звенел белый шум, мысли обрывались. В шаге от дерева она бросилась к нему в объятья и повернулась лицом к зверю, чтобы встретить свою судьбу.
Но в одном рывке от ее хрупкого тела чудовище остановилось, не отводя от нее взор. Он встал на задние лапы и гневно зарычал, но даже на ноготь не приблизился к ней.
Дева полностью облокотилась на дерево и прижалась руками к коре, кровь стекала по стволу своим уникальным узором, затекая в выемки древесной текстуры. Вся боль, что копилась в ней за эти 3 дня скитаний, вся тоска, весь тот страх и отчаяние поднялись к самому горлу и вырвались наружу животным криком. Пальцы отливали сиреневым цветом, с такой силой она вцепилась в ствол. От переполнявших ее эмоций слезы, сопли и слюни стекали по ее лицу. Разлохмаченные волосы безуспешно старались поспеть за неестественным рывком головы. За бушующей бурей истерики дева не заметила, как по следам ее крови снизу вверх ползло какое-то золотистое сияние. Сначала оно осветило корни, затем и ствол. Свечение все поднималось и поднималось, становясь все значительней и сильней, и вот оно уже с нежным касанием греет руки, и по позвоночнику до самой макушки пробежали согревающие мурашки. Незнакомка замолчала и посмотрела наверх. Ветки дерева, оживленные светящейся паутиной, словно живые зашевелились, листья шелестели всё громче, яркая вспышка в один миг осветила всю равнину и залило светом зверя. Дева на мгновение зажмурилась, чтобы не обжечь глаза вспышкой. И как только свечение начало угасать, она увидела, что чудовище с ревом сжалось, его густой мех сползал по костям, а морда потеряла животные черты. Перед ней предстал старик, и хоть взгляд его по-прежнему горел свирепостью к ней, внешне он больше не внушал страха. Спина согнутая, как стручок, руки тонкие и морщинистые с пигментной рябью от фаланг пальцев до локтя, словно он всю жизнь провел под солнцем, длинные седые, слегка кудрявые волосы, обрамленные самодельной завязкой из ниток, белая борода по пояс, самое простое платье из хлопка. Старик сидел на земле, он провел босой ногой ровную линию впереди себя и рукой поднял из образовавшегося углубления сухую корягу. Оперевшись на нее, колдун встал на ноги и протянул руку вперед, указывая пальцем на деву. «Отдай мне ее, зачем тебе чужая кровь? От нее все беды! От нее умирает лес! Соленая ведьма призвала ее в наш мир, чтобы погубить старую реликвию, нас погубить!» Дева смотрела на происходящее и не шевелилась, не понимая, что хочет от нее старик, она медленно спускалась на землю, опираясь на ствол могучего древа. Яркая вспышка снова осветила все вокруг, старик зажмурился и закрыл рукой лицо. Громкий птичий крик раздался по всей равнине, и на одной из самой большой ветки показалось огромное красноперое создание. Это была птица ростом с человека, у нее были крепкие лапы с длинными, как ножи, когтями. Орлиный хвост с витиеватым рисунком на перьях. Деве показалось, что у птицы голова женщины, потом из-за веток выглянула еще одна и еще одна. Всего беглянка насчитала 3 головы, и хоть из-за листьев и ее ракурса не смогла их хорошо
рассмотреть, с макушки до пят она чувствовала, какое сильное это создание. От него веяло величием и знатью, даже мысли возникло назвать это чудовищем. Она была похожа на богиню. Птица замолкла и окинула свой взгляд на старика, в нем не было злости и желания защитить девушку. Она смотрела куда-то вглубь, сквозь седину прожитых лет этого деда. Потом все три головы в один голос запели песню. Но на пение это было мало похоже, какой-то ритмичный стишок или наказ, было похоже, что сама земля трясется от их голоса и облака спешат прочь от этого места. Голова девушки закружилась, и в глазах поплыло, и последнее, что она запомнила, были слова, чей смысл она пока не понимала, но и забыть уже никогда не смогла:
«Старая кровь вернется в края, и загорится святая земля, рану гнилую расковыряй, всю черноту ты в костер побросай! пока не сгорит, излечения не будет!
найди лихоманку, что судьбу свою губит».
