26.02.2024
Сила всегда находится внутри вас; и точка опоры всегда находится в настоящем моменте
Девять дней со дня смерти и шесть дней, как ее похоронили. Меня только что так накрыло. Рыдаю, рыдаю, рыдаю. В квартире находится очень тяжело. Сегодня с утра ходили с Даной в ветеринарку. Хочу сделать титры на антитела, чтобы собака стала выездной за границу, но для начала нужно сделать прививку от бешенства. Я уже делала ей такую прививку, но это было два года назад. Надо обновить.
Я думала, что все это будет быстро. Но оказывается, что в той ветеринарке не выдают международные паспорта. Хоть у нее и есть уже паспорт, на обложке которого написано «международный», но на самом деле он не соответствует требованиям, поэтому не подходит. Её, кстати, сегодня спутали с корги. Так вот, прививку мы сделали, но записать нам ее могут только в международный паспорт, и запишут ее тем числом, которым выдан паспорт. Паспорт можно получить в городской ветеринарной больнице, которая находится на приличном расстоянии, в другом районе города.
Придется отложить поездку туда на завтра. Лучше было бы сегодня, я бы вызвала такси, и мы бы поехали в нужную нам ветеринарку, но сегодня должна приехать тетя. Мы должны встретиться на кладбище. Сегодня особый день. Девять дней… Я хочу отдать ей мамины вещи. В этой квартире безумно тоскливо, но я вынуждена отложить свои планы на завтра. Я вынуждена находиться в квартире и вспоминать, плакать, рыдать, горевать.
Приступы скорби чем-то похожи на приступы рвоты. Ты знаешь, что тебе будет легче, что это неизбежность, что так надо, раз уж такая потребность есть, но от этого не легче. Все эти эмоции надо выплакать. И ты чувствуешь, что вот-вот накатит. И это так, будто тебя тошнит, а ты не можешь из себя все вывернуть наружу. Вот точно так же со слезами. Когда нечем блевать, блюешь желчью. Когда нечем плакать, получаются сухие рыдания и спазмы диафрагмы. Зато потом становится легче. Тело переживает так горе, ничего с этим не поделаешь. Нужно пережить и все. Для тела смерть мамы – очень большое потрясение. Особенно на энергетическом уровне. Наши тела, мое и мамино, связаны между собой. Девять месяцев мы были связаны пуповиной. Девять дней, как ее не стало…
Очень надеюсь, что после сорока дней станет легче, потому что это просто невыносимо. В данный период надо дать себе просто опомниться. Надо дать себе время в любом случае. Была ли это совершенно неожиданная смерть, или смерть, которую легко можно было предугадать, ̶ не имеет никакого значения. Я подозреваю, что внезапная смерть в сто раз хуже, чем та, которую можно предугадать, но стресс и в первом, и во втором случае такой колоссальный, что бьет наотмашь и сразу же сбивает с ног. Моментальный нокаут. Ментальный эндшпиль.
Я продолжаю смотреть сериал «Клиент всегда мертв». Очень он мне сейчас созвучен. В одной из серий шестилетний мальчик, которого оставили под присмотром старшего брата, нашел в маминой спальне под кроватью пистолет и нечаянно застрелился. Вот где стопроцентная неожиданность. Особенно для старшего брата, к которому пришел друг, и который отправил малого поиграть в мамину комнату.
В любом случае любую смерть надо переживать. Просто брать и переживать. Любое горе требует переживания. Только благодаря переживанию горя ты сможешь подняться на совсем другой уровень и укрепить свой дух. Горе помогает расширять собственные перспективы. Такие события начисто сдвигают парадигму. Забавно, когда я на первом курсе сдавала экзамен по логике, одним из вопросов в билете был как раз вопрос о парадигме. Тогда мне пришлось заглядывать в шпаргалки. Сейчас я бы и без шпаргалки рассказала, что такое парадигма и как жизнь ее может туда-сюда двигать.
Когда ты теряешь очень близкого человека, это всегда меняет твой мир. Это событие рушит все привычное и активизирует те внутренние резервы, о которых ты даже не догадываешься. Да, жизнь разделена на до и после. С этим надо дальше жить. И все. Жизнь больше никогда не будет такой, как была раньше. Ничего с тем, что твоя жизнь поменялась самым кардинальным образом, ты сделать не сможешь. Ты должен смириться с неизбежностью произошедшего. Смирись с тем, что смерть – это часть жизни. Смирись с тем, что смерть – это главная часть любой жизни. Все, что человек делает в этом мире, он делает во имя смерти. «Все умрут, а я – грейпфрут» ̶ банальная утопия.
Мама не любила обсуждать тему личностной трансформации и смерти. Одна часть ее хотела слушать речи на эту тему, а другая – вообще этого слушать не хотела. И та часть, которая не хотела, – она победила. Но, я очень надеюсь, ее подсознание хоть что-то уловило из всего мной сказанного. Так вот, смерть – это неизбежная часть жизни. И не надо бояться смерти. У меня бывали в жизни периоды, когда я боялась смерти. Невыносимо боялась, просто до леденящего сердце ужаса. Больше – нет.
Умирать – это естественно. А все, что естественно, то неизбежно, хоть и далеко не всегда приятно и легко. Что рождение, что смерть. Так нужно, видимо. Спорить с этим – бессмысленно. Принять это – мудрое решение.
Возвращаться в момент «здесь и сейчас» мне помогает моя собака. Если бы не она, то было бы совсем все печально. Она помогает мне возвращаться из мира воспоминаний, в который я то и дело проваливаюсь, в окружающую меня реальность.