Моему недавно сорок стукнуло, жаль, тихо, ничего, приедет, я добавлю. Он свой юбилей где-то на гастролях отмечает, а я решила, пока он не мешает, комнату отремонтировать. Прихожу в магазин за обоями, продавец передо мной три рулона раскатал. На одном красные и белые розочки на черном фоне, на другом – гвоздики на белом, а на третьем – просто разноцветные квадратики и треугольники.
– Сколько вот эти, с розочками? – поинтересовалась я
Он мне цену назвал, у меня дыхание перехватило.
– Ты представляешь, чем это пахнет? – спрашиваю.
– Представляю, – отвечает, – розами.
– Не розами, а месячной зарплатой! Живые дешевле!
– А эти ничем не хуже, – говорит. – Живые и есть.
– Раз живые, не пойдут, осыплются быстро. Гвоздики почем?
Он ответил. У меня в голове сразу же мотивчик: «Красная гвоздика, спутница тревог...», но про то, чей это цветок, не допела. Слова забыла. У меня последнее время что-то с памятью. Недавно есть захотела, зашла в пельменную. На цены посмотрела и забыла, зачем пришла. Аппетит пропал, жаль не навсегда... Так и с этими гвоздиками.
– Что ты мне цветы предлагаешь, влюбился что ли?! – налетела я на продавца.
– Может, и влюбился, – отвечает. – Ты веришь в любовь с первого взгляда?
– Верю, – отвечаю. – Раз влюбился, дари цветы, – и потянула рулон с розами к себе.
Он по калькулятору пальчиком потыкал и, видно, такая цифра выскочила, что у него все опустилось: голова на грудь, а рука на рулон.
– Бери вот эти, с квадратиками и треугольничками. Они дешевле.
И опять за калькулятор. Я его руку поймала.
– Давай я за тебя сосчитаю.
– В уме? – спрашивает.
– Конечно, в уме, что я дурочка что ли? Значит так: сумма квадратов двух чисел равняется любовному треугольнику, сечешь?
– А не обманешь? – спрашивает.
– Как тебе не стыдно, – возмущаюсь. – Я тебя когда-нибудь обманывала?
– Нет, но я тебя и вижу-то в первый раз.
– Эх ты, – укоряю. – В любовь с первого взгляда веришь, а мне нет. А я, может, вообще не глядя влюбиться могу! В общем, даю слово!
Слово я ему дала, а больше ничего, перебьется! Так и оставила с открытым ртом и калькулятором. Пришла домой, смыла мел с потолка, на другой день побелила, обои ободрала, и стенки газетами заклеила. Посмотрела на дело рук своих. Мама моя! Плюнуть некуда, кругом народные депутаты, члены правительства, президент и голые бабы. Все как в жизни! Кругом власти и бардак! Посмотрела я еще раз на их умные лица и решила поскорее заклеить. Сварила клей, попросила соседа-пенсионера помочь. Дед согласился, но: «Я тебе за это условие поставлю», – говорит.
– Дед, ты мне... условие? – удивляюсь. – А я думала, что ты уже давно безусловный.
– Нет, есть условие. Ты меня за это обнимешь и поцелуешь.
– Хорошо, дед. И обниму, и поцелую, и даже до гола разденусь!
Дед сразу зашустрил. Я намазала стенки клеем, он полотно. Первый кусок нормально приклеили, а со вторым заминка вышла. Я на столе, сверху клею, а дед внизу.
– Ровняй дед, квадратики видишь?
– Нет, – отвечает, – что-то круглое.
Я глаза опустила, вижу – он спиной к стене сидит и мне под юбку заглядывает.
– Дед, – прошу, – ровняй швы! А в ту сторону не гляди, ослепнешь!
А сама думаю: «Молодец дед! В обед – сто лет, а он еще: обними, поцелуй, под юбки заглядывает. Вот что значит – человек старой закалки!» Когда я велела ему швы ровнять, его правая рука по моей левой ноге заскользила.
– Ты что делаешь, дед?
– Шовчик у тебя на чулке сбился, я ровняю, – отвечает.
– Я тебя предупреждала, дед, что ослепнешь? Вот тебе и первые признаки: во-первых – я в колготках, а во-вторых – они без швов!..
Через три часа все было готово. Я полы мыть стала, а дед за мной сзади ходит как привязанный.
– Когда же ты разденешься?
Я полы домыла, пошла в ванную, разделась. Кричу деду:
– Все условия выполнены. Ремонт закончен, я – голая.
Он из-за двери:
– Но я же не вижу.
– А насчет «вижу» мы и не договаривались!
Поворчал, ушел. Помылась я, в комнату вошла... Любо-дорого посмотреть. Стеночки новенькие, потолок беленький – шик, блеск, красота!..
Я к чему все это рассказываю. Вот те, кого мы с дедом обоями заклеили, все не могут порядок в стране навести. А сделать это очень просто!
Надо всех мужиков, во главе с заклеенными, куда-нибудь подальше, желательно за бугор, на гастроли отправить. Пенсионеров только оставить и все. Приедут назад, страну не узнают. Все будет убрано, почищено, выскоблено. В общем – блеск!
Василий ДЕНИСОВ-МЕЛЬНИКОВ