О ленинградской блокаде сказано и написано так много, что иногда кажется про это страшное и героическое время известно все. На самом деле это не так. Например, очень редко можно услышать о том, что происходило в летние месяцы 1942 и 1943 годов. А если речь заходит о культурной жизни Ленинграда, то прежде всего вспоминают Седьмую симфонию, да еще спектакли Театра музыкальной комедии. И уже забылось, что в той же филармонии проходили другие концерты с участием известных певцов и эстрадных исполнителей. Состоялись они намного раньше исполнения оркестром Элиасберга шедевра Шостаковича.
Щи и котлеты с хлебом
Блокаднице Сусанне Дмитриевне Павлюковой запомнился один такой концерт в 1941 году, когда для Ленинграда уже начались самые ужасные дни. Среди участников концерта была народная артистка РСФСР, знаменитая оперная певица Софья Преображенская. Несмотря на низкую температуру в зале она вышла на сцену в концертном декольтированном платье лазурно-голубого цвета. И только когда от холода у Преображенской стал срываться голос, она позволила себе накинуть на плечи теплую шаль. Но больше всего Сусанне Дмитриевне запомнилось исполнение рассказа Чехова одним из артистов. «Так аппетитно в его исполнении звучали слова о горячих, вкусных щах, – вспоминает блокадница, – что, казалось, слышался их запах и был виден дымок, идущий от кастрюли. Зал рыдал от смеха, оценив выбор артиста». Рассказ называется «Сирена». Смакуются там многие изысканные яства. Но Сусанне Дмитриевне, наверное, как и большинству сидящих тогда в зале, запомнились простые, горячие, сытные русские щи, о которых у Чехова написано всего две фразы: «Как только кончили с кулебякой, так сейчас же, чтоб аппетита на перебить, велите щи подавать. Щи должны быть горячие, огненные…» К тому времени ленинградцы о щах могли только мечтать.
Удивительное событие произошло 26 декабря 1941 года в здании БДТ. Здесь для ленинградских мальчишек и девчонок устроили новогодний утренник. Радиотрансляция с праздника шла на Большую землю. Ребята пели, читали стихи, слали приветы за блокадное кольцо всем, кто их слышит. Затем для школьников показали спектакль «Дворянское гнездо». В зале, естественно, была минусовая температура, поэтому актеры играли в распахнутых меховых манто, но в летних костюмах, как положено по пьесе. После спектакля ребят пригласили на праздничный обед. В меню входило: суп с лапшой и мясом, картофельное пюре с котлетой, желе, хлеб. Для участников пиршества, возможно, это был единственный такой обед за всю блокаду.
Но самый поразительный эпизод произошел после окончания праздника. Нина Шмелева с одноклассником Женей, уже умудренные горьким опытом, все есть не стали – хлеб и котлету прихватили домой. Вышли на улицу… А дальше слово самой Нине Ефимовне Шмелевой, письмо которой хранится в моем личном архиве: «Было уже темно, морозно. Небо усеяно звездами. Тихо, только скрипит снег под ногами. Подошли к мосту. Видим – человек худой, высокий, закутан шарфом. Он обратился к нам: «Дети, помогите, пожалуйста, мне перейти мост». Оказывается, он тоже сегодня был в театре, являлся художником БДТ. Фамилия его Константинов. Он еле говорил. Для взрослых обеда не было. Мы предложили ему котлеты и хлеб, но он наотрез отказался. Сказал: «Мне это уже не поможет. Я живу на Разъезжей, пойду потихоньку, здесь недалеко». Мы проводили его через мост, дошли до Загородного. Он говорит: «Бегите, а то замерзнете». Мы распрощались».
Где еще возможно такое?! Дети, которые знают, что завтра их ждут только 125 граммов хлеба, предлагают свой праздничный подарок взрослому чужому человеку. А тот, изголодавшийся, еле передвигающий ноги, отказывается и от котлеты, и даже от хлеба, чтобы спасти молодые жизни!
Если забыть о таких эпизодах – а они составляли суть блокадной жизни, – то вряд ли можно понять, почему Ленинград выстоял…
«Джеймс Кеннеди»
Известно, что промышленные предприятия осажденного Ленинграда обеспечивали оружием, боеприпасами, танками, прочей военной техникой не только Ленинградский фронт, но также отправляли свою продукцию на Большую землю, на другие фронты. А вот такой факт, как выпуск в Ленинграде грампластинок, затерялся в «анналах» истории. Но ведь «шипение иглы» позволяло ленинградцам минуту-другую пожить иной, мирной жизнью. С осени 1941 по весну 1942 года Ленинград был единственным городом в стране (!), где выпускались грампластинки. Экспериментальную фабрику, включавшую студию грамзаписи, оборудовали еще до войны на улице Ракова рядом со зданием Малого оперного театра. Инженер, изобретатель, просто энтузиаст своего дела Владимир Александрович Заикин приложил немало сил для создания фабрики и усовершенствования самих пластинок. В самую лютую пору, как уже было сказано, студия не прекращала работать. Именно в это время простые граждане получили возможность записаться на грампластинку, поскольку профессиональных певцов в городе осталось немного.
Самодеятельные артисты и коллективы пели песни, исполняли музыкальные композиции, читали отрывки из художественных произведений. В основном пластинки распространялись среди бойцов Ленинградского фронта. Кроме того, ленинградцы одними из первых, если не первыми, стали выпускать звуковые письма с фронта и на фронт. Записи же профессиональных исполнителей предназначались для воспроизведения только на радио. Оригиналы записи присылались из Москвы. На ленинградской фабрике выпускали пластинки в очень ограниченном количестве – может, не больше десяти штук, поскольку надпись на этикетке: «Продаже не подлежит» делалась от руки.
Так для эфира были подготовлены пластинки с песнями в исполнении Руслановой, Утесова. Довольно большой популярностью пользовалась песня «Джеймс Кеннеди». Американцы и англичане помогали блокадной ленинградской экспериментальной фабрике грампластинок материалами. Возможно, в благодарность за это в студии на улице Ракова была записана Германом Орловым и оркестром Балтийского флота под управлением Николая Минха эта песня. «Джеймса Кеннеди» меломаны военных лет частенько напевают и сегодня….
Ленинград спортивный
Одна из дат блокады – 6 мая 1942 года, когда в осажденном Ленинграде состоялся футбольный матч. Кто только не писал об этом! И лишь в специализированных справочниках упоминается, что в этом же году прошел футбольный блиц-турнир, в котором участвовали три команды. Финальная игра закончилась вничью, но победу присудили Первой сборной ленинградского гарнизона, потому что она выиграла эстафету 11 х 100 метров, проведенную перед матчем. А в 1943 году прошло первенство Ленинграда по футболу с участием десяти команд, разыгрывался Кубок города.
Сегодня открываются новые и новые факты, которые действительно вызывают удивление: как такое могло быть? Вот еще одна замечательная страница блокадной жизни.
Татьяна Николаевна Черткова рассказала о том, что осенью 1943 года при Дворце пионеров была создана гимнастическая секция! Вообще в блокадном городе о детях думали не меньше, чем об обороне Ленинграда. В эти тяжелые годы во Дворце пионеров работали кружки. Татьяна Николаевна, тогда Таня Егорова, ходила в здание на Невском сначала в кружок рукоделия. А в 43 м году в школах на уроках физкультуры учителя стали выявлять способных ребят и рекомендовать их в различные секции. Таня вместе с девятнадцатью девочками и мальчиками попала в гимнастикескую. Ее создателем и главным тренером был Сергей Алексеевич Гуляев. В зале были ковер для вольных упражнений, кольца, перекладина, брусья, бревно, конь…
– Работали мы старательно. Выполняли все упражнения, – вспоминает Татьяна Николаевна Черткова. – Сначала проводили соревнования у нас в городе. Причем соревнования самые настоящие. Азарт! Каждому хотелось быть первым. И плакали после поражений, и смеялись, заняв первое место. А после снятия блокады, в сорок четвертом году, сборная Ленинграда, которая была сформирована из ребят нашей секции, поехала в Москву на Всесоюзные соревнования. В них участвовали школьники их Москвы, Саратова, Баку, Тбилиси, представители всех союзных республик. Самый настоящий чемпионат страны среди учащихся школ. Какое мы заняли место – не помню, но, конечно, не последнее. А больше всего мне запомнилось то, что на все наши тренировки приходили смотреть много женщин, и они плакали…
– Для гимнастики сила нужна, мышцы. Как вы умудрялись делать упражнения? – задал я естественный вопрос, зная о блокадных пайковых нормах.
– В 43-м году в Ленинграде полегче стало. Блокаду все-таки прорвали. И Дворец пионеров давал дополнительное питание. Отлично помню, что давали гречневую кашу с молоком. Это самое сильное впечатление… Мясо не помню, а масло было точно…
В дневнике Всеволода Вишневского есть такая запись: «31 августа 1943 года. Сижу без жиров, без сахара. Мало мяса… Видимо, поэтому опять усталость, слабость. Как это меня мучит!.. Николай Тихонов на днях свалился в обмороке».
Так что «в 43-м полегче стало» – это только по сравнению с 42-м годом, но не с принятыми нормами жизни. Наверное, главное было не в питании, хотя, конечно, ребят подкармливали. Главное – желание жить обычной человеческой жизнью несмотря ни на что.
Конечно, война есть война, блокада есть блокада. Люди разные жили тогда. Были и мародеры, грабившие квартиры погибших ленинградцев и скупавшие за хлеб ценности у обессилевших; были и убийцы, которые делали из своих жертв студень, а затем несли его на рынок (на детей, между прочим, была настоящая охота); были и воры, выхватывавшие у не способных сопротивляться людей карточки, – все это правда. Но не это определяло жизнь блокадного Ленинграда. Если бы так, то немцы устроили бы торжественный ужин в «Астории» уже зимой 41-го. Жизнь города определяли события, которые сегодня кажутся неправдоподобными, но они были: спектакли под бомбежками и спортивные соревнования под обстрелами; выставки и лекции; чтение книг и традиционный поход 10 февраля на Мойку, 12, чтобы поклониться Пушкину, несмотря на тридцатиградусный мороз… Ленинградцы сохранили интерес к жизни тогда, когда, казалось, это невозможно – вот в чем все дело. Они не пожелали, как ни старались солдаты Третьего рейха, отказаться от того, что заполняло их бытие до войны.
Михаил Ершов