Ирина сидела на диване в большой комнате, уткнувшись в открытую книгу. Вот уже двадцать минут она читала один и тот же абзац, но не понимала прочитанного. Мысли ее постоянно обращались к расставанию с мужем, к тому дню, когда Андрей заявил, что уходит к другой, помоложе.
После этого был и поход в суд — они не смогли полюбовно разделить имущество, так как Андрей требовал отдать ему чуть ли не все, — и долгий месяц с лишним ожидания. Завтра их наконец-то разведут. «Может, теперь мне полегчает?» — думала Ирина.
Солнце ярко билось в окна, пытаясь преодолеть плотную ткань штор, которые пропускали свет, но делали его тусклым, даже серым, как тучи на горизонте. Двадцать пять лет. Двадцать пять лет они прожили вместе, двадцать пять лет она была его опорой, его музой, его верным другом, а он — ее каменной стеной. А теперь Андрей просто ушел, оставив ее одну с тишиной, которая давила на грудь, как бетонный блок.
Старшая дочь Рита, видя состояние матери, недоумевала:
— Мам, ну и пошел он! — ругалась она. — Что ты целыми днями сидишь, будто жизнь закончилась?
— А разве она не закончилась?
— Вообще-то, нет. Ты еще молодая.
— Где я молодая? — морщилась Ирина. — Мне сорок четыре, скоро сорок пять стукнет.
— В сорок пять баба ягодка опять, — подмигнула ей дочь. — Считай, что один этап жизни закончился, а другой начался. Бери себя в руки. Смотреть тошно!
Сказать-то легко. Со стороны вообще легко, а когда находишься в этой самой шкуре, то ох как сложно! Рита была нетерпимой и резкой. Что с нее взять? Ей двадцать два. В этом возрасте все кажется простым. А попробуй начни эту новую жизнь в ее-то, Иринином возрасте.
Она идет с работы, входит в квартиру и по долголетней привычке кричит:
— Андрюш, я дома!
Он бы должен выйти, поцеловать ее в щеку, спросить, как день прошел, а потом они должны пойти на кухню, быстренько выпить по чашке чая. Затем Андрей вернется за компьютер заканчивать работу — он фрилансер и трудится из дома, — а она примется готовить ужин.
Только все это осталось в прошлом. Месяц с лишним Ирина вот так приходила домой, кричала мужу о своем возвращении, а в ответ получала тишину и эхо собственного голоса, отбивающегося от стен. Лишь последнюю неделю она перестала радостно звать мужа. Привыкла, что ли?
— Мам, — позвала ее младшая дочь Вика. — А пойдем в кино? — предложила она, выглядывая из-за двери.
Ирина растерянно взглянула на дочь и помотала головой.
— Нет, дорогая, сегодня я не пойду. Я, пожалуй, почитаю.
Вика насупилась.
— Ты уже третий день читаешь одну и ту же книгу, — заметила она.
— Ну и что? Мне нравится. — Ирина попыталась улыбнуться, но получилось натянуто.
— И о чем книга?
Ирина взглянула в открытую страницу, а потом захлопнула книгу и показала дочери название на обложке:
— «Двадцать пять шагов как пережить измену?» — Вика даже присвистнула.
— Говорят, помогает, — пожала плечами Ирина.
— Дай-ка сюда. — Вика решительно шагнула к матери, забрала у нее книгу и отнесла ее на кухню, где швырнула в мусорное ведро.
Ирина, последовавшая за дочерью, удивленно спросила:
— Ты зачем книжку выкинула?
— Я сама тебе расскажу про двадцать пять шагов, — пообещала дочь.
— Откуда тебе знать? Тебе всего девятнадцать.
— Шаг первый — встать с дивана, — не обращая внимания на слова матери, сказала Вика.
— Ну а что там на второе? — Ирина скрестила руки на груди.
— Шаг второй — подойти к зеркалу!
Она подтолкнула мать к большому зеркалу, встроенному в шкаф-купе.
— Нравится тебе, что ты видишь? — спросила Вика.
— Нет, — призналась Ирина.
И когда она успела набрать лишний вес? Неужели месяц отчаяния и депрессии поспособствовали этому? Лохматая какая-то. Синяки под глазами.
— Теперь понятно, почему он к молоденькой ушел.
— Нет, мама, — возразила Вика. — Отец ушел, когда ты сияла здоровьем и ухаживала за собой. Так что не во внешности дело.
— А в чем?
— В том, что седина в бороду — бес в ребро, — закатила глаза Вика. — Ладно, переходим к шагу третьему.
— И что это будет?
— Умыться, причесаться, надеть красивое платье и пойти со мной в кино.
— Но…
— Никаких «но».
И Ирина подумала: «А почему нет? Можно ведь и правда сходить в кино. Андрей-то небось не сидит сиднем на диване. Воркует с молодой любовницей».
— А Риту возьмем с собой? — спросила она Вику, направляясь в ванную.
— Не возьмем. Она, как всегда, куда-то убежала по делам.
Ее дочери были очень разными, но любила их Ирина одинаково сильно. И ведь обе поддерживали ее, как могли: одна критикой, другая вот придумала «двадцать пять шагов».
Когда они вышли из кинотеатра, Вика взяла мать под руку.
— Мам, а ты сильно любишь папу? — тихо спросила она.
Ирина задумалась и вдруг поняла кое-что важное.
— Знаешь, мне всегда казалось, что я люблю его больше жизни.
— Казалось? — удивленно взглянула на нее Вика.
— Да. Я была уверена, что если мы расстанемся по какой-то причине, то я не смогу дышать, но…
— Ты дышишь.
— Дышу.
— Вот и дыши, мам. Он ведь жив-здоров, просто теперь у вас у каждого своя жизнь.
Ирина сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Вика права. Как же она права.
— Может, перейдем к шагу четыре? — спросила она Вику.
— Давай, — улыбнулась дочка и заявила: — Пойдем есть мороженое!
— Почему мороженое?
— Потому что папа его не любит, и ты всегда делала вид, что не любишь, с ним за компанию, — хмыкнула Вика.
После того как Ирина с удовольствием съела четыре шарика наивкуснейшего мороженого, она улыбнулась и сказала:
— А знаешь, я думаю, мы справимся быстрее, чем за двадцать пять шагов.
— Ура! — обрадовалась Вика. — Ты у меня такая сильная и такая красивая, мамочка.
Она повисла на шее у матери и расцеловала ее, заставив Ирину смеяться.
«Конечно, про красоту Вика погорячилась. Я стала ужасно выглядеть, но ведь и это поправимо?» — подумала Ирина и решила с завтрашнего утра начать утренние пробежки в парке.
Ей теперь и думалось легче, и дышалось проще. Она наконец-то приняла случившееся и решила двигаться в новое будущее, в котором нет места сожалениям, слезам и Андрею.
Продолжение ЗДЕСЬ
