Эту повесть Виктора Астафьева, написанную в 1961-1965 годах, раньше я не читала.
Действие повести происходит в 1939 году в детском доме северного заполярного городка Краесветска. Город на краю света. Если знать биографию писателя, то под этим городом легко угадывается Игарка, где Астафьев проживал какое-то время в детстве, сначала в семье, потом в детском доме. Так что повесть эта в каких-то моментах, несомненно, автобиографическая. У всех главных героев есть реальные прообразы, а некоторых персонажей Виктор Петрович вывел даже под собственными именами.
Город Игарка возник в 1929 году с того момента, как здесь начали строить порт, чтобы вывозить лес. Строительством занимались ссыльные, в основном это были репрессированные по политическим мотивам, уголовники и семьи раскулаченных, которых привезли сюда на пароходе и выгрузили – теперь будете жить тут. Суровый климат, плохое питание, отсутствие условий для нормальной жизни привели к тому, что ссыльные массово умирали от цинги, от непосильного труда.
«Город был новый, и все в нем было новое: заводы, дома, магазины, пристани, школы, больницы. Но, как и во всяком новом городе, в Краесветске не планировалось строительство тюрем, домов инвалидов, исправительно-трудовых колоний, детприемников. Все это возникало само собой».
Оставшихся сиротами детей надо было куда-то девать. Так возник сначала детприёмник.
«Детприемник разрастался и разрастался. На «птичьих правах» он уже не мог существовать. Нужно было по всем правилам и законам открывать в городе Краесветске детский дом. А раз по всем законам, значит, должно быть у детдома постоянное помещение, имущество и прочее, прочее, прочее…»
Комендантом Краесветска, то есть фактическим хозяином города был на тот момент коммунист Ступинский – этот персонаж списан Астафьевым с реального прототипа. Он и взял под своё крыло всех беспризорников.
«Первая группа беспризорников сколотилась давно. В цинготных бараках, на чердаках, по конным дворам и гаражам хозяин города Ступинский еще в зиму с тридцатого на тридцать первый год собрал больше десятка ребятишек и держал их у себя в квартире. Кормились они в военной столовке, а спали на полу в ряд, и Ступинский вместе с ними спал, подальше упрятав наган.
Ступинский же хлопотал и об открытии детприемника, чтобы прибрать детей на зиму, а весной с первыми пароходами разослать их по детским домам на Большой земле, или, как зовут тут, на магистрали. Но там, видно, и своих сирот хватало, краесветских никто не принимал. Ступинский начал донимать райком, райком — область, область — еще кого-то, и сироты получили жилье».
Так образовался детский дом. Возглавил его бывший офицер царский армии, потомственный дворянин, уроженец Петербурга, ссыльный Валериан Иванович Репнин – персонаж, также имевший реального прототипа. У Астафьева он - положительный герой, в отличие от представительницы гороно, коммунистки Ненилы Романовны Хлобыст – персонажа явно отрицательного и в чём-то комического, пародийного.
«Вместе со многими белыми офицерами отпущенный после гражданской войны на все четыре стороны, Репнин болтался по Сибири, пробавляясь случайной работой. Одно время работал даже в иркутском театре хормейстером и чуть было там не женился. Но в годы нэпа бывшее офицерье и прочие недобитки прошлого начали поднимать головы, тайком потекли за границу. Тем офицерам, что не убежали, надо было пройти строгую проверку.
Веди себя посмирней на проверке Репнин, может быть, и не попал бы он в ссылку, но он орал на молоденького следователя, который с подковыром интересовался, почему это он остался здесь и не уехал за границу? Какие такие дела его тут задержали?
«Моя земля здесь! — указал себе пальцем под ноги Репнин. — За границу мне ехать незачем и не к кому. А если вас не устраивает мое общество, катитесь ко всем чертям!..»
«Твоей земли тут нет, контра! — хряпнул кулаком по столу следователь. — Твоя земля тама! — махнул он себе за спину: — И ты ее усвоишь!..»
Он так и сказал: не «освоишь», а «усвоишь». В этой маленькой замене слов оказался большой резон и свой смысл.
Репнин «усвоил». В этом новом, далеком городке он знает любой барак, любую улочку со своей недолгой, но особенной историей и помнит прожитые здесь дни в едином сплаве, а не по отдельности».
Дальше в повести идёт рассказ о детдомовцах, о разных детских судьбах, о том, какими путями и по каким причинам кто из них попал в детдом. В этой части повесть напоминает «Педагогическую поэму» Макаренко или «Республику Шкид» Белых и Пантелеева. Разница лишь во времени. «Педагогическая поэма» рассказывает о начале 20-х годов, о детях, оставшихся без родителей в результате революции и гражданской войны, примерно о том же времени говорится и в «Республике Шкид». Астафьев пишет о самом конце 30-х. И уже не в первый раз сталкиваюсь я с тем, что мой мозг с трудом воспринимает несоответствие того, что нам об этом времени говорит советский кинематограф, и того, что я только что прочитала.
В предвоенных фильмах мы видим детишек, отдыхающих с родителями на подмосковных дачах, играющих в светлых комнатах детских садов; барышень в красивых платьях, прогуливающихся по паркам и улицам Москвы, краснощёких колхозниц, ловко вяжущих снопы и одновременно поющих радостные песни, артисток, выступающих на сцене… Откуда же взялись эти голодные, оборванные, нищие сироты, умеющие хорошо воровать, драться, пить и курить?
«Среди этих ребят есть парнишка Малышок. На его глазах отец зарубил мать, и с тех пор лицо ребенка искривило припадочной судорогой и поселилась на нем вечная улыбка. Ребята бездумно и жестоко кличут Малышка Косоротиком… А вот мечется по столовке на костыле Паралитик, человек без имени, без фамилии. Он не знает, когда и где умерли родители. Не помнит. Его избили за украденную краюшку хлеба так, что отнялись у парнишки левая нога и левая рука. Осталось полчеловека. Злобы на пятерых».
«На базаре того самого города, где погибли отец и мать Гошки, поднимавшие из воды взорванный в гражданскую войну мост, и куда так тянуло все время парнишку, сдыбал его один дядька… Он поднял Гошку будто младенца, красуясь своей силой, ахнул, словно колол дрова, и посадил его на булыжник, как на горшок. У Гошки хрустнуло в спине, и показалось ему, что позвоночник уперся ему в затылок, а внутри пусто как-то сделалось, будто ни кишок, ни живота, ни печенок, ни селезенок в Гошке уже не осталось, и пронзило его по пустому нутру знобким сквозняком…
…Мальчишка смертельно изувечен. Если он доживет до весны, с первым же пароходом направим его в южный санаторий, там его, может, и спасут. …Его бил мастер… Опущение желудка, мочевого пузыря. Одним словом, как говорят в народе, все внутренности отбиты».
Гоша Воробьёв до весны не дожил. С его смерти в мальчишеской спальне детдома и началась повесть.
Но повесть не просто о том, как жили детдомовцы, как их воспитывали и готовили к взрослой жизни, и, кстати, тут обнаружилось большое отличие от педагогического метода Макаренко. Если Антон Семёнович большое внимание уделял трудовому воспитанию, то теперь, в стране победившего социализма (а мы помним, что об этом было объявлено в 1936 году), методы воспитания должны быть другими!
«— Сейчас вожжами нельзя. Гороно велит воспитывать по новому методу, индивидуальные беседы и хоровое пение рекомендует, — мрачно пошутил Валериан Иванович».
Собственно, сюжет повести в том, что однажды детдомовцы совершают кражу из кассы городской бани. За это в КПЗ сажают проявившую халатность кассиршу. А у неё двое маленьких детей, и мужа нет. Детей на время, пока идёт разбирательство, определяют в тот же детдом.
Воспитанники детдома эти деньги благополучно проедают, пропивают и прокуривают, и им совершенно не жаль детей, которые благодаря им тоже могут стать сиротами. Но не все. Часть ребят не поддерживает воровство и считает, что деньги надо вернуть, чтобы двое детей, мальчик и девочка, не стали такими же детдомовцами, как и они сами. Но как это сделать? Ведь больше половины денег уже потрачено! Да и негласный лидер старшей группы не позволит это сделать.
Перед ребятами стоит непростая дилемма: вернуть или нет? Если вернуть, то как? Где взять недостающую часть? Не арестуют ли самих?
Очень сложная ситуация, и правильного выхода из неё не нашлось. Да и то решение, которое принимают ребята, - не из лучших. Но в том и состоит взрослая жизнь, что не из любой ситуации можно найти правильный выход. И молодым ребятам и девочкам, которым по выходе из стен детского дома не на кого будет опереться, надо к этому привыкать.
Подробнее писать не буду, чтобы не испортить впечатление от чтения тем, кто повесть ещё не читал.
Мне же повесть понравилась: она проблемная, и в ней почти нет героев полностью положительных или полностью отрицательных. Всё как в жизни.
Прочитать повесть можно здесь.
