"Сомневаешься? Неужто для того, чтобы чувствовать себя живой, непременно нужна сумочка со всем этим барахлом?" – продолжал скрипеть кто-то, как видно, весьма назойливый.
Светлана на сей раз просто попыталась отмахнуться от вопроса. Кончики пальцев на растянутых донельзя руках, наконец, дотронулись до прохладной осязаемой тьмы тоннеля.
Я – есть. Если думаю, чувствую, испытываю неудобства от каблуков. – Без особой, впрочем, уверенности убеждала себя пленница тоннеля. Будь они неладны, эти «лодочки» – и изящные туфельки составили компанию сумочке. Мягкая прохладная тьма тут же проникла сквозь тонкие чулки, но ступням не было неприятно – словно таинственный ворсистый ковер пригласил их к долгожданному отдыху. Может, это вековая пыль? – почему-то возникло в мозгу полушутливое, и Светлана даже усмехнулась такой своей догадке.
Так, босая, с разведенными в стороны руками, в полурастегнутой атласной кофточке, Светлана двинулась дальше вглубь по этому странному тоннелю, приглашающему ее в столь же странное путешествие. Но где пункт отправления? Светлане вдруг отчаянно захотелось оглянуться, и не об оставленной сумочке и уж совсем не о модных «лодочках» она подумала в этот момент.
Олег! Его образ настолько отчетливо всплыл в кромешной тьме позади нее, что Стрельцова подумала, что он материализовался и сейчас здесь, в тоннеле, рядом с ней, неслышно идет следом. Она в смятении остановилась, и уже хотела было улыбнуться ему, и облегченно выдохнуть «и ты здесь!», но любимый вдруг поднял правую руку и прикоснулся к ее правой груди.
"Застегнись". Коротко, властно, почти грубо, как он иногда любил говорить с ней во время постельного общения. Эта нежная грубость была отчего-то приятна ей именно в минуты близости. Побуждала к беспрекословному подчинению и в то же время давала ей сумасшедшее ощущение некой осознанной покорности мужчине, дающей над ним безграничную власть.
Светлана, почти развернувшись назад, к Олегу, непроизвольно попробовала справиться с полурастегнутой стрейчевой блузкой, но руки дрожали. То ли от неожиданности приказа, то ли от возбуждения.
"И вот это ты называешь любовью?" – раздался где-то слева за спиной все тот же вкрадчивый скрипучий голос.
Женщина вздрогнула, и последняя из трех непослушных пуговичек на скользящей ткани блузки, наконец, вошла в петлю.
Она попыталась заглянуть в глаза Олегу, который ей все еще мерещился, и увидеть в них ответ. Но образ, что называется «поплыл». Не найдя поддержки любимого, Светлана отважилась заглянуть внутрь самой себя – а что вообще такое любовь? И любила ли я кого-нибудь так, как могу, как дано мне любить?..
Первый мужчина. Андрей. Полет в облака и падение на дно. Белый, обнаженный до предела, потолок в медицинской палате. Ноющая боль слева под грудью и внизу живота. Никита. Надежность и скука, и отчаянная скука в постели. Слишком надежно, слишком без вариантов?.. Олег. Незримый поединок Мужчины и Женщины, мощный обмен энергией двух сильных личностей и ненасытных тел. Желания подчиняться и подчинять, казалось бы, гармонично переплелись в этом союзе, замешанном опять-таки на страсти.
Страсть. Везде она, всегда королева. Словно вспышка, невесть откуда зарождается где-то в районе солнечного сплетения, и овладевает тобой так сильно, что ты попросту теряешь контроль. Наркотик, за который цена во сто крат больше, чем какой-то там травки.
"И вот это ты называешь любовью?" – вновь раздался все тот же вопрос, но в неведомом Голосе на этот раз Светлана расслышала более мягкие, сочувствующие нотки. И тут кромешную тьму тоннеля прорезал ее надрывный крик, ставший неожиданностью, прежде всего, для нее самой:
– Да нельзя раскрываться перед мужчиной, ни в коем случае нельзя его любить! Потому что ты в этом случае так уязвима, что он обязательно причинит тебе боль. Поэтому Я УЖЕ НИКОГДА НЕ БУДУ ТЕМ КОТЕНКОМ, МЯУКАЮЩЕМ О ЛЮБВИ, О НЕЖНОСТИ, О ЗАБОТЕ!!! С меня довольно! Если мужчины так бояться моей искренности и любви, зачем же пугать их? Я буду милосердна, к Олегу милосердна, если ты хочешь более конкретно! К себе милосердна. Только общение, ни к чему не обязывающее, только секс. Но ведь мужчины не хотят такого поворота событий. Вот и Олег хочет, чтобы я ОТДАВАЛАСЬ ЕМУ ВСЯ! Но при этом оставаться свободным от меня. Так больше не будет. Или взаимно или по бартеру. Вы мне ни к чему не обязывающее общение и секс – я вам тоже.
Как только ты становишься стервой, ты вновь становишься интересной. Значит, надо быть стервой! Хотя, признаю, это не так приятно, как любить. Когда летишь и ничего не страшно! Словно паришь над землей, легко и свободно, не сомневаясь, что можешь летать, и не устанешь, и никогда не упадешь… Так бывает во сне. И это было в реальности, но раздавлено во мне.
"Кем? Тем, первым? Неужели ты настолько злопамятна, что никак не можешь отпустить его, а значит, простить? Каждый, каждый имеет право на ошибку, и он непременно заплатит за нее, рано или поздно. Впрочем, никогда не поздно, всему свое время. Ты упорно держишься за обиды, за страх быть раскрытой.
А ведь впереди у тебя новые испытания. И все потому, что ты боишься. Боишься принять и отдать. Страсть, говоришь? Но без любви она ничто, с точностью до наоборот. Здесь ты права. Однако учись отличать подделки. Останется ли та завораживающая энергия страсти между тобой и Олегом, если он, скажем, лишится всего, что имеет сегодня?
Сможешь ли ты простить ему слабость? Захочешь ли потом вновь показать ему на иссиня-шелковых простынях, как горячо и многослойно мироздание? Тем более, прикоснуться к его душе, когда та плачет?.."
От всех этих довольно-таки каверзных вопросов Светлана Стрельцова почувствовала непомерную усталость. Присесть бы. И – о, чудо! – впереди тоннеля замаячило нечто вроде мягкого уголка. Ну, прямо, как оазис в пустыне, - присущее ей чувство юмора, как обычно, не подвело, вновь позволив перевести дух.
Уютная ниша, в глубине которой просматривался небольшой диванчик и журнальный столик, а на нем – две зажженные свечи. Два огонька ровного, устремленного вверх параллельно друг другу пламени.
Светлана присела, не в силах оторвать взгляда от этих двух живых «язычков». Ей было одновременно и хорошо, и тревожно. Она не знала, что ответить Голосу на вопросы про страсть, и про любовь… И вдруг услышала свой собственный голос, который звучал по-новому, так, что даже она сама не сразу его признала. И в то же время – Светлана знала точно! – стихи рождало ее гулко бьющееся в темном тоннеле растревоженное Голосом сердце.
Когда-нибудь я стану светом.
А может, музыкой дождя
И ты придешь ко мне с приветом,
Подаришь розу, не любя…
И я вдохну цветок усталый,
Такой же, как моя душа.
И я скажу: уйди, пожалуй
Туда, где я была твоя.
Ты удивишься, вскинешь брови,
Пожмешь плечами, наконец.
Что знаешь ты об этой боли,
О глубине внутри колец?..
В них пустота, и круг замкнулся.
Неважно, с кем ты, в чем одет…
Ты так меня и не коснулся -
Я ветер, музыка. Я - свет!
***
Два мирно дышащих язычка отчаянно потянулись друг к другу, слились воедино – и стали уходить из взгляда Светланы все дальше яркой вспышкой. Кромешная тьма тоннеля сначала плавно сгустилась, а затем постепенно начала рассеиваться. Контуры тоннеля становились все более размытыми, он как бы растворялся, исчезал из поля зрения…
В конце концов Светлана Стрельцова решила не удивляться и не анализировать происходящее вокруг. Она просто свернулась калачиком на приютившем ее уютном диванчике, и глубоко вздохнув, крепко уснула. «Никогда не думала, что могу сочинять стихи», - мелькнуло напоследок.
– Девушка, девушка, да приходите уже в себя!!
Светлана открыла глаза и обнаружила склонившееся над ней мужское весьма озабоченное лицо. Короткая стрижка с зачесом назад, пытливые, словно наполненные до краев какой-то невесомой грустью, светло-серые глаза под очками, волевой подбородок. На вид лет сорок-сорок пять.
– Что со мной, где я? – Светлана никак не могла переключиться на реальность, на себя, потерявшую сознание от пережитого шока на пешеходном настиле между железнодорожными путями.
– Не волнуйтесь, теперь все будет хорошо. Давайте, поднимайтесь, надо дойти до платформы. Идти можете? – Мужчина решительно взял молодую женщину под руки, помогая встать. Светлана автоматически подчинилась.
И только присев на пустующую скамейку, свидетельницу неожиданных изгибов людских судеб, эти двое наконец-таки расслабились, почувствовав себя в безопасности. Шел мягкий неспешный снежок, и легкий морозец был так кстати их раскрасневшимся от пережитого лицам…
На платформе не было не единого пассажира – до ближайшей электрички на Москву оставалось еще сорок минут.
– В перерыв попали, – констатировал факт мужчина. И взгляд под очками сразу повеселел. – Давно на электричках не ездил, да вот машина в автосервисе четвертый день, а надо было срочно по работе в область. А Вы в столицу?
– Да, я там живу. Сюда к своей бабушке приезжала.
– Это хорошо, родных обязательно надо проведывать. Вот у меня семья осталась в Рязани, жена и двое сыновей, правда, уже почти взрослых – один студент-первокурсник, второй школу заканчивает в следующем году. Так я каждый выходной мотаюсь к ним.
Если честно, в Москве, как в огромной камере, себя чувствую. Я уже год здесь. Друг перетащил. Предложил хорошую должность в крупной компании, решил согласиться. Москва есть Москва. Здесь перспективы, заработки, семье деньги нужны. Однако я здесь долго не планирую задерживаться. А вы коренная москвичка или тоже из понаехавших?
Похоже, этому нежданному попутчику, который только что помог Светлане покинуть, что называется, зону риска, давно не с кем было поговорить по душам. Так часто бывает: человек неожиданно для самого себя рассказывает о наболевшем случайному встречному. Либо мужчина таким образом пытался «заговорить» молодую женщину, только что чуть не угодившую под поезд.
– Ну да, из них, – не могла не улыбнуться Светлана. – История, каких немало. Жила-была девочка в маленьком подмосковном городишке. А потом выросла, неудачно влюбилась и разочаровалась в любви. И решила направить энергию, как говорится, в рабочее русло. Работала, работала…
Параллельно пыталась строить отношения с мужчиной, которого так и не смогла принять. А потом бросила и его, и престижную для провинциального городка работу, и уехала в столицу. За счастьем. За лекарством от безнадежной скуки и хронической тревожности. Мне все время как будто чего-то не хватает! Но чего?..
Сейчас я с мужчиной, которого, как мне казалось, я сумела понять и принять. И его нежную жесткость в том числе, и сдержанность в эмоциях, и желание подчинять себе женщину. Хотя… Мне за тридцать, а ни штампа в паспорте, ни детей. Олег не спешит, ну и пусть.
Светлана секунду помолчала, как бы пытаясь убедить саму себя в том, что не солгала, и продолжила. – Благодаря ему я вновь научилась летать во сне, когда ничего не страшно, и у меня перестал болеть низ живота во время месячных.
Он согласился со мной, что мироздание многослойно и горячо, и это еще недавно было счастьем для меня. Он поверил в меня как в женщину и как в специалиста, дал мне кров и возможность для самореализации. Но после того, как я побывала в тоннеле, я стала сомневаться…
– В каком тоннеле?
– Пока я была без сознания, мироздание забросило меня в какой-то странный тоннель. Там я написала свое первое в жизни стихотворение. А еще туда приходил Олег, там был Голос, который задавал мне вопросы про страсть и про любовь. Про то, смогу ли я любить Олега так же, если он потеряет все, если ошибется, оступится, если его душа заплачет.
А что такое любовь? И что есть мироздание? Оно бесконечно, а любое чувство имеет конец. Оно как вспышка, как язычок пламени, порой длится всего лишь несколько минут. Так почему люди придают этим вспышкам столь большое значение, почему снова и снова ищут их и сгорают в них?
– Наверное, потому что им хорошо в этом чувстве, потому что они защищены.
– От чего?
– Иногда от самих себя. От собственных страхов, порой от ненужных амбиций.
– Как странно. Мы с вами знакомы всего лишь несколько минут, и такая внезапная откровенность. И сейчас, на этой деревянной скамейке я чувствую себя как-то по-особому в безопасности. Кстати, Светлана.
– Николай. Ну, вот и познакомились. Знаешь, Светлана, – можно на ты? – мне кажется, нам обоим по разным причинам давно не хватало такой вот бесшабашной близости. Ну, ты понимаешь, о чем я. Не об интимной близости, разумеется. – Николай заразительно рассмеялся столь пикантному сравнению, и вдруг взял Светлану за руку.
Его ладонь оказалась теплой, слегка шершавой и очень, выражаясь фигурально, уверенной в себе. – Ты, кстати, классная. Сразу видно, человек светлый, и красота при тебе, – комплимент, в отличие от философствования на любовную тематику, прозвучал скомканно.
– Благодарю. Еще раз спасибо за поддержку в трудную минуту, – решила, как обычно, юмором разрядить повисшее напряжение Светлана. – А вот и наша электричка!
Наталья Казакова
Продолжение следует.
Приятного прочтения, дорогие друзья!