Николай, с замиранием сердца, перелистнул пожелтевшую страницу дневника. Сухая, ломкая бумага, хрустя под его пальцами, испускала слабый, но отчетливый запах тлена, словно сама история, записанная на ней, была пропитана смертью и разложением. Этот запах смешивался с запахом плесени и сырости, создавая тошнотворную смесь, от которой у Николая перехватывало дыхание. Почерк деда, обычно ровный и каллиграфический, здесь был неровным, судорожным, словно он писал в лихорадке, борясь с невидимым врагом, который терзал его разум. Буквы плясали на странице, складываясь в слова, которые казались Николаю полными скрытого смысла и зловещих предзнаменований. Он чувствовал, как по его спине пробегают мурашки, а в животе появляется неприятное, сосущее ощущение, предвестник чего-то ужасного.
"— Обелиск не место, а состояние," – прошептал Николай, проводя пальцем по строчкам, словно пытаясь впитать их значение через кожу. Его голос дрожал, предавая внутреннюю борьбу, которая развернулась в его душе. – "Врата, ведущие не в иное место, а в иное время..."
Слова казались лишенными смысла, бессвязным набором звуков, но в них было что-то притягивающее и в то же время отталкивающее, словно взгляд в бездну, полную неизвестности и ужаса. Они завораживали и пугали одновременно, словно шепот из иного мира, проникающий в самые глубины сознания. Николай всегда считал деда чудаком, страстно увлеченным историей и древними легендами, но эти записи выходили за рамки обычного увлечения. В них чувствовалась маниакальная одержимость, граничащая с безумием, словно дед прикоснулся к чему-то запретному, к чему-то, что изменило его сознание навсегда. Николай чувствовал, как растет в нем тревога, словно темная тень наползает на его разум. Он понимал, что держит в руках не просто дневник, а ключ к какой-то темной тайне, и это знание наполняло его одновременно и страхом, и жгучим, почти болезненным любопытством. Ему хотелось бросить дневник в огонь, стереть из памяти прочитанное, но какая-то неизвестная сила удерживала его, заставляя читать дальше, погружаться все глубже в этот пугающий мир тайных знаний.
Дневник был не просто сборником записей, он был живым существом, пульсирующим темной энергией, которая проникала в Николая, опутывала его сознание невидимыми нитями. Он чувствовал, как меняется его восприятие окружающего мира, как обычные вещи приобретают новый, зловещий смысл. Тени в углах комнаты казались ему все более реальными, словно они наблюдали за ним, ждали своего часа. Ветер за окном выл все сильнее, словно предупреждая его об опасности, а дождь барабанил по крыше, словно погребальный марш. Николай был один в этой старой, заброшенной избе, один на один с тайной, которая могла разрушить его жизнь.