Бытует мнение, что к моменту выхода «Первого философического письма» Пётр Яковлевич существенно поменял свои взгляды относительно многих вопросов, затрагиваемых в рамках его работы. Поэтому та критика и то возмущение которое обрушилось на писателя не касалось его «нынешнего». Критиковалось то, с чем сам Чаадаев уже не был согласен, «Его карали за взгляды, которых он уже не разделял» [1].
Первое письмо «наделало много шуму», не столько из-за идей, которые в нём изложены, сколько из-за факта самого издания. Ранее мы говорили, что чаадаевские письма обсуждались в обществе, но обсуждались они постольку, поскольку были интересны и востребованы сами идеи, которые не Чаадаевым были впервые внесены в повестку. Это подтверждает и Валерий Борисович Храмов в своей статье «ПЕРВОЕ «ФИЛОСОФИЧЕСКОЕ ПИСЬМО» П. Я. ЧААДАЕВА КАК ДОКУМЕНТ ЭПОХИ»: «У нас есть основание предполагать, что не столько содержание самого документа, которое было известно многим, а факт его публикации вызвал упомянутые выше социокультурные последствия» - пишет Храмов [3]. Более того об этом писал сам Чаадаев в начале VII письма: «Чем более вы будете вдумываться в то, что я говорил вам на днях, тем яснее вам представится, что то же самое было уже много раз сказано людьми всех партий и всех убеждений и что я только придаю сказанному особое значение, которого ранее в нем не видели» [2, с.151].
Прот. Г. Флоровский утверждал: «Чаадаев не был мыслителем в собственном смысле слова. Это был умный человек, с достаточно определившимися взглядами. Но было бы напрасно искать у него «систему». У него есть принцип, но не система. И этот принцип есть постулат христианской философии истории. История есть для него создание в мире Царствия Божия. Только через строительство этого Царствия и можно войти или включиться в историю».
Да, Чаадаев не отличается новизной идей, которые являются общими для ряда «религиозных западников», однако Петр Яковлевич уникален в том, что он принимает эти идеи как данность и стремится понять, почему такая реальность такова:
«Там, где другие дают практический ответ — принимают католичество, уезжают на Запад навсегда или, по меньшей мере, на столь долгий срок, как это окажется возможно, — Чаадаев дает ответ теоретический, ему важно не только и даже не столько сказать, какова Россия, сколько поместить ее в мировую историю, объяснить, почему она такова» [1].
В «Первом письме» Чаадаев, в свойственной ему манере, ответил на этот вопрос: Россия, как духовный феномен, отсутствует в мировой истории, т.к. смысл последней заключается в религиозности. Европа живет этим смыслом, «народы Европы имеют общее лицо, семейное сходство» [2, с.32]. У Европы есть традиции, есть великое религиозное прошлое, которое их роднит и делает целым, чего нельзя сказать о России: «Мы живём лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя» [2, с.29]. Наша страна это только «большой» бездуховный факт: «Чтобы заставить себя заметить, нам пришлось растянуться от Берингова пролива до Одера» [2, с.37], имея ввиду, что единственное, чем мы смогли запомниться Европе, так это только военными походами, да и то, доблесть и мужество нашего народа объясняется Чаадаевым следствием «ленивой отваги».
Таким образом, можем проследить следующий ход мыслей. Прошлое и настоящее России исключительно. Причём эта исключительность негативна, т.к. состоит в непричастности к мировой истории, отсутствием традиций, на которые Чаадаев всегда делал акцент. Однако мировая история может быть таковой, и, как мы знаем, является, только если сама обладает смыслом, более того смыслом именно провиденциальным. «Следовательно, исключенность России из мировой истории сама должна иметь смысл: «…мы жили и сейчас еще живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам, которые поймут его; пока, что бы там ни говорили, мы составляем пробел в интеллектуальном порядке»» [1]. Ответ уже был дан в самом начале «Первого письма»: «Если мы хотим подобно другим цивилизованным народам иметь свое лицо, необходимо как-то вновь повторить у себя все воспитания человеческого рода» [2, с.30]. Дальнейшее рассуждение Петра Яковлевича о безуспешных попытках двух монархов, Петра Первого и Александра Великого, просветить Россию, могло невнимательного читателя привести, и к сожалению привело, к неправильному выводу, а именно в преклонении перед католичеством.
Однако этим неудачам Чаадаев нашёл объяснения в том, что эти попытки были голым заимствованием, без понимания пользы, без осознания внутренней необходимости. Это была попытка стать частью Европы, стать частью «Христианского мира». Но если мы предположим, что России всё же суждено «снова начать у нас воспитание человеческого рода» [2, с.42], то выходит, что та пустота, которая была у России станет бессмыслицей, и история для неё начнётся заново, но сделанный чуть ранее вывод данное заявление не допускает.
Эта пустота, эта исключенность, здесь уже не имеет отрицательный, негативный характер. Однако говорить, что для России она имеет только положительный смысл тоже не приходится. Чаадаев создает систему, где для России есть два пути развития: первый – стать просто примером и поучением для всего человечества; второй – в котором «пустота» станет преимуществом и Россию ждёт исключительное будущее.
К тому же Пётр Яковлевич обязательно хотел опубликовать письма именно в России, и это в одном из своих писем он объяснил так: «Я убежден, что на нас лежит задача разрешить величайшие проблемы мысли и общества, ибо мы свободны от пагубного влияния суеверий и предрассудков, наполняющих умы европейцев. И целиком в нашей власти оставаться настолько независимым, насколько необходимо, настолько справедливым, насколько возможно. Прошлое давит на них невыносимо тяжким грузом воспоминаний, навыков, привычек и гнетет их, что бы они ни делали» [1]. А. И. Тургеневу он пишет 1 мая 1835 г.: «Вы знаете, что я держусь того взгляда, что Россия призвана к необъятному умственному делу: ее задача дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе» [1].
«Основное свойство русской культуры – вневременность. В «первом философическом письме» применительно к реальному бытию России это понятие связывается Чаадаевым с суммою негативных характеристик, что позволяет говорить о русских как о народе неисторическом. Но вневременность является свойством Бога, следовательно, положительное содержание. Значит, и неучастие России в истории может иметь провиденциальный смысл. В определенный кризисный для Европы момент Россия способна включиться в исторический прогресс, выполнив провиденциальную миссию по установлению «Царства Божьего на земле». Но этого может и не случиться, если она будет искать путь развития вне прогресса, осуществляемого народами Западной Европы» [3].
Заключение.
Этого то современники Чаадаева не заметили. Виной этому запрет изложить свою позицию до конца. Первое письмо, с его сарказмом, сатирой, порою желчью, было призвано быть неким трейлером к его «фильму» из восьми писем, и только немногие, самые внимательные смогли понять мысль Петра Яковлева. Первое философическое письмо является лишь введением к серьезному философскому труду, содержание которого раскрывается в последующих письмах, а дальше П.Я. Чаадаев обсуждает вопросы не столько актуальные, сколько теоретические, онтологические, теологические, гносеологические, этические, ну и, конечно, собственно историософские. Чаадаев, ещё задолго до публикации писем, в 1831 году в письме Пушкину писал, что он в своей работе окончил всё, что хотел сказать, и на протяжении всего последующего времени своих взглядов не менял. А в написанной через 5 лет «Апологии», мысли по своему содержанию не изменились:
«Хотя О. Мандельштам и утверждал, что «лучше не касаться «Апологии», конечно, не здесь сказал Чаадаев то, что он думал о России» (Мандельштам, 1971[1915]: 288). Но сказанное Чаадаевым в «Апологии…» если чем и отличается от сказанного им же двумя-тремя годами ранее, то разве что интонацией, переходом от частного письма к публичному тексту и желанием оправдаться — представить иную аранжировку ранее высказанных идей» [1].
Вывод. Заявление будто бы Чаадаев к моменту публикации «Первого письма» уже не разделял своих взглядов, а следовательно был наказан за то во что сам не верил, является ошибочным. Критиковали его исключительно из-за «непонятости», из-за публикации лишь одного письма, но от своих идей он никогда не отрекался.
А на этом мы заканчиваем данную статью. Надеемся, она была для вас полезной! Подписывайтесь на наш канал, а также на наши соц.сети:
ВК - https://vk.com/blog_optimista
ТГК - https://t.me/telegaoptimista
Дальше только интересней!
1. Андрей Тесля – Неизменность Чаадаева – СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ. 2016. Т. 15. № 3
2. Философические письма/ Пётр Чаадаев; пер. с фр. Д.Шаховского. – СПБ.: Азбука, Азбука-Артикус, 2022. – 224 с.XVI
3. В. Б. ХРАМОВ – ПЕРВОЕ «ФИЛОСОФИЧЕСКОЕ ПИСЬМО» П. Я. ЧААДАЕВА КАК ДОКУМЕНТ ЭПОХИ – “Культурная жизнь Юга России”, № 2 (53), 2014.
#Чаадаев #Философияескиеписьма #ПётрЯковлевич #Русскаяфилософия #история
