Да что ж такое-то. Я снова лежала на диване, на даче. В окно заглядывал лес и яблоки долбились в заднюю стенку комнаты. Вафельный хлопковый плед уже не согревал. Пора было доставать теплое одеяло. Воспоминание о сне-видении были так ярки, как будто пушистые соседские котята только что зашли в гости и теплоту их белых пузиков все еще ощущали мои ладони.
Лондон. Тела. Не совсем обычные. Или, я бы сказала, не совсем привычные. Впрочем, кому как. Для кого-то это были обычные домашние тела. Им было нормально. Нормально. Да. Но только в своей среде. Секс, секс, секс. Как когда-то в 90-х пела какая-то банда в Москве. Возможно все это и было мило. Но вряд ли он занимал такое место в жизни обычных двуполых. У которых…Которые составляют две половинки. Ты мужчина, я - женщина. Все просто как дважды два. Именно поэтому и говорилось традиционно – ищу половинку. А если у тебя два пола одновременно?
Я представила себе, что я могу всё. Что между ног у меня кладезь премудрости. И то, и другое.
Ничосе. Муж и жена решают каждый раз по новой – ты кто сегодня? Муж или жена? Чур я сегодня мужик. Блин, тут с одним-то причиндалом чувствуешь себя зачастую мужиком. Амазоном. Не маркет плейсом. Нет. А амазонкой, с отрезанной одной грудью, с мечом через плечо. А тут сразу все, что можно. Тут, да, без Фрейда не обойтись. И главное, как выбрать? Кто поможет? Я «М» или я «Ж»? Возможно, и рождает желание попробовать все. И так и этак, я - то или я — это. Нельзя ничего упустить. Пойти поговорить на кушетку к психоаналитику. Возможно, я ошибся и мне нужно нарастить грудь. Сомнения, сомнения, сомнения. Для молодого растущего организма это, наверное, кажется катастрофой.
Лондонские приключения стояли яркой картинкой в воспоминаниях. Ложных, кажущихся, или реальных. Я уже не пыталась понять каких. Кубик рубик менял свои грани и цвета, но картина мира складывалась все же с трудом. Ну пусть. Значит верхние, кастовые, элитные, типа двуполые.
«Ведь кажется мне будто я египтянин, и царапает небо гкогтями легкий сфинкс, что стоит за спиной. А чего не сгубить, тому нету конца на земле». Музыка загремела совсем внезапно. Слова из песни «Пикника» летели легко в утреннем легком воздухе. Я обернулась. Все было выключено. Телек, молчал на меня черным экраном Малевича. Странно. Приключения продолжались. Может мне поехать домой?
Было немного тревожно выходить из дома, куда-то идти. Пойдешь в пятерочку, а попадёшь в Лондон на оргию в Букингемском дворце. Ничего. Тревожность — это ерунда. В моем возрасте уже не страшно ничего, а приключения есть приключения. Да и кто откажется от познания мира, даже если оно приходит на закате. «И мудрость станет основным итогом. Не потерять бы в скачке стремена». Стихи, написанные мной давно. Да, я всегда мечтала узнать все тайны мира. Хотелось бы, конечно, химико-биологические. Ну уж какие поступят в зону доступа. Пусть даже и такого странного доступа. На грани безумия. Или за гранью. Впрочем, с современным мировоззрением нашего общества, безумие вообще потеряло свое определение. И свою определённость.
Дурки закрылись. На страницах инета можно было просматривать заброшенные палаты бывших домов для умалишенных. Ржавеющие кровати, грязные ванны, операционные столы, где делали лоботомию и пропускали ток через головы потерявших связь с реалом.
Да и к чему теперь были эти здания, если разница между безумными больными и сумасшедшими врачами нивелировалась.
Я вышла на крыльцо. День был солнечный, но ветренный. Сентябрь дарил москвичам летнее тепло, но уже настойчиво шелестел в уши осенним ветром. Надо было копать грядки и сажать под зиму чеснок, лук, сеять укроп. Но ничего не хотелось делать. Воспоминания преследовали меня, хотелось большей ясности и каких-то реальных подтверждений. Хотя даже как сон, картинка была вполне себе уместной в моей не слишком складной жизни. Ну хоть какое-то объяснение того, что происходит мире.
Надо было попить чай, и решить, наконец, что сегодня я буду копать или нет. Не могу сказать, что я любила опасность и была адреналинщицей. Наоборот. Я никогда не могла понять людей, которые без всякой необходимости лезут в гору. Возможно, детская поговорка слишком тесно впиталась в мой мозг. Но романтика приключений по подземельям, альпинизм, подводное плавание, казалась мне надуманной, детской, дебильной.
Как говаривала героиня «Пиратов карибского моря» – «Хочешь боли? Поноси корсет!» Хочешь адреналина? Устройся на стройку! Под моим окнами в городе с весны строились три дома. Каждое утро я наблюдала как крановщик, как муравей, карабкается на свой кран, как эти краны собирали, как страшно и опасно работают там в скелетах домов оранжевые фигурки в касках. Тяжёлый, опасный труд. Хочешь в горы – попробуй крановщиком. Что не так? Не игра? А вдруг!
Я махнула головой. Свой старческий маразм можно было проворачивать в голове сколько угодно. Это не кого не касалось. Это никому не войдет в мозг. Квесты, игры, азарт, дурость. Игры, игры, игры.
Люди испытывают потребность возвращаться в детство. Некоторые неуклонно застряли в своем детстве, напрочь застыли в нем, ощущая навязчивое, непреодолимое желание играть и играть в игры. Бедный человек. Бессознательному недоступно представление о смерти. Поэтому мы не боимся умереть. Человек жалок в своем отрицании. Мы притворяемся, что смерти нет. Но как раздвинуть шторы? Увидеть свет? Свет в конце тоннеля? Свет в виде тьмы. Странно называть смерть светом. Пусть это будет искаженный свет. Как свет, проходящий через призму.
Разные цвета, разные точки зрения. Искаженный цвет лучше, чем никакой, иначе мы все окажемся во тьме.
И почему кого-то тянет играть? Острые ощущения? Или это скрытое ожидание вины? Своеобразное садомазо? И они ждут наказания? Наказание тянет за собой новые острые ощущения. И все это становится ритуалом.
Игра явно привлекала не возможностью заработать. Ставки делаются на что угодно. Поведение особей обусловливается скрытыми причинами. Жаждут больше, чем денег.
Так, ладно. Я наконец решила. Пора в город. Хватит копать. Нужно съездить в город, вдруг я узнаю что-то новое. Хотя для мировой истории и жизни планеты это поездка будет несущественной. Все мы только истории, которые мы рассказываем себе и друг другу.
Что же. Надо вызвать такси. Это было дорого, но автобус плюс поезд я уже не потяну. Инсульт давал себя знать. Затопчут, как на Ходынке.
Ехать так ехать. Карта показывала, что машина на Новорижском шоссе. Скоро уже будет на месте. Я быстро собрала рюкзак. Грязное белье. Таблетки, обычный старческий набор.
Оранжевая машина показалась на повороте линии, радостно подскакивая на ухабах. Я закрыла калитку и встала на повороте. За рулем сидел невысокий плотный киргиз. Он радостно принял мой рюкзак и закинул его в багажник.
-Вам музыка не мешает? – озабоченно спросил он.
Перед ним сразу два гаджета вещали разноязыкий контент.
На одном экране шел фильм на непонятном мне языке, на другом на том же языке пели. Я кивнула, что мне не мешает и откинулась на спинку кресла, приготовившись к часовой поездке домой. Непонятный язык разговоров и песен меня убаюкивал и успокаивал. Хотя внутреннее напряжение сохранялось. Я ждала и настороженно прислушивалась. Хотелось быть готовой к любым сюжетным поворотам.
- Смотрите, смотрите что написано! – внезапно мой юный киргиз замахал ладонью в направлении соседней машины. На заднем стекле внедорожника был наклеен лейбл «Броненосец по телкам».
- Надо же. Во дает! Что себе наклеил, - он засмеялся.
Его русский был без акцента и, если бы не узкие глаза и имя в Яндекс гоу, я бы не поняла какой он национальности.
- Я будущий славянин, - как будто прочитал мои мысли он и поделился своими планами. – Скоро найду себе жену славянку и стану славянином.
Тут уже не удержалась я. Рассмеялась. Планов у него было громадье.
- Я тут пред вами парней из Москвы вез. Добровольцы. Строить храм, - он явно обрадовался, что нашел собеседника. – Вы не представляете. Там их уже 50 добровольцев. Представляете? Где они в Москве нашли 50 дебилов. Я деньги собирала на тачку, приехал сюда, нашел работу. Надеюсь, у меня все получится. А тут недавно видел шествие. Казаки. Да по пути в Москву к родным заскакивал. Вот представляете, шествие. Казаки. С портретом Николая2. Идут - бредут по лужам и грязной дороге – разлюли малина. Грязищу месят. Сразу две беды в одном месте. Это как все равно гангстеры на ковриках для йоги.
Я снова рассмеялась. А этот киргиз и правда был вполне воцерковленный в современную жизнь.
- А почему гангстеры не совместимы с ковриками для йоги? – Оборот меня удивил своим неожиданным сочетанием.
- Как говорили мудрецы: ищите в человеке три черты. Ум, жажду жизни и честность. Если последнего нет, о двух первых можете не беспокоиться. Обладатели двух первых нуждаются в масках. Ходячие аватары.
- А я однажды видел на заднем стекле машины лейбл с курицей.
- Как это с курицей? Это что какой-то новый знак?
- Да нет. Прям курица. Ну вот как знаки клеют. Картинки. Инвалид, колясочник, ребенок. А там на картинке курица. Не петух, а именно курица.
-А что это значило? – удивилась я.
- Да я сам не понял. Юмор. Или самооценка. Я обогнал машину, а там за рулем девушка. Она себя курицей обозвала. Типа предупредила. Знай типа наших. Предупрежден значит вооружен.
Я снова рассмеялась. Дорога была веселой. Надеюсь, что приеду я без приключений.
- А вы знаете, что курицы пожирают свои яйца?
- Как пожирают? Откуда же тогда яйца в магазинах, - попыталась пошутить я.
- Вы что не верите? - киргиз даже обернулся ко мне. – Моя бабушка убивала куриц, которые попробовали свои яйца. Они сначала сами случайно попробуют, потом рассказывали другим курам, своим подружкам как это вкусно, и все начинали жрать свои яйца! Вот!
- Так вот откуда появился Хронос! Он брал пример с кур! – Сегодняшняя поездка до дома, казалось, будет самой веселой.
- А что за Хронос? – оказалось, что Гурик чего-то не знал.
- Да Хронос. Бог в греческой мифологии. Пожирал своих детишек на раз. Глотнул и нет наследника.
- Что такой голодный был? Бог все же.
- Зато век был для людей золотой. Время его правления называют золотым веком. Нет наследников, - не для кого и воровать, копить, откладывать, грабить.
- Ах в этом плане. Понятно. А для чего вы домой едете? Погода вроде еще ничего. Дачный сезон еще не кончился.
- Да надо бы полы подремонтировать.
- О, это я умею! Я делал у нас дома Чайхану. Пол заливал. Надо намочить сначала. А потом лить состав.
- Спасибо за совет. Разберемся. - Я улыбнулась.
Новорижское шоссе приближалось к Красногорску. Движение замедлилось. Мой шофер метнулся на выезд в Красногорск. На съезде стояла невообразимая пробка. Он пометался и, передумав, вернулся на новую Ригу. Нас ждал мкад с его вечными пробками и духотой.
Мой Гурик замолчал, уткнувшись в экраны и навигатор. Огромная пространство шоссе было плотно занято автомобилями, стоявшими, не двигавшимися, тупо упирающимися друг другу в зад.
Это не был случайный стояк, аварийная ситуация, или взрыв в крокус сити. Это была стабильная пробка, которая была тут ежедневно, она не зависела от ситуации на дороге или времени года. Машины стояли тут, покорно ожидая, пусть крохотного, но продвижения вперед.
Совсем рядом со мной стоял красный кабриолет. Мерседес. Там сидел довольно пожилой мужчина и молодая женщина. Крыши не было, владельцы были открыты всем взглядам и выхлопным газам. Рядом стояло еще несколько спортивных машин, дорогих и понтовых.
Я задумалась. Стоять в московских пробках и заплатить за эти машины. Какие-то глупые понты. Ну если бы у них был вертолет, ярко раскрашенный, как воздушный змей, я бы еще могла понять, но выкинуть такие деньги и стоять рядом со мной и моим крохотным такси в пробке даже и без кондиционера... Я вгляделась в лица обитателей кабриолета. Так странно. Ведь их все видят, рассматривают. Думают – ну и дураки.
Странно меняется жизнь. Куда идем. Собирается ли человечество, или по-простому люди, жить дальше на этой планете? Или у них есть альтернатива. Есть запасной вариант. Есть запасной парашют. Сейчас тут все исчерпаем и валим. Ну там куда-нибудь. Столько машин. Откуда? И такие понтовые в кавычках. Или большие. Может и правда мне подружка говорила, чем больше машина, тем меньше в штанах. Блин я вгляделась в лица, мелькающие за стеклами проезжающих машин.
Столько больших машин. Джипы, или как они называются, огромные машины везли по одному человеку за рулем. Ну что - круто. Хорошие машины. Но мысль о маленьких членах их владельцев свербила в мозгу и как щекотка порождала смех. Все же идиоты. Заполонили дороги пробками, гаражи некуда поставить, но вместо развития такси и общественного транспорта все мечтают о личном. О туповозках. Удивительно, что так мало аварий у нас. Надо же. Хватает мозгов, чтобы ухаживать, водить, следить за дорогой, следить за машиной. Я бы, наверное, рехнулась бы от беспокойства, куда и как ехать.
Красный кабриолет мерседес все еще ехал наравне с моим такси. Очень хотелось открыть окно и крикнуть – «А шарфик где?» Или даже не так. Вряд ли они знают про какой шарфик я им говорю. Знали бы не ехали, нет не так. Не стояли бы в загазоновой пробке в кабриолете. Прокричать так - а вы ребята - от стыда не усыхыаете, что такие идиоты в пробке стоите в кабриолете?
Это что Ривьера? Допустим по берегу океана прокатиться на кабриолете, развевая за собой шарф это да, понтово. Голубой. Нет, лучше алый. Интересно, какой шарф был на Айседоре Дункан. Я закрыла глаза. Представила. Ницца. Океан. Айседора Дункан, стареющая, но не сдающаяся, в шарфе из крепа, двухметровом, расшитым в китайском или индийском духе. Желтая птица, голубые розы. Образ был ярок и печален.
Открыв глаза, я снова повернулась в сторону кабриолета. Вот чудеса. На капоте, прямо на капоте впереди команды всей, сидела великолепная Айседора в малиновой шляпке и своем знаменитом шарфе. На ней был тот самый шарф, который разрезали после ее смерти на кусочки и пустили с молотка. Она улыбалась и размахивала краем палантина.
Я оглянулась на таксиста. Он уже не следил за дорогой, а неотрывно наблюдал эту сцену. Сцену, надо сказать, действительно яркую и необычную. Мкад, наконец встал совсем. Машины останавливались, и водители стали выходить, пытаясь выяснить, что происходит. Красный кабриолет оказался в центре арены.
- Что происходит? - спрашивали, или вернее вопрошали все друг друга, но никто не знал ответа.
- Что происходит? – вдруг громко крикнула Айседора Дункан. – И вы еще спрашиваете?
Она и не собиралась слезать с машины, наоборот, устроилась поудобнее, прилегла, облокотившись на стекло машины.
Толпа все плотнее окружала красный кабриолет. Движение остановилось.
-Тетка, говори, что сказать хотела. Ехать надо. А ты тут представление устраиваешь
- Ты кто такая?
Из толпы раздавались крики с разными акцентами, некоторые вообще звучали непонятно.
На престарелой танцовщице кроме шали не было почти ничего. После последнего непонятно на каком языке заданного вопроса она скинула и шаль и осталась в полупрозрачной греческой тунике. Под туникой просматривалась нагота. То есть не просматривалось белья. Не было ни лифчика, ни корсета, ни трусиков. Свободные телеса уже немолодой рожавшей женщины плавно повторяли движения ее тела. Вернее, они и были тело. Они просто колебались. Мягкие части тела колебались и болтыхались вслед за порывами души Айседоры Дункан.
- Говори что хочешь и дай нам проехать.
- Вы серьезно? – вдруг все же ответила она? – Вы серьезно собираетесь ехать в такой машине не вдоль океана? Да тут дышать нечем! Как вы тут живете!
- Тебя не спросили. Как умеем, так и живем! – хозяин кабриолета встал и вышел из машины. – Я попросил бы вас слезть с машины. Мы продолжим наше движение вперед.
- Да вы рехнулись. Какое движение вперед? Вы в мышеловке. Тут дышать нечем. Куда вы все претесь?
- Если это все, что вы можете и хотите сказать, то уйдите с дороги.
- Я против чайлд фри! – вдруг прокричала Айседора Дункан.
Тут уже все замолчали. Даже гаишники, которые с трудом пробивались сквозь толпу, вдруг остановились и уставились на нее как на призрак.
- У нас запрещена пропаганда этого, как его, - вдруг вспомнил что-то человек в погонах.
Чтобы не пропустить ничего я открыла окно. Выходить не хотелось. Вся сцена и так была видна мне отлично.
- Пропаганда? Убивать значит можно, а пропаганда чайлдфри запрещена?
- Вас же не здесь убили! - вдруг почему-то вмешалась в разговор я.
- Как убили, - девушка, сидящая в кабриолете, поняла кто возлежал на капоте ее автомобиля. – Вы же погибли от собственного шарфа. Я все помню. Шарф замотался за колесо кабриолета и вас выкинуло из машины с переломленной шеей. Смерть быстрая и не мучительная.
- Ааа, так вы, значит, купили это бесполезное приспособление для передвижения в этих конкретно данных условиях, чтобы покончить жизнь самоубийством??!-
Айседору не так-то просто было сбить с толку.
- Так это было самоубийство?
- Нет. Это было убийство. Как вы не понимаете. Я была против чайлд фри.
- Да боже мой, при чем здесь чайлдфри! Что вы несете.
- Да все знают, что ваш шарф стал вашим убийцей.
- Вы идиоты, или как?
- И так и так. Кто как, - рассмеялась я.
- Меня сначала задушили, сломали шею, а потом машина тронулась и меня выкинуло из машины.
- Ах вот как все было. А почему?
- Вы что, оглохли? Я же сто раз повторила. Я была против чайлд фри.
- Так вы что своих детей сами убили?
- Да что вы такое говорите. Как я могла убить своих обожаемых деток. Я была против чайлдфри!
Она все повторяла и повторяла эту фразу, как будто это объясняло все, и этим все можно было объяснить. Наконец она расплакалась. Многие в толпе замолчали, некоторые крутили у виска. Что было взять с призрака, к тому же такого несчастного.
- Если у вас были дети, то что для вас лично значит чайлдфри?
Я не могла покинуть эту историю, не поняв все детали.
- Я была против рождения детишек от нужных, назначенных клановых, сектантских партнёров. Понимаете? Я хотела рожать детей от кого хотела. И менять им пол.
- Менять пол? В окружавших кабриолет людях не совсем погибло любопытство.
- Да! Я хотела нормальных детей!
- Аааа! Я поняла! – вдруг меня озарило. – Вы хотели простых детей, с одним полом.
Тут уже вся толпа уставилась на меня. Я почувствовала себя гуру. Но не я одна поняла ее. Пассажиры кабриолета опустили глаза.
- То есть чайлд фри- это движение гермафродитов? — Это вы хотите сказать? - молодая пассажирка красного мерседеса посмотрела на полуобнаженную танцовщицу с восторгом и нежностью.
- Да. Если рожать от обычных мужчин, получатся, если повезет, обычные дети. С обычным полом. Мальчики и просто девочки. А не вот это вот все. Не надо никакого чайлд фри. Рожайте, любите, делайте детишек нормальных.
- Что мы ненормальные что ль? – вырвалось у мужчины из толпы. Он закашлял, засмущавшись что выдал свои причиндалы в штанах.
- Ну да нормальные. А это нормально определять пол по наличии у тебя груди? Вырастит грудь – ты девочка, нет сисек- ты мужик. Не важно кем и как ты себя ощущаешь. Да и как себя можно ощущать, если в твоих штанах до фига принадлежностей.
- Да, тут никакой Фрейд не поможет, - почему-то вдруг вставила я свои две копейки.
- Люди, не слушайте никого! Живите как хотите! Слушайте только своё сердце!
Айседора перестала плакать и карабкалась босыми ногами на капот. Забравшись, она приняла красивую позу, изогнувшись назад и взмахнула рукой. Пурпурный шарф ее взметнулся желтой птицей в осеннее, но все еще голубое небо.
- Хватит жить в сектах. Пора объединяться. Столько сделано ошибок, так неправильно прожита жизнь.
Она замолчала. Опустила голову, и посмотрела на свои босые ноги. Владельцы красного кабриолета вышли из машины, и дверцы остались открытыми, двигаясь как готовые к взмаху крылья. Мне было интересно была ли это пара, или это был отец с дочкой. Хотя вряд ли. После недолгого размышления я пришла к выводу что дочка бы не стала рассекать в такой нелепой здесь, в пробке, машине с папочкой. Она бы резвилась где-нибудь в Барселоне, рассекая скальные серпантины. Не пугаясь склонов, усеянных машинами.
- Я очень разочарована людьми, - подняла голову Айседора и посмотрела на толпу.
Гаишники или полицейские, люди в форме уже приближались к ней. Еще немного и они будут рядом. Она равнодушно посмотрела на них.
- Я очень разочарована людьми, обществом. Двуличием, - продолжала она. – Фальшь кругом. Куда ни глянь, везде как дуто один фейк. Кругом фейк.
- Мадам, откуда вы знаете это слово? В ваше время так не говорили, - в толпе послушался смех.
- Фейк везде. И самое ужасное, - она снова замолчала и закрыла глаза. – И сильно бесит то, что все упирается в деньги. Абсолютно все! Никакой трансцендентной духовности.
Полицейские наконец приблизились к полуголой Айседоре.
- Вы нарушаете. Пройдемте.
- Куда еще пройдемте? - Айседора брыкнула на них босой ногой. – Пройдемте. Вы хоть знаете кто я?
- Вы тут развели пропаганду чайльд фри. У нас это запрещено!
- Я как раз против чайлд фри. Я против! - еще громче крикнула Айседора.
- Ваших детей убили. Почему?
- Потому что дала им свободу! Я родила от любимых мужчин, а не от тех, кого предлагала мне секта. И они получились таким, как получились. Девочка и просто мальчик. Да! Да! – Снова перешла на крик женщина. – Просто мальчик и просто девочка! Нужно дать свободу детям, а не навязывать им нужную гермафродитичность только потому, что вы боитесь оказаться одни, без секты, без содержания, без возможности устроится в жизни. Из-за ваших страхов и жадности вы обрекаете своих детей на мучения, ужас, двуполость, или полное отсутствие пола, вы что? Подумайте, наконец, о детях!
- О себе надо думать!
Рядом вдруг появилась искорёженная машина. Ровер выглядел пожеванным огромным драконом, поигравшим с ним и потом потоптавшим его. Из распластавшейся дверцы выползала располневшая, расплывшаяся блондинка. Следы былой красоты все еще можно было найти в ее чертах. Изысканный тонкий нос с вычурно вырезанными ноздрями, голубые выразительные глаза, маленький рот и ярко накрашенные губы. Чувствовалось, что женщина привыкла считать себя красивой, но привычка заслоняет реальное ее изображение в зеркале.
- А ты -то, кто?
— Это Грейс Келли. Я узнаю этот автомобиль. Он упал с высоты 45 метров на пути в Ниццу. Она не справилась с управлением. Там был такой крутой разворот и обрыв, - затараторила девушка из красного кабриолета.
- Ой, давай не будем. С чем я там не справилась. Я справилась даже с ролью княгини Монако, и жены этого идиота Ренье.
- Ну допустим детей ты не рожала, - вдруг откуда не возьмись на обочину упал еще один искорёженный автомобиль, и из него вышла целёхонькая, как ни в чем ни бывало, принцесса Диана. На ней было знаменитое платье мести. Черное. Минималистичное. Открытые плечи, длинные ноги от ушей, даже шпильки на этих красивых ногах, - все было безупречно. Она, как обычно, улыбалась своей лучезарной улыбкой, которой заставили любоваться весь мир.
- Ну не рожала. И что? Висели-то они на мне. Тебе легко говорить. Поживи в этой монакской деревне, где вообще носа никуда не высунуть. Всюду глаза и уши придурка, который сам делает что хочет.
- Ой, кому ты это говоришь! За мной везде и всюду толпы журналистов ходили. Пукнуть не могла, чтобы завтра об этом не написали. А про придурка я могу понять. И про придурков. И про двор придурков. Когда некуда деться. И ты, как в заключении. Как в тюрьме. Делай это, делай то. Молчи. Это нельзя. Это не так. И снова я дура.
Принцесса сняла туфли и присела на край капота красного кабриолета.
- Я дура. А они сами кто? – Без всякого стеснения она стала снимать чулки.- Я обожаю быть красивой. Я обожала своих детей, но так хотелось пожить. Ну хоть капельку. Свободно. Без оглядки.
- Эх, девочки, - вздохнула Грейс Келли. – Как хочется пива.
- А мне вина, - вдруг оживилась Айседора.
- А мне бы шампанского, - улыбнулась Диана.
Она провела рукой по волосам и ее идеальная прическа приобрела вид живой рыжей растительности.
- Нас убили, хотя мы всего лишь были или старались быть живыми и следовать своими желаниям.
- Моих детей убили. Я родила их не от тех, они были обычными и стала примером.
- Меня вообще просто убрали.
-Как просто? Тебя же дочка разбила.
- Да прям. Убили, а потом столкнули в пропасть в машине. Что вы слушаете эти сказки. Как Стефания могла упасть с высоты 45 метров и остаться целой и невредимой. Боже мой, князь идиот, а люди еще глупее. Жрут любой фейк.
Толпа начала расходиться, машины разъезжаться. Постепенно красный кабриолет начали объезжать, обтекая его как попавший в аварию, на пару с Ровером. Я все еще стояла рядом с ними, мой таксист с любопытством поглядывал в окно.
Полицейские стояли в нерешительности, не зная, что предпринять. Их рации журчали и щелкали, видимо тоже заразились прострацией.
— Значит, девочки, - вдруг вырвалось у меня, - вас всех замочили в сортире?
Все удивленно обернулись ко мне.
- Почему в сортире? Это был мой самый счастливый год. Я отдыхала с мальчиками и была с любимым человеком.
- Ты сама рожала? – Грейс Келли задала свой сакраментальный вопрос.
- Для того и взяли. Я сразу-то не поняла. Дура была молодая.
- От Чарльза?
- Нет. Первого не знаю от кого. А Генри от кого захотела. Запасного.
- И все равно убили. Ну ладно я. Никому была не нужна. Дети чужие. Сама старая, просиживала деньги в парижских ресторанах. Но почему тебя убрали?
— Это в крови. Им все равно. Лишь бы секту сохранить. Чарлик хоть не сам убивал. Кейт вон сам Уильям убил.
- Кейт вроде жива, - снова вступила в разговор я. Было любопытно поговорить со знающими людьми.
- Нет. Просто они соблюдают очерёдность. Сейчас готовятся к похоронам Чарльза. Его похоронят, потом будут думать, как и когда умрет Кейт
- Но она же сейчас везде вроде ходит, - не унималась я.
-Ой, не мне вам объяснять. Сейчас такие технологии, что никто и не узнает что на камерах и на фактах не тот человек.
- Мы все родом из одного гнезда, - вдруг томно протянула Айседора. – Я бы выпила за тех, кто спрашивает за что сражается. Я за детей!
В ее руках вдруг появилась бутылка красного вина. Она оглядела дорогу, посмотрела на женщина, своих собеседниц, и, махнув другой рукой, глотнула прям из бутылки.
- Погоди, погоди, нехорошо без тоста, - княгиня подняла руку с неизвестно откуда взявшейся кружкой с пенным напитком. – За свободу выбора!
— Это берд, - Диана нахмурила брови и посмотрела на всех исподлобья. В руках у нее появился бокал шампанского. – Выбора нет. Деньги, власть, известность, — все это пыль. Лучше бы я сидела сейчас где-нибудь в поместье своем, тыквы растила бы, внуков воспитывала бы.
- Не понимаю, как люди умудряются пить алкоголь после 30-ти, -мой таксист Гурик решил выйти из машины. Он захлопнул дверцу такси и приближался к компании. – После 35 когнитивные способности медленно идут на спад, а алкашка добавляет большую силу и скорость этому.
Не слушая его, женщины улыбнулись и разом сдвинули свои емкости, наполненные веселящими жидкостями. Звон стекла, как высший сигнал об окончании представления стер изображение легендарных красавиц. Такси медленно петляло по Мкаду, пытаясь как можно быстрее доставить меня домой.