Так случилось, что в последних числах сентября я, по меткому выражению моего брата, миновала хронологически следующий далее октябрь и перепрыгнула разом на месяц вперёд – попав прямиком в Ноябрьск! Надо сказать, что этакий «рывок во времени» разом обновил рекорд северной границы моего мирового присутствия. Или, выражаясь человеческим языком, я достигла наибольшего за свою жизнь значения северной широты – 63 градуса, слегка не дотянув до Северного полярного круга.
Ноябрьск отстоит от Нижневартовска почти на 500км, практически на середине пути в Новый Уренгой. Правда прежде, чем пинать строго на север, нужно сперва отъехать на запад почти к самому Сургуту. А уж дальше дорога прямиком приведёт вас в ЯНАО. По качеству, кстати, совсем неплохая дорога.
Направилась я в места столь отдалённые, как водится, не по своей воле. Группа осуждённых состояла из полновесной чёртовой дюжины медработников: врачи хирург, ЛОР, офтальмолог, стоматолог, дерматовенеролог, психиатр, УЗИст (в моём лице), а также наш "главный инквизитор" – профпатолог; из младшего персонала две медсестры на забор анализов, одна на вакцинацию, одна на ЭКГ, плюс фельдшер в роли общего организатора. Комфортно занимая места по одному, мы заполнили собою целый здоровенный автобус, к коему прилагалось аж двое водителей.
Багажник был под завязку набит расходными материалами и оборудованием: салфетки сухие и дезинфицирующие, марля, пластыри, пелёнки, перчатки, одноразовые маски-халаты-шапочки, пакеты для мусора, бутылочки с гелем, множество разнокалиберных пробирок и прочих ёмкостей для забора анализов, там же ехал в специальном кейсе аппарат ЭКГ. Более уязвимая аппаратура – здоровая тяжеленная центрифуга, мой аппарат УЗИ и коробка с датчиком к нему, а также аудиометр – расположились прямо в салоне. Причём расположились в самом прямом смысле, заняв отдельные места – и аппарат, и датчик я лично крепко-накрепко пристёгивала к креслу ремнями безопасности и следила в пути за их сохранностью. Центрифуга стояла в самом конце салона в ногах у медсестёр, аудиометр ехал в обнимку с ЛОРом.
Проработав в пятницу по обычному расписанию лишь до 10 утра, к 11 мы уже отчалили. В Нижневартовске стояла на редкость приятная погода: яркое осеннее солнце, чистое небо, около +7 градусов (позже, днём стало аж +15).
Однако в пути, ближе к обеду, небо быстро затянуло низкими плотными облаками, отчего сразу после поворота к северу после Сургута окружающие виды стали представляться довольно мрачными и суровыми.
Берёзово-сосновые леса всё чаше сменялись обширными болотистыми равнинами.
Местами редколесье оказывалось высушенным, и скелеты деревьев напоминали Мёртвый лес на северном склоне камчатского Толбачика.
Проехав примерно полпути, я заметила проплешины удивительно белой почвы - под деревьями, на речных отмелях и озёрных берегах.
Позже стали попадаться целые холмы, одиноко сверкающие своей белизной над плоской лесотундрой.
Нет, это был не снег, а до странности белый песок. Даже видны были экскаваторы, работавшие на склонах этих своеобразных терриконов. Позже, уже в самом Ноябрьске, этот белый песок был виден повсюду во дворах и на обочинах дорог. Такая вот странная особенность почвы.
Сне́га же Ноябрьске быть никак не могло – даже ночью температура стояла плюсовая, около +4 градусов, а днём так и вообще было тепло, целых +12 градусов.
Впрочем, когда вечером, уже в темноте мы наконец прибыли на месторождение, выходить из автобуса нам показалось ох как зябко. Это несмотря на всего-то лишь 6 часов вечера. Наскоро подготовив рабочие места, мы отужинали в столовой.
Гостеприимные узбеки предоставили нашему вниманию традиционные шурпу и плов, а также фрукты и два вида салатов, не блещущих разнообразием: помидор-огурец-укроп и помидор-лук-укроп. Опытным «ссыльным», приезжающим в Ноябрьск не впервые, было заранее известно всё предстоящее меню, и они успели предупредить новичков вроде меня, чтобы мы не возлагали на местных поваров чрезмерных надежд. В действительности, если плов на недальнем месторождении, описанном мною в одном из предыдущих отчётов, действительно представлял собою заслуживающее внимания блюдо, то здесь из угощений суп-шурпа оказался пересолен, а плов – скорее просто рис с мясом – недосолён и, по-видимому, недоварен. Самыми вкусными из всего оказались пышные и свежие узбекские лепёшки. После семичасовой тряски в автобусе горячий шурпяной бульон в прикуску с ними всё равно пошёл хорошо.
В итоге, часам к семи вечера мы приступили к работе. Процесс приёма не отличался от описанного в вышеупомянутом отчёте – по минуте-две на человека, одну из заготовленных печатей в карточку и - следующий. Ближе к 11-и ночи поток узбеков стал редеть, и к 12-и, казалось, совсем иссяк. Мы приняли уже более 200 человек. Однако команды расходиться не было. Ожидалась ещё одна машина с партией рабочих человек 30. Позже, правда, стали говорить, что рабочих будет только 20. В итоге к двум часам ночи, дождавшись злосчастную машину, мы приняли всего лишь 10 дополнительных узбеков. И стоило ждать ради них два часа? Недовольству врачей не было предела. Часть из них во время томительного ожидания переместилась ко мне в «кабинет», коий представлял собою временно освобожденную трёхместную общажную комнату. Одна из кроватей, сдвинутая к центру, изображала кушетку при переносном УЗИ-аппарате, но две прочие оставались свободны. Они-то и оказались со временем заняты наименее прихотливыми из врачей. Способствовала тому благостная темнота, ибо работала я при выключенном свете.
Отвлечённая деталь. Во время томительно ночного ожидания я обратила некоторое внимание на интерьер комнаты - и неожиданно сделала буквально эпохальное открытие. Гляжу я на холодильник - а он такой кондовый, давнесоветский. Гляжу и не понимаю, что это у него за этакий странный подстаканник в дверце. Спрашиваю нашего уролога. А он такой: "Ты чё, не в курсе? В советское время ж делали специальный вывод изнутри холодильника наружу, чтобы наливать охлаждённые напитки, не открывая дверцы". Я едва не в ступоре. Во-первых, я (выходит, безосновательно) считала себя неплохим знатоком советского быта, а о подобном слышала впервые. Во-вторых, я была удивлена смелостью инженерной мысли. А в-третьих и в-главных, никак не могла придумать в своей голове, как бы это могло быть устроено. Ясно - пришлось мне, преодолев некоторый дискомфорт от собственной бесцеремонности, забраться в чужой холодильник. А там, оказывается, ничего сверхъестественного. Из середины дверцы торчат на уровне средней полки две такие старые резиновые трубки. Как, простите, от клизмы, только поуже. Совсем не длинные, такие, что бутылку можно было бы поставить только на эту самую среднюю полку в дверце. Выходит, целых два напитка на выбор можно наливать себе через эту систему.
При нажатии на заднюю стенку подстаканника последняя слегка отклонялась, и возникало негромкое жужжание - видимо, срабатывал насос. Однако как выбирать один из двух вариантов напитков, я не смогла понять. По зрелом размышлении возникла у меня и ещё одна, довольно жуткая мысль о том, поддаётся ли этот механизм хоть какой-то чистке. Можно ли вообще будет пить что-либо налитое отсюда, скажем, через год эксплуатации. А через 5 лет? Я уж молчу про неизбежный привкус резины, который будет здесь обязательно присутствовать. Уж не поэтому ли позже от этого нововведения отказались?
Итак, лишь к двум часам ночи каторжные работы были приостановлены, и к подъезду корпуса подали мощноколёсую вахтовку.
Фельдшер-организатор выторговал для нас дополнительные полчаса сна, сместив начало завтрашнего приёма с девяти на полдесятого. Засим и отправились.
По городу нас катали не менее получаса вместо обещанных пятнадцати минут. Оказывается, водитель первоначально отвёз нас к другой гостинице под названием «Аляска», в которой врачей селили в предыдущие разы. Пришлось нашему руководителю вылезать из кузова и пересаживаться в кабину, чтобы указывать путь. Эти перипетии, а также любые мелкие замечания вызывали в нашей толпе бурные и совершенно истерические взрывы смеха.
Началось с уморительного диалога:
(организатор) – Собираемся на завтрак во столько-то на четвёртом этаже.
(сидящий рядом с ним врач) – А живём мы на каком этаже?
(организатор) – Вы на третьем.
(другой сидящий рядом врач) – А я?
(организатор) – А вы на втором.
(голос из отдалённых рядов) – А я?
(организатор) – А вы вообще кто?
В принципе вопрос был логичным, ибо сидели мы в темноте, и опознать человека только по голосу на расстоянии нескольких рядов было трудновато. Но на нашу утомлённую психику это самое «а вы вообще кто» подействовало самым убийственным образом, так что хохот не останавливался несколько минут.
Следующих взрыв смеха последовал, когда мы ошибочно подъехали к другой гостинице, и организатор вышел разбираться. Мы радостно решили, что теперь он побежит по дороге впереди машины указывать путь. Незадачливый организатор и правда совершенно растворился в ночной темноте, когда же он не вернулся в кузов, а машина уже тронулась, сложилось полное впечатление, что он остался на улице.
Потом, покатавшись ещё с десяток минут, мы предположили, что едем на ночную экскурсию по городу, и сейчас нам будут показывать разводные мосты. Затем - что нас везут куда-то за город (за окном и вправду не стало видно ни домов, ни одного фонаря, лишь проносящиеся в темноте кусты). В конце под громкий хохот психиатр, расположившийся позади всех, объявил, что уже сделал соответствующие пометки в наших карточках, и теперь кое-кто не пройдёт следующую медкомиссию.
В итоге, к гостинице с громким названием «Европа» мы прибыли около полтретьего, а пока получили ключи и разошлись по номерам, было уже все три часа ночи.
Расселили нас в комнаты по одному или по двое. Гостиница имела всего три звезды («Аляска», к примеру, четыре), но в целом всех вполне удовлетворила.
В комнатах имелись пакетики с чаем и кофе, сахар, вода в бутылочке и чайник – что было очень кстати. После ночной работы страшно хотелось попить горячего.
Кормили на следующее утро сытно и обильно: имелись два вида сладкой каши: рисовая и овсяная, омлет с сосиской, варёные яйца, оладушки, горячие бутерброды, салат из капусты с морковкой. Из напитков чёрный и зелёный чай, яблочный компот и несколько видов кофе из кофе-машины. Также в неограниченном количестве предлагались малиновый джем, сметана, сгущенка и сосательные конфетки.
Утренней работы на месторождении оказалось против ожидания не так много – плотный поток узбеков поредел уже к 11-и, а через час и вовсе иссяк. За это время мы приняли еще около 200 человек, на чём весь объем работы был завершён. Впору было радоваться – неужели удастся вернуться домой не слишком поздним вечером? Ан нет, не вышло…
Но пока я немного отвлекусь и замечу, что временами конвеерообразный осмотр узбеков проходил не без юмора. К примеру, выкрикивает голос из толпы за моей спиной (на ломаном русском): «Эй, ну сколько у тебя там? Один? Двое?» - обращаясь к очередному лежащему у аппарата узбеку. Ясное дело, для них УЗ-исследование ассоциируется исключительно с беременностью. Другой голос из-за спины: «Смотрите, двое: мальчик и девочка!» – это произносится, очевидно, пялясь в экран через моё плечо. Осматриваемый отбивается: «Вот сейчас мы у тебя посмотрим!» Тут встреваю я: «У нас тут у всех только мальчики» - это в смысле того, что женщин на осмотре и правда нет, одни мужики. Юморок, прямо скажем, малоинтеллектуальный. Но тупеющий от однообразия мозг рад зацепиться хоть за такое оживление.
Возвращаемся к хронологии. Я полагала, что, освободившись пораньше, мы поскорее усядемся в автобус и отправимся домой. Завтрак был совсем недавно, к тому же у всех имелась с собой в дорогу еда. На худой конец, за время пути мы делали две остановки на автозаправках, где все дополнительно затаривались всяким перекусом типа хот-догов, а также напитками и мороженным. Но оказалось, что несмотря на всё это сперва мы поедем в город основательно отобедать.
Привезли нас в самый центр, в знаменитую по местным меркам чайхану Ноокат, где народ во главе с водителями послушно выстроился в очередь закупаться шедеврами восточной кухни. Место и впрямь, видать, было знаменитое: почти все столики заняты, и посетители всё прибывали и прибывали.
От нашего общества откололись трое. Невролог с дерматовенерологом, перемигнувшись, направились в примеченную по пути шашлычную, а я поспешила отправиться на прогулку исследовать окрестности.
Город предстал моим глазам в самом привлекательном виде: яркое солнце, чистые дорожки, ещё не облетевшие осенние деревья.
Попадались и необычные архитектурные формы:
Один из водителей был местным, ноябряниным, и по пути успел сориентировать нас в городской топографии. Район, куда мы приехали, был самым молодым и активно застраивающимся. Сам он здесь и жил и очень хвалил теплые удобные дома, новый садик, близлежащий парк и строящуюся новую школу. В целом застройка напоминала улучшенную версию Нижневартовска: те же ярко разукрашенные панельки, вот только краска посвежее, тротуары поровнее, велодорожки со свежим антискользящим покрытием, а средняя этажность домов пониже. Городские автобусы попадались сплошь новые и чистые, насыщенно-жёлтого цвета. Но и в Вартовске в нынешнем году заменили весь парк городских автобусов, так что они у нас теперь тоже новые, только белые.
Напомню для сравнения вид Нижневартовска в районе новой застройки. Велодорожки тоже в наличии, но покрытие самое обыкновенное, асфальтовое.
Впрочем, заглянув во дворы, и в Ноябрьске можно было увидеть более скучные виды: незаасфальтированные грунтовые или плиточные дороги, огромные лужи, серые панельные четырёхэтажки. Не всё из этого удалось запечатлеть, да оно того и не стоило.
Позже по пути мы проезжали ж/д станцию Ноябрьск-1, после которой начиналась более старая часть города с привычными 9-этажками 80-х годов.
А совсем на выезде встретился райончик с невысокими домами, которые можно было бы принять чуть не за элитную застройку.
Однако, учитывая увиденное ранее, я смею предположить, что это те же старые четырёхэтажные панельки, всего лишь обшитые поверху более новыми материалами.
Пока народ обедал, я засекла время, дабы не опоздать, и направилась гулять по дороге в случайно выбранном направлении.
Почти сразу, пройдя свежевыстроенную мечеть, я наткнулась на широкую дорожку, ведущую в парк. Местные жители во множестве прогуливались под деревьями в разных направлениях, что неудивительно, учитывая субботний день и отличную погоду. Странным и неожиданным оказалось то, что дорожка, бывшая, замечу, на удивление ухоженной и оборудованной не хуже южнокорейских, вела довольно круто вверх. Я так и не знаю, откуда в Ноярьске, стоящем посреди плоской болотистой равнины, взялся столь внушительный холм. Напрашивается мысль об облагороженном терриконе, но убедительных доказательств тому у меня, конечно, нет.
Между тем, парк был вполне приятен. В воздухе отчётливо улавливался запах сосновой смолы. Народ кормил белок и фоткался возле замысловато украшенных скамеек. Боковые дорожки уводили то в сторону спортивного стадиона, то к стейт-площадке, то на так называемую экотропу.
С вершины холма спускалась на противоположный склон странная, укрытая полукруглым навесом рельсовая горка, очевидно недостроенная. В три стороны с вершины спускались три широкие лестницы, и открывался приятный вид на город.
Осмотревшись, я с сожалением вынуждена была повернуть обратно, прошлась немного в другую сторону от нашего автобуса и вернулась в чайхану, где ещё довольно продолжительное время пришлось ждать, пока все насытятся. Из необычного на обратном пути отметила смехотворной формы автобусную остановку.
В итоге выехали мы из города ни много ни мало в три часа дня. А впереди было ещё 7 полновесных часов пути. Вот же несобранный народ наши врачи! И охота им потом чуть не ночью разъезжаться по домам?
Пока стояли и ждали у автобуса в компании водителей, тот из них, что был местным, пожаловался на необычную вещь. Раньше он, оказывается, работал водителем школьного автобуса и ежедневно собирал по городу школьников куда бы вы думали? В школу, конечно, но не в простую, а в православную. Дак вот, жалоба его состояла в совершенно, по его словам, непотребном и дебильном поведении тех самых православных школьников. «Нарожают мамаши нищих идиотов, - ругался он, - а потом сплавляют их на попечение церкви. Мол, пусть она перевоспитывает, спасает души. Берут туда всех, не отказывают, а справиться не могут. Приходится натурально к каждому дитяте приставлять по педагогу, а толку ноль – стоит отойти, как детки начинают ходить на головах, драться, портить всё вокруг и изрыгать страшный мат. Сил не хватило терпеть такое, вот и ушёл» - осветил он такой вот печальный аспект жизни.
Тем не менее, в превосходном настроении мы с прежним комфортом устроились в автобусе и отправились в обратный путь. Солнце значительно оживляло окружающие ландшафты, так что мне для развлечения довольно долго хватало окна.
Кажется, мне повезло посетить ЯНАО в самый презентабельный сезон: хотя берёзы уже облетели, зато в самом ярком жёлтом цвете стояли многочисленные лиственницы, смотрящиеся вполне эффектно.
В целом пейзажи, сменявшие друг друга, относились к одному из нескольких типов:
1) Густой смешанный лес с преобладанием хвойных деревьев: сосны, ели и лиственницы. Возможно, там имелась и пихта, но на расстоянии, да из автобуса её от ели не отличить. В общем, та самая классическая сибирская тайга. Под Нижневартовском оной не обнаружено, здесь леса преимущественно берёза-осина с небольшим добавлением сосны.
2) Редкий сосновый бор с бедной подстилкой из белёсого песка и ягеля. Аналогичные леса есть и на Среднем Урале, и на Северном Байкале.
3) Редкий низкорослый лес на болотистой почве, преимущественно сосновый (такой же, что и под Нижневартовском).
4) Обширная плоская безлесая тундра с кочкам болотных кустарников. Оживляется исключительно опорами ЛЭП. Под Нижневартовском в столь типичном виде не обнаружена.
5) Обширные же болота со множеством разнокалиберных озёр – таких же, что и в окрестностях Нижневартовска.
6) Озёра с песчаными берегами. Из того самого белого, похожего на снег песка. Таких пейзажей до сей поры не встречала.
7) Целые гектары сухостоя из хвойных деревьев (по-видимому, лиственниц или елей), кое-где с уже подрастающим берёзовым подлеском. Следов пожара не обнаружено - видимо, это естественная сукцессия. Под Нижневартовском аналогичное тоже видала, правда, не в таких масштабах.
И конечно, все эти природные сообщества гордо и прямолинейно пронизывает трубопровод, следующий ровнёхонько вдоль трассы (впрочем, ещё неизвестно, кто тут за кем следует). Сия гордость ЯНАО местами довольно неожиданно возникает вертикально из-под земли, изгибается под прямым углом и следует некоторое расстоянии высоко над ней, то обратно прячется под землю, оставляя над собой редкие жёлтые столбики с красными флажками. А иногда неприхотливо располагается прямо на поверхности обширных озёр и смело пересекает их, очевидно, совершенно не страшась весенних паводков.
Между тем, пока я не отлипала от окна, народ за спиной (я уселась в самом начале салона) успел выспаться, ещё разок перекусить и начал перетирать сперва медицинские байки, к которым я ещё прислушивалась, затем семейные (тут я потеряла интерес), потом всякие БАДы и йогу – в одобрительном и даже пропагандистском ключе. А в конце прямо позади меня уединились хирург с гастроэнтерологом и первый принялся обучать вторую основам инвестиций в ценные бумаги. Тут уж мне окончательно пришлось заткнуть уши наушниками и углубиться в курс российской истории (я как раз дошла до кризиса престолонаследия после смерти Петра I). Позже за окном стемнело, и последние пару часов пути я благополучно проспала.
По счастью, в Нижневартовске оказалось не слишком холодно, так что путь на велосипеде домой по пустынным широким улицам оказался на редкость приятным. Домой я прибыла ровно в 11 ночи. Вернулась, так сказать, обратно в сентябрь.