Галина Петровна в сотый раз глянула на часы. Уже десять вечера, а Марины все нет. Пятилетний Костик давно спал в своей кроватке, даже не дождавшись маму. Да и чего ждать, если она приходит, когда ей вздумается?
"Ну и дура же ты, Маринка, - проворчала пожилая женщина, убирая разбросанные по комнате игрушки. - И в кого ты такая уродилась?"
Словно в ответ на ее слова, в прихожей раздался звонок. Галина Петровна, кряхтя, поплелась открывать. На пороге стояла Марина - растрепанная, с блестящими глазами и запахом алкоголя.
"Привет, мам! А я вот... с работы", - попыталась улыбнуться молодая женщина.
"С какой, к черту, работы?! - прошипела Галина Петровна. - От тебя за версту спиртягой несет! Ты хоть помнишь, что у тебя ребенок есть?"
Марина закатила глаза: "Ой, да ладно тебе. Подумаешь, один раз выпила с коллегами. Костя же с тобой, чего ты паришься?"
"Один раз?! - взвилась Галина Петровна. - Да ты уже третий месяц ребенка на меня скидываешь! Нагуляться не можешь?"
Марина прошла в комнату, плюхнувшись на диван.
"Мам, ну хватит уже. Я же не каждый день гуляю. Да и вообще, мне тоже отдыхать нужно. Ты не представляешь, как тяжело одной ребенка растить".
Галина Петровна едва сдержалась, чтобы не отвесить дочери подзатыльник.
"Тяжело ей, видите ли! А кто тебя просил на стороне гулять? Вот и догулялась - муж бросил, а ты с пузом осталась. И ведь говорила я тебе - одумайся, вернись к Сереже. Так нет же, гордая больно была. 'Я сама справлюсь, мне никто не нужен!'"
Марина вскочила, сверкая глазами: "Да лучше одной, чем с таким козлом! Ты же знаешь, как он меня унижал!"
"Ой, да брось ты, - махнула рукой Галина Петровна. - Нормальный был мужик. Работящий, непьющий. А что характер у него был, так это ж мужчина! Им положено командовать".
"Ну вот и живи с ним сама, раз он такой замечательный! - огрызнулась Марина. - А я лучше одна буду, чем с тираном".
Галина Петровна тяжело опустилась в кресло.
"Эх, Маринка, Маринка... Говорила я тебе - не спеши рожать-то. Куда тебе с твоим ветром в голове? А ты что? 'Рожу - остепенюсь'. Ну и где твое остепенение? Ребенку уже пять лет, а ты все как девчонка носишься".
Марина насупилась: "Ну и что теперь? Может, в монастырь мне уйти? Я молодая еще, имею право на личную жизнь!"
"А о Костике ты подумала? - взвилась Галина Петровна. - Ему мать нужна, а не вот это вот все!" - она обвела рукой растрепанный вид дочери.
"Да что ты заладила - Костя, Костя! - взорвалась Марина. - Он и так со мной целыми днями! Имею я право хоть иногда отдохнуть?"
"Целыми днями?! - Галина Петровна аж задохнулась от возмущения. - Да когда ты в последний раз его в садик водила? Все я да я! А ты только и знаешь, что на работу сбегать да по подругам шляться!"
Марина вскочила, сжав кулаки: "Знаешь что, мам? Достала ты меня своими нравоучениями! Я взрослая женщина и сама решу, как мне жить!"
"Ой, какая взрослая! - презрительно фыркнула Галина Петровна. - Только ответственности ни на грош! Ребенка нагуляла, а теперь не знаешь, куда его деть!"
"Да пошла ты! - заорала Марина. - Можно подумать, ты идеальная мать была! Вечно на работе пропадала, а я с нянькой сидела!"
"Я хотя бы работала! - парировала Галина Петровна. - А не по клубам шлялась! И о тебе всегда думала в первую очередь!"
"Ну конечно! - язвительно протянула Марина. - Только почему-то я этого не помню! Зато помню, как ты меня лупила почем зря!"
Воздух в комнате, казалось, звенел от напряжения. Галина Петровна, тяжело дыша, смотрела на дочь с смесью гнева и разочарования. Марина же, раскрасневшаяся и взъерошенная, выглядела как загнанный в угол зверек.
"Знаешь что, доченька, - сказала Галина Петровна, делая упор на последнем слове, - я, может, и не идеальная мать была, но уж точно лучше тебя! Ты посмотри на себя - размалеванная, пьяная, а дома ребенок! Тьфу!"
Марина вздрогнула, как от пощечины. Глаза ее наполнились слезами, но это была не грусть, а чистая ярость.
"Да пошла ты к черту, старая ведьма! - заорала она, сметая со стола чашки. - Достала меня своими нотациями! Подумаешь, святая нашлась!"
Звон разбитой посуды эхом разнесся по квартире. В соседней комнате заплакал разбуженный шумом Костя.
Галина Петровна, бледная от гнева, рванулась к внуку, но Марина преградила ей путь.
"Куда?! - рявкнула она. - Это мой сын, я сама разберусь!"
"Твой сын?! - взорвалась Галина Петровна. - Да ты и матерью-то называться не имеешь права! Кукушка ты, а не мать!"
Эти слова словно прорвали плотину. Марина с диким криком бросилась на мать, пытаясь то ли ударить, то ли оттолкнуть. Галина Петровна, несмотря на возраст, оказалась проворнее - она увернулась и крепко схватила дочь за плечи.
"Ты что творишь, др.нь такая?! - прокричала она, тряся Марину. - Совсем с катушек съехала?!"
В этот момент в комнату, хныкая, вошел заспанный Костя. Увидев бабушку и маму в таком состоянии, он разрыдался в голос.
Крик ребенка словно отрезвил обеих женщин. Они застыли, тяжело дыша и глядя друг на друга с ненавистью.
Галина Петровна первой пришла в себя. Она оттолкнула Марину и бросилась к внуку, подхватывая его на руки.
"Ну-ну, маленький, все хорошо, - зашептала она, прижимая мальчика к груди. - Бабушка здесь, не бойся".
Марина смотрела на эту сцену, и ее лицо исказилось от боли и ревности. Она шагнула вперед, протягивая руки к сыну, но Галина Петровна резко развернулась, загораживая ребенка собой.
"Не смей! - кричала шёпотом она. - Ты его напугала, пьяная д.ра!"
Марина отшатнулась, как от удара. В ее глазах мелькнуло что-то - то ли стыд, то ли осознание, но оно быстро сменилось привычным упрямством.
"Отдай моего сына! - потребовала она, снова делая шаг вперед. - Я его мать, и только я решаю, что для него лучше!"
Галина Петровна, крепко прижимая к себе всхлипывающего Костю, решительно направилась к выходу из квартиры.
"Куда?! - закричала Марина, бросаясь следом. - Ты не имеешь права!"
Но Галина Петровна уже спускалась по лестнице, игнорируя крики дочери. Выйдя на улицу, она глубоко вздохнула, втягивая прохладный ночной воздух.
"Ну-ну, маленький, не плачь, - прошептала она, гладя внука по голове. - Смотри, какое красивое небо. Видишь звездочки?"
Костя, все еще всхлипывая, поднял голову. Его заплаканные глаза расширились от удивления.
"Ого! Сколько их много!" - выдохнул он.
Галина Петровна улыбнулась, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. Они простояли так почти час, разглядывая звезды и тихо разговаривая. Когда Костя начал зевать, бабушка решила, что пора возвращаться.
Поднявшись в квартиру, они обнаружили Марину, крепко спящую на кровати. Запах алкоголя все еще витал в воздухе.
Глядя на дочь, Галина Петровна приняла решение. "Хватит, - подумала она. - Больше я не позволю ей разрушать жизнь ребенка. Теперь они оба будут жить у меня, и я сделаю все, чтобы Костя вырос хорошим человеком".
Прошел месяц. Галина Петровна сидела на кухне, помешивая чай. Напротив нее, опустив глаза, сидела Марина - похудевшая, с кругами под глазами, но трезвая и аккуратно одетая.
За это время многое изменилось. Галина Петровна настояла на том, чтобы дочь с внуком переехали к ней. Первые недели были тяжелыми - Марина сопротивлялась, пыталась сбежать, но постепенно начала понимать, что так продолжаться не может.
"Мам, - тихо произнесла она, - я... я все поняла. Ты была права. Я... я хочу измениться. Ради Кости".
Галина Петровна внимательно посмотрела на дочь. В ее взгляде читалась смесь недоверия и надежды. За этот месяц она видела, как Марина старается не пить, начала работать без нареканий, стала больше времени проводить с сыном.
"Что ж, - наконец сказала она, - я вижу, что ты стараешься. Но учти - это твой последний шанс. Еще одна выходка - и я тебя пороть как в детстве буду".
Марина кивнула, сглатывая комок в горле. Она понимала, что мать не шутит, и была благодарна за этот шанс.
В этот момент в кухню вбежал Костя, радостно крича: "Мама! Бабушка! Смотрите, что я нарисовал!"
Обе женщины повернулись к мальчику, и на их лицах появились одинаковые нежные улыбки. Костя протянул им рисунок, на котором были изображены три фигурки, держащиеся за руки - мама, бабушка и он сам.
Глядя на этот рисунок, Галина Петровна подумала, что, возможно, ее жесткое решение было правильным. Может быть, теперь у них есть шанс стать настоящей семьей.
