Купе помолчало. Казалось бы, после такой истории любая другая звучала бы не так невероятно и драматично.
- А знаете, я тоже хочу про путь рассказать. Только не про свой. А своего знакомца, с которым с детства знаком. – начал Игорь Сергеевич
История третья.
«Мишка -Слива и волшебный клад»
- Сам я простой врач, на пенсии, но еще работаю травматологом в районной поликлинике и самое невероятное чудо, с которым я сталкивался, это падение сильно нетрезвого гражданина с пятого этажа, которое не оставило на нем ни единой травмы, кроме большой царапины на пояснице, и то, эту отметину нанесла ему черемуха, на которую он приземлился и за чью ветку зацепился.
Но вот про одну историю знаю не понаслышке, от непосредственного ее участника. И история эта насколько удивительна, настолько страшна и ужасает тем, как низко может пасть человек в поисках наживы и обогащения.
Начну, пожалуй, издалека. Отец мой был военным и до 12 лет я жил с родителями в маленьком городишке неподалеку от военной части в Ленинградской области. Собственно, там я и познакомился с героем этой истории, Мишкой Сливой. В те годы клички ребята получали обычно по фамилиям: Медведев-Медведь, Тракторенко-Трактор. Но со Сливой история вышла другая. Мишка был самый бедовый пацан во всей округе. Разбито стекло в школе? Это его, Мишкина работа. Кошка бегает, выкрашенная в синий? Кто это сделал? Конечно же Мишка! У деда Самоши, дворника, дверь в подсобку забита гвоздями? Это точно Мишка. Что бы не происходило противоправного и общественно опасного, можно было с уверенностью сказать, что причастен к этому он. За что постоянно Мишка был дран нещадно ремнем отцом и таскан за уши матерью. От этого воспитательного воздействия уши Мишкины алели, а позже синели, как сливы. Так и приклеилась к нему эта кличка.
С самого первого класса сидели мы с Мишкой за одной партой, а после школы шли вместе домой. Жили мы в одинаковых кривобоких трехэтажках, смотрящих в окна друг другу. Я на третьем этаже, а Мишка на первом, по вечерам мы с ним перемигивались фонариками в темноте, даже додумались использовать азбуку Морзе. Незадолго до окончания пятого класса произошло несчастье. Погибла Мишкина мать, попала под трактор. Чтобы хоть как-то справляться с горем, бытом и детьми, отец его перевез в наш городок из деревни своих родителей, бабу Лизу и деда Пашу. Баба Лиза была очень строгой женщиной, при ней даже Мишка как будто бы присмирел. А вот дед Паша был неугомонным. Все сразу поняли, в кого Мишка такой. Сказок, шуток, частушек и прибауток он знал великое множество. На каждую тему находил он историю, а на окрики бабы Лизы отбояривался частушкой или поговоркой, часто матерщинной.
После смерти матери Мишка загрустил, затих, ходил хвостом за дедом Пашей, как будто надеялся зарядиться его жизнелюбием и куражом. Однажды зимним днем, когда городок наш замело так, что детям разрешили не ходить в школу, мы сидели у Мишки, пили липовый чай с ревеневым вареньем и слушали деда Пашу, у которого было особое лирическое настроение, он чинил валенки и вспоминал войну.
И вдруг военные разговоры внезапно повернули совсем в другое русло.
- А я ведь, малята, в этих местах неподалеку воевал, да. - вдруг не с того, не с сего брякнул дед Паша. – И вот ведь какое дело…Случилось нам с одним попом повстречаться.
- С кем? – переспросил Мишка
- С попом. Со священником. – уточнил дед. – Уж откуда там поп взялся, убей Бог не знаю, а только накормили мы его, обогрели и рассказал он нам прямо жуткую историю. Кошмар!
- Расскажи, дед Паша, расскажи! – потребовали мы, больно охочие до таких историй.
Дед Паша довольно крякнул и продолжил, изредка выразительно посматривая в сторону кухни, где царствовала баба Лиза-она не одобряла таких историй детям.
- Поп этот был не какой-нибудь там тебе забулдыга. Родился он в 1900 году и знал самого Распутина! А Распутин был самый что ни на есть черный маг! Это только для виду говорили, что он старец и Божий человек…- дед покосился в сторону кухни.
Кто такой этот Распутин, нам с Мишкой было неизвестно, но пояснения о том, что это какой-то волшебник было достаточно, и мы только шире раскрыли рты.
- Так вот, попу этому сам Распутин много чего говорил, и про царя, и про революцию. И даже про войну, да не про первую, а про вторую, что с фашистами будет. А самое интересное, рассказал про одного чернокнижника, который в тамошних окрестностях зарыл клад, огромадной цены. Но не это самое главное, а то, что чернокнижник этот сумел добыть волшебный камень, который мог мертвых воскрешать, все превращать в золото и давать своему владельцу вечную жизнь. Многие тот клад искали. После того, как сбежал тот чернокнижник из России в заграницу, весь сад в усадьбе перекопали и ничего не нашли. А потом, после Революции, когда кто-то из слуг его под страхом смертной казни проболтался про клад, то и весь дом перерыли. Но и в доме не нашли. И вот фашисты откуда-то про клад прознали и тоже на развалины той усадьбы заявились, где мы и накрыли их. Всех положили, до одного. Хорошая у нас тогда диспозиция была, да. - дед довольно почмокал губами и отложил валенок.
- Так что, дедушка, и фашисты тот клад не нашли? – заерзал на диване Мишка.
- Ну отчего же…Нашли. Они-то как раз знали, где искать. Им рассказали…Но тот клад не простой. Его мало найти-его уметь взять надо. - понизил голос дед Паша
- А ты чего это, хрыч старый пацанам головы дуришь? Опять про клад свой болтаешь? – закричала баба Лиза и замахнулась на деда мокрым полотенцем. Мы были немедленно отправлены на кухню обедать, а дед ловко натянул валенки, тулуп и был таков.
С тех пор Мишка потерял покой. Все его мысли были только о кладе. Он забросил улицу и пропадал в краеведческом музее. Шушукался с дедом и совсем перестал участвовать в наших тогдашних забавах. А вскоре я с родителями переехал на Дальний Восток, где позже окончил школу и выучился на врача. След Мишки вовсе потерялся, но иногда я получал весточки от бывших одноклассников и знал, что покатился он-таки по кривой дорожке, связался с дурными людьми и оказался в тюрьме.
Я все время думал, чем же так привлекла его история о несметных богатствах чернокнижника. Жили они в достатке, по тем временам очень неплохо. Я помнил тот странный огонек в глаза друга и никак не мог понять, чего же ему надо на самом деле. Да и в конце концов глупо было полагать, что все россказни деда Паши можно было принимать всерьез.
Много лет спустя я женился на прекрасной девушке из Ленинграда и переехал к ней. Работал я тогда в больнице, в травматологии.
И вот, в конце 90-х в мою смену привозят нам по скорой пострадавшего со множеством ножевых ранений. Прооперировали его, а после реанимации его к нам, в травму, как раз на 1 хирургии мест не было. Вот, значит, провожу я обход и как вы думаете, кого я вижу на койке у окна? Да, того самого своего приятеля детства, Мишку Сливу!
Обрадовались мы оба несказанно, ну еще бы, столько лет прошло! После дежурства я к нему ненадолго забегал, поговорить хотелось, да пока нельзя ему было много разговаривать. Но уже многими поколениями проверено, что от хорошего настроения больные быстрее на поправку идут. Так потихоньку мы с Мишкой до выписки и дожили. А там оказалось, что выписываться-то ему особенно некуда. Пришлось мне его к себе позвать, хорошо, что жена с детьми в санатории отдыхали.
Дома, за ужином Мишка рассказал всю свою запутанную и невеселую историю. После того, как наши пути разошлись, практически сразу умер дед Паша, а через год и баба Лиза. Отец Мишкин начал крепко пить и вовсе из дома ушел. Где-то пропал. Мишка кое-как пытался младшего брата растить, но выходило плохо. В итоге обоих забрали в детский дом. А оттуда уже Мишка с новыми приятелями решили встать на опасный криминальный путь. Жил по воровской романтике. Помните, «украл-выпил-в тюрьму»? За все эти годы мечта про клад чернокнижника так и не отпускала его.
И вот, оказавшись в последний раз в местах не столь отдаленных, влип Мишка в одну историю, и чтобы спасти свою жизнь, пришлось ему рассказать местному авторитету по кличке Батя про небывалый клад баснословной стоимости. То ли Батя был человеком излишне романтического настроя, то ли Мишка очень убедительно рассказывал, но с тех пор отношение к нему разительно поменялось. С этого времени он был под полной опекой Бати и планомерно разрабатывал план добычи клада, который должен был извлечь в компании авторитета по выходу на свободу.
Освобождался Батя ровно через полгода после Мишки и к его приезду все должно было быть готово: машина, инвентарь, верные люди в подмогу. Чем, собственно, Мишка и занимался, пока не наскочил на лихих людей, которые сильно не любили Батю и очень хотели поквитаться с ним, хоть если не лично, то через приближенных к нему, кем, по несчастному стечению обстоятельств и оказался мой друг.
- Такие дела, значит, Гарик! Будем с Батей клад брать. – подытожил Мишка и подцепил жирную шпротину вилкой. – не боись, не обижу, доля твоя там тоже есть. Ты человек чести, мог бы разболтать, а ты тайну сохранил.
Сказать Мишке, что в клад-то я и не верил никогда, было бы глупо. Поэтому я просто промолчал. На утро друг мой исчез, деликатно свернув за собой постель и помыв посуду.
И так бы и прошла эта встреча как вспышка, кадр из старой кинохроники, если бы не получил я спустя несколько месяце почтовое извещение о посылке на мое имя. За посылкой я, конечно же сходил. Как думаете, что там было?
Купе завороженно молчало.
- Неужели доля клада? – шепотом уточнила Наталья Петровна
Игорь Сергеевич усмехнулся.
- Ну почти… Это была старинная рукописная книжка, видимо, принадлежащая тому самому чернокнижнику. А в ней вложено письмо, написанное от руки на тетрадном листочке в клеточку. Широким и разухабистым Мишкиным почерком.
- А в письме-то, в письме что? Уж больно интересно про клад узнать! – заерзал на месте Патефоныч
- Пожалуйста, вот и письмо! – и Игорь Сергеевич предъявил попутчикам тот самый листок бумаги, надел очки для чтения и зачитал вслух:
«Гарик! Дорогой мой друг! Обратиться я могу только к тебе, потому как про доверяю полностью и не знаю, что ты не человек, а скала. Про клад чернокнижника ты, конечно, знаешь, пусть и поменьше моего. Вот теперь и твоя очередь пришла. Помнишь, что дед говорил, что найти клад большого ума не надо, а вот взять его не каждый сможет? Так вот в чем дело. Поп тот, с которого все началось знал, как клад взять и деду моему рассказал. А для этого нужна была эта сама книжка, что я послал тебе. В ней все условия записаны. Книжку эту дед забрал, когда попа наши и расстреляли за предательство, что фашистов навел. Я-то сам считаю, что невиноват он был, а все это клад и его проклятье. Все, кто за ним совались помирали плохой смертью. А все условия-то простые, да не простые. Клад стережет демон, который всех жизни лишает и ослабить его можно только раз в год, на Ивана Купалу. С северной стороны пройти между трех колонн лицом на запад и кровью невинной окропить плиты каменные. Тогда демон отвернется и можно тогда клад брать. Под той плитой, что чистая от крови окажется. Мне самому клад этот не нужен весь, только тот камень, что мертвых воскрешает. Я б тогда все исправил, все по-другому пошло бы…»
На этом письмо обрывалось.
Купе определенно было разочарованно.
- И что? Это все? – с надеждой спросил Валера
- Если вы о том, нашел ли Мишка клад, то нет, не нашел. Не смог невинную кровь пролить. Что уж там у них с Батей между собой вышло не знаю, а только книжку он не просто так мне прислал. Упустили они то, что мелкими буквами на латыни писано. А я хоть и врач, но латынь знаю. – понизил голос Игорь Сергеевич. – И на место то я не поленился и съездил. Так вот нет там трех колонн с севера.
- Как так? – крякнул Патефоныч
- А так. В усадьбе этой я потом еще не раз побывал, с экскурсоводом. И выяснил, что копия этой самой усадьбы имеется в Крыму! Строил тот же архитектор и принадлежала она тому же самому чернокнижнику.
- Да ладно! – ахнула Наталья Петровна
- Вот, еду в Ставрополь, к Мишке. Там он теперь окопался. Втянул меня в свои поиски клада! Вместе в Крым рванем. – улыбнулся Игорь Сергеевич
- И вы вот так просто нам об этом рассказываете? Не боитесь? – не могла успокоиться Наталья Петровна
- А чего мне боятся? Секрет демона только я знаю, что на латыни написан. А книжки не больше не существует. Если повезет нам, то клад отроем, а нет, то и нечего головы людям дурить. – пожал плечами Игорь Сергеевич