Грамши предсказал многое в XX-XXI вв.

Статья философа Александра Дугина "Приглашение к контргегемонистскому сотворчеству" из альманаха «Солнце Севера» «Теория гегемонии и контргегемонии».

Несколько слов об Антонио Грамши

Антонио Грамши - это абсолютно гениальный мыслитель, пример того, что нельзя делить гениальных людей на «правых» и «левых», своих и чужих. Гениальность нивелирует политиче­ские воззрения: не важно, что Грамши «левый», а Шмитт «пра­вый» - гораздо существеннее то, что они - гении. Политическое писание Грамши, его систематизация, формализация и концеп­туализация политических процессов блестяще объясняет то, что происходило в прошлом столетии, и в значительной мере пре­красно объясняет то, что есть сейчас, и, более того, обладает бле­стящим потенциалом прогноза будущего, как и идеи Шмитта. Они не утратили свою актуальность. Мы берем Карла Шмитта, применяем его понятие «политического» к любой ситуации, и все проясняется. Объяснительный потенциал, могущество по­литологической системы гораздо ценнее идеологических взгля­дов создателя. Точно такое же отношение и к Грамши. Я считаю, что он является частью Четвертой Политической Теории, его ме­тодология уникальна, ее смысл только начал открываться. Грамши - это о будущем. Грамши - это принципиально важный автор.

Что такое «гегемония»?

Для того, чтобы начать разговор о контргегемонии, сначала необходимо определить термин «гегемония».

Гегемония - это не просто государство, не просто власть. Грамши понимает под «гегемонией» феномен очень близкий к тому, что Ленин понимал под «империализмом», или то, что се­годня называется «глобализацией», «великой перезагрузкой», «новым мировым порядком». То есть, гегемония - это комплексный исторический, идеологический, военный, геополитический, стратеги­ческий феномен.

Само понятие «гегемон» не грамшистское, оно древнее: его использовал еще древнегреческий историк Фукидид. Греческое понятие «гегемон» - это политическая сила, которая обладает превосходством в региональном или более широком контексте. Отсюда у стоиков понятие «гегемоникон» - царствующее начало.

Гегемония по Грамши - это совершенно особое использова­ние термина «гегемония», которое не вытекает напрямую из ис­торического анализа использования этого термина. Для Грамши, гегемония - это сила, которая сочетает историю, идею, цивилизацию, культуру, военный, социально-экономический, промышленный потен­циал. Греки никогда не включали в понятие «гегемония» идеоло­гию: сражение Спарты и Афин для них было борьбой двух геге­моний. Даже Рим и Карфаген - при том, что Честертон справед­ливо пытался в духе геополитического дуализма связать Рим и Карфаген с идеологией, - все-таки, сами римляне и карфагеняне воспринимали свою вражду как борьбу за политический кон­троль. Но Грамши мыслит иначе.

В отличие от греков и римлян, субъект гегемонии по Грамши - не государство. И это все меняет: с точки зрения Грамши, гегемонией является некая сила, которая может вопло­щаться в государстве, блоке государств, в политическом направ­лении, но эта сила - больше, чем государство. В гегемонии вопло­щаются некоторые исторические фундаментальные онтологиче­ские тенденции. То есть гегемония конституируется временем, определенным его направлением. И поэтому субъектом гегемонии является сеть.

«Грамшистское» понятие гегемонии - это попытка выделе­ния специфического субъекта, объединяющего исторические формы жизни. И эти исторические формы жизни подавляют и подчиняют все: экономические системы, культурные паттерны, технологии, военную промышленность. Глобальная гегемония - это специфическая жизненная среда, это субъект, который из себя ис­торгает, перемалывает, ассимилирует, трансформирует все то, что ему попадается.

Кроме того, гегемония - это еще и особый экономический уклад. Для Грамши гегемония - это капитализм, присущая ему культурная, информационная, экономическая, медийная, воен­ная, политическая, образовательная среда. Гегемония представ­ляет собой некую форму бытия капитализма как специфиче­ского субъекта истории.

Гегемония основана на тонком симбиозе составляющих ее эле­ментов. Взлет натовского бомбардировщика, приезд дипломати­ческой миссии смотреть «иранский атом», выступление Леди Гаги, предложение развивающейся африканской стране боль­шого кредита от МВФ, цензура выступления итальянского или русского философа - это все элементы гегемонии. Вам кажется, что речь идет о совершенно разных вопросах? В одном случае - военный, в другом случае - экономический, в третьем - полити­ческий, в четвертом - культурный вопрос. А для Грамши они свя­заны непосредственно.

Гегемония только одна. Как древние считали, что есть только одна империя. Она может менять правящий класс, быть ассирийской, греческой, римской, но оставаться одной импе­рией. Так существует и только одна гегемония.

Это фундаментальное понимание Грамши в некоторых ас­пектах международных отношений глубже, чем методология Карла Шмитта. А вместе они идеальная пара: где Грамши сбива­ется на вульгарный марксизм, там полезен Карл Шмитт со своим реализмом; там, где Карл Шмитт говорит слишком осторожно или слишком узко, Грамши неожиданно развертывает свои сви­репые обобщения. Поэтому их надо читать вместе - «правый» и «левый», идеальная пара. Это настоящая политология, и такой анализ в международных отношениях оптимальный и наиболее полноценный.

Логика гегемонии

Итак, гегемония - только одна. Гегемония - это капитализм, со­временное западное капиталистическое общество. Но в гегемонию капитализм переходит не сразу. Что его приводит к гегемонии? Внутренняя логика гегемонии.

Капитализм входит в стадию гегемонии на определенном этапе, когда то общее, что есть в этой структуре, начинает прева­лировать над частными национальными вопросами. Гегемония только одна, она универсальна и произрастает сквозь все сферы жизни. Став эксплицитной, она начинает отменять национальные государства и подчинять их себе полностью.

То, что мы видим в глобализации 90-х годов, до которых Грамши не дожил - однополярный мир, который начал склады­ваться, и есть гегемония. Гегемония стала собой не сразу, она была всегда заключена в капитализме, в его стремлении к уни­версализации. Но глобалистской стадии капитализм достиг в определенный исторический период, когда доминация капита­листического Запада над всеми остальными альтернативами стала эксплицитной и утвержденной исторически. Именно в этот момент гегемония и стала самой собой.

Поэтому Грамши стал по-настоящему актуален именно по­сле краха Советского Союза, когда все убедились, что концепт ге­гемонии - самый действенный. Описав гегемонию, он описал нам мир, который стал именно таким в 90-е годы – наступила

эпоха гегемонии, однополярный мир, где политическая либе­ральная демократия, капиталистическая экономика, политиче­ская система, избирательный парламентаризм, техноцентриче­ская культура, свобода открытия сетей - все это стало проникать в каждое общество.

И что гегемония делает? Она взламывает и вскрывает наци­ональные структуры. Приходит Камала Харрис и уничтожает буйного сторонника суверенитета. Почему? Потому что гегемо­нии нельзя противостоять изнутри самой гегемонии. Потому что предшествующая стадия - гегемония, воплощенная в национа­лизме, в суверенности и национальном государстве - часть той же самой гегемонии. Только часть прошлого, а глобальная гегемо­ния - это будущее, куда нас влекут всеми силами.

Гегемония - это хакерская структура, которая атакует про­тивника, ища слабые места в его системе защиты и, проникнув, уже разлагает его изнутри. Соответственно, национальное госу­дарство, которое частично принимает гегемонию, становится полностью уязвимым, проницаемым для нее, что со временем приводит к его поглощению.

Гегемония действует изощренно. В государства, которые не имеют ядерного оружия, она вторгается при помощи военной мощи. В государства, имеющие какие-то национальные админи­страции, она приходит через культуру. В государства, имеющие ядерное оружие, она проникает через сети, финансы. В китай­скую цивилизацию она проникает через либерализм, начиная с береговых зон.

Гегемония - это плесневая присадка, которая распростра­няется через СМИ, интернет, кредиты в банке, образование, школу, семью, через любые формы контактов; через общепит, просмотр кинофильмов, участие в современном политическом процессе. Все это - формы некоторого гегемонистского действия, которые, строго говоря, человеку в принципе не присущи. Геге­мония корректирует структуру человеческого поведения, побуждая его совершать то, что, с его точки зрения, не имеет смысла, - но имеет смысл с точки зрения этой плесени.

Гегемония - это не произвол, это логика исторического про­цесса эпохи Модерна. И национальное государство не является аль­тернативой гегемонии - это временная помеха, если это националь­ное государство признает конституцию, права человека, капита­листическую форму производства, либеральную демократию, выборы и культурно посылает своих гонцов на Евровидение. С точки зрения Грамши, вопрос о ликвидации этого образования - лишь вопрос времени.

Цезаризм: между гегемонией и контргегемонией

Вышеописанное государство - пронизанное гегемонией, но от­части сопротивляющееся ей - это цезаристское государство. Оно го­ворит: «Не пойду в завтрашней день, буду в сегодняшнем, пусть мой сегодняшний день будет вечным». Цезаризм - это государ­ство, которое не выступает против гегемонии, а просто застывает во времени; которое становится удерживающим гегемонию от ее следующего шага: просто некая (временная) преграда на пути ге­гемонии.

Цезаризм - это попытка взаимодействовать с гегемонией и про­тиводействовать ей одновременно. Стремление таким образом вза­имодействовать с гегемонией, чтобы частично ее в себя пускать, а частично от нее уклоняться. Например, современная Россий­ская Федерация - типичный цезаризм по Грамши.

Формально цезаристское государство может провозгла­шать: «Мы за суверенитет!». Но если гегемония внутри него, как плесень - идеологическая, технологическая, экономическая, - то уже не важно, в полной мере это государство интегрировано в ге­гемонию или нет. Не важно, с какого бока заходит гегемония: взял в руки айфон - все, ты уже включен в гегемонию, потому что по твоему профилю уже ползают разные программы, изучают тебя. Ты включен в ее сеть. Гегемония - это сеть, ризома.

Линия между гегемонией и цезаризмом, с одной стороны, и между контргегемонией и цезаризмом, с другой стороны - это фундаментальные аспекты политологии Грамши.

Контргегемония

Важнейший концепт грамшизма, развитый последовате­лями итальянского мыслителя - это контргегемония. С точки зрения грамшизма, если есть гегемония - плесень, - то может быть и лекарство от плесени; если есть капитал, то может быть и не-капитал; если есть один исторический вектор, может быть и другой исторический вектор. В этом и заключается глубочайшее свободолюбие грамшизма. Он говорит: «Даже если эта гегемония проникает во все открывающиеся возможности; если гегемония фа­тальна и тотальна - это не значит, что ей нельзя свернуть шею».

Итак, мы понимаем гегемонию как историческое могуще­ство некоторой совокупности симбиотических форм жизни; как некий глобальный субъект, который нельзя ликвидировать, даже если мы уничтожим государство. Гегемония для Грамши - это аб­солютное зло. Но фатальность и тотальность гегемонии для Грамши не означает непобедимости и механической неизбежно­сти ее триумфа.

Гегемонию можно победить, но для этого должен быть дру­гой субъект. И вот этот субъект должен быть не менее фундамен­тален, нежели субъект гегемонии; он тоже должен иметь истори­ческие основания; он должен иметь идеологическое измерение; он должен иметь метафизическое измерение; он должен быть со­циальным, экономическим, культурным; субъект контр гегемонии должен иметь все те измерения, на которых действует гегемония.

Контргегемония - это полноспектралъный симметричный от­вет. Вот вышел Элтон Джон - вышел наш контргегемонистский исполнитель; вышел профессор от гегемонии - вышел профес­сор контргегемонии; вышла гегемонистская экономическая мо­дель - вышла контргегемонистская экономическая модель. Итак, создание контргегемонистского субъекта - это фундаментальная цель.

Для самого Грамши таким субъектом был марксизм. И это исторически подтверждается: пока марксизм стоял, гегемония в виде капитализма поглотила лишь половину человечества, а ко­гда марксизм и Советский Союз рухнули, она распространилась на все человечество.

Контргегемония сегодня

До какого-то момента марксисты, по крайней мере совет­ские, китайские, кубинские, корейские (последние - до сих пор) были настоящим оплотом против гегемонии. Однако сегодня ле­волиберальный марксизм является элементом гегемонии. Мы не можем продолжать серьезно опираться на марксизм в качестве контр­гегемонии.

Национализм также не может выступать в качестве контр­гегемонии - мы видим, как легко либералами взламывается си­стема национализма: «правых» либо не существует, либо они пляшут под дудку гегемонии.

Любые формы цезаризма не являются альтернативой гегемонии: ни путинский, ни трамповский, ни европейский популизм, ни Орбан, ни любой из современных консерватизмов, ни Китай - все они не являются контргегемонией в полном смысле слова. Это цезаризм различной степени, подстройка элементов гегемонии под локальные нужды. Это - временная модель.

Грамши сумел точнее всех описать современный мир со всеми его противоречиями. Для описания ситуации в Европе, Ла­тинской Америке, России, Китае, исламском мире грамшизм и неограмшизм подходит как нельзя лучше. Поэтому имеет смысл посвящать проблематике гегемонии и контргегемонии макси­мальное количество времени. Это действительно важно, изучение этого направления - приоритетно.

Есть ли у контргегемонии будущее? Огромный вопроси­тельный знак. Приглашаю вас к сотворчеству, чтобы глубже изу­чить современную гегемонию, и на этом фундаменте построить теорию и практику контргегемонии.

Александр Гельевич Дугин