Родное Подмосковье встретило Светлану Стрельцову прозрачным, таким вкусным, морозным декабрьским воздухом. Электричка, на которой она приехала, отошла от платформы и спустя секунду-другую затихла вдали.
Тишина. Какая же звенящая, глубокая тишина. Такое ощущение, что наконец-таки ее «отпустило». Сумасшедший московский темп, калейдоскоп последних событий – все это отошло на второстепенный план. А сейчас – только эта умиротворяющая тишина и радость близкой встречи с бабулей.
Они не виделись вот уже год! С тех пор, как Светлана приезжала сюда, в неказисто-русское, но такое уютное село, в небольшой деревянный домик у реки, за благословлением в корне поменять свою жизнь.
Когда перевалило на четвертый десяток и казалось бы, надо смириться, продолжать двигаться «по накатанному», наработанному, привычному. Она не захотела и не смогла. Бабуля тогда посоветовала «слушай, дочка, свое сердце, оно не обманет. Если зовет – иди».
И вот прошел год. Есть новое и в работе, и в личной жизни. Только чего-то все равно не хватает. Тесно ей где-то внутри. Нужно что-то еще, чтобы заполнить эту неизъяснимую внутреннюю пустоту. Может, дело в отсутствии детей?
Когда-то она поставила на своем материнском начале большой крест. Но с тех пор прошло столько лет, и сейчас, на пустынной железнодорожной платформе, женщину впервые остро кольнуло – а что, если мой поезд ушел?.. Тридцать с «хвостом», это, знаете, приличный возраст.
Хотя разве в возрастном цензе дело? На дворе двадцать первый век, современные технологии, рожают и те, кому за сорок. Дело в том, что пока ей не надо. Нет желания. Даже от Олега.
От него тем более. Слишком велика опасность, когда зависишь. Не стоит усугублять. Нет, опять не то. Дело в том, что Олег никогда не заводил об этом речь!
До сих пор ее устраивало, пока не кольнуло здесь, на платформе. Ни штампа в паспорте, ни детей он пока не хочет. А она? Хочет ли она этой банальщины? Ответ не приходил, и Светлана не спеша пошла к автобусной остановке.
***
– Бабуля, как же я соскучилась! – Она с порога обняла своего самого родного и понимающего ее человека на земле и отчетливо поняла, что все будет хорошо.
– Светланочка, внученька, ну наконец-то! А то я уже и не чаяла скоро свидеться, – Вера Николаевна ласково провела по мягким золотистым волосам дорогой гостьи и вот уже нежданные слезы по щекам. Похудела... Но в глазах появилось что-то новое. Жесткость ли, собранность ли, а может, это интерес к жизни, которого долго, ох как долго она не наблюдала у Светланочки.
Несомненно, с переездом в столицу она выросла. И душа ее начала раскрываться, заявлять о себе, о своих желаниях. Только распознать их ей все еще сложно. Но это, как говорится, лишь вопрос времени. Все у нее получится.
– Значит, за советом приехала, солнышко мое? Ну, рассказывай, как твоя московская жизнь, рассказывай так, как сердце подскажет...
– Понимаешь, пустая я как будто ничем не заполненная. Вроде бы, чего хотела, того добилась: живу в столице, новое в личной жизни, новое в работе...А внутри пусто. Знаешь, бабуля, как бывает, когда внутри пусто? Душе, как ни странно, при этом очень тесно, в пустоте этой словно в черном космическом безвоздушье. Но почему, что ей нужно еще?! Я не знаю, бабулечка, не знаю, куда дальше идти, и надо ли, и мучаюсь от этого. Тесно моей душе, я чувствую.
Мне так тесно было в своем родном городке. Знаешь, идешь вечером с работы, а маршрут привычный до тошноты: магазин, маленький скверик, пешеходная дорожка к пятиэтажке. Ты знаешь, что так будет и завтра, и послезавтра, и через год, и спустя лет пять-десять. И дома Никита, и приготовление незамысловатого ужина, и совместный просмотр мыльных сериалов, и «бутербродный» секс. Прости, бабулечка, но ведь я всегда была с тобой предельно откровенна, еще с юности, и ты всегда меня понимала.
Пойми и теперь. Ответь мне – почему другие люди в большинстве своем предпочитают именно такую незатейливую, но стабильную жизнь, и умеют при этом быть счастливыми? Или же они только притворяются перед самим собой? Или десятилетиями бодрствуют, закрыв глаза, довольствуясь однажды считанными стереотипами? А может, просто не с чем им сравнить?
Почему я не такая, как они? Что во мне не так? Ведь никогда не была авантюристкой, и желание поменять свою жизнь пришло как-то само собой, в один из вечеров, по пути с работы домой.
Бабулечка, мне тридцать с «хвостом». Не девочка. Помнишь, год назад, вот в этой же самой кухоньке ты давала мне благословление на новую московскую жизнь, еще такую красивую большую икону из комнаты принесла, лик Богородицы... Помнишь, тогда ты сказала, что услышу и увижу я только то, что мне действительно нужно. И еще, помнишь, по голове так ласково погладила и сказала, что маленькая я еще. Глупая, да? Не надо мне было решаться на такую авантюру?
Понимаешь, бабуля, сейчас я будто бы разочарована. И не пойму причину. Олег. Да, впервые с мужчиной мне действительно хорошо, и я с радостью возвращаю сторицей. Мне интересно говорить, есть, спать с ним. Интересен его взгляд на мир. Знаешь, он как будто бы, знает послевкусие одиночества, оно ведь у нас обоих по сей день на губах. Что нужно, чтобы оно ушло?..И нужно ли?
Вот к тебе ехала, и на платформе пришло в голову – может, вся проблема в отсутствии детей? Ты же знаешь, с тех пор как мне не повезло с первой любовью, я о детях не мечтала. Правда, не хотелось. С Никитой не хотелось ни штампа в паспорте, ни детей. Так, какой-то затянувшийся сериал, и все на одной и той же триста какой-то серии. Скука. Ты же знаешь, я бы ушла и раньше от него, но все не решалась. Он ведь хороший, надежный, верный, как раз из той, размеренной жизни, которую предпочитает большинство.
Но он слишком непритязательный. Да и ты, согласись, никогда не заводила разговор о том, чтобы узаконить наши с ним отношения. Да и он особо не настаивал, модно сейчас жить в гражданском браке. Модно и безответственно. Ибо за что держать ответ, если и нет ничего?.. Может, и Олег так же считает.
У меня, бабуля, опять-таки гражданский брак, только теперь со столичным бизнесменом. И сегодня, на платформе, меня впервые кольнула мысль о том, что Олег вряд ли созреет на что-то большее в отношении меня. И я от этого с ума не сойду. Даже чувство страха за этот год несколько притупилось, а между тем есть один человек, зам и друг детства Олега, которого следует опасаться. А я «отпустила вожжи», и нет энергии, чтобы их натянуть». Нет желания. И все же внутри что-то сжимается от печали. Нет, банальный сценарий – штамп в паспорте, семья, дети, все это не для меня.
Короче, бабуля, сейчас, спустя год, могу тебе сообщить «радостное» известие – я еще больше запуталась. Пусть на новой, более высокой ступени, но запуталась в полах собственных желаний и устремлений. Не знаю, каков будет мой следующий шаг.
Вера Николаевна слушала внучку, не перебивая. И в очередной раз поражалась глубине ее восприятия мира. Сейчас, внимая своей кровиночке, своей любимой Светланочке, она почти гордилась ею. Так откровенно говорить с собой не каждый отважится. Большинство действительно предпочитают молчаливое соглашение, синицу в руках. А ей, вон, журавля подавай.
И журавль тот, вроде бы, появился. Однако еще после телефонного разговора со Светланой Марина Сергеевна не могла отделаться от неприятного ощущения тревожности. С одной стороны. А с другой – она совершенно точно знала, что ее любимая внученька, душевная пустота которой началась с рождением ее «позднего» брата, на верном пути.
Все у нее получится, придет в тот пункт назначения, куда изначально куплен билет. Просто поездка эта не быстрая. Остановочных пунктов много. Не удивительно, что на одном из них, причем в прямом смысле, Лана вспомнила о детях. Извечно женское. Никуда не денешься.
А Никита недавно тоже к ней приезжал. В доме кое-что помог. Все-таки руки у него золотые, да и сердце тоже. И ведь по сей день один живет, хотя, конечно, не без женской ласки, сам рассказывал, как на Вера Николаевна одно ему посоветовала: «живи своей жизнью, сынок». Своей размеренной стабильной жизнью.
– А знаешь, внучка, у меня на крыше баньки журавли гнездо свили. Пойдем, покажу, – взяла за руку Светлану ее мудрая бабушка. Пусть воочию увидит, что чуду всегда есть место в этой жизни. Увидит и больше не сомневается.
***
Задумавшись, Светлана не заметила, как дошла до железнодорожной станции. Впрочем, разве ж это станция – скорее, неприметный полустанок, узкоколейка, словно вынутая из прошлого века. Рельсы туда – рельсы обратно… Наикратчайший путь через них к платформе напротив с лаконичным указателем «На Москву», как раз-таки и шел через эти тихо ожидающие очередной состав пути.
Погруженная в свои мысли, молодая женщина не спеша шла по пешеходному настилу. Внезапно возникший ниоткуда грохот приближающегося электропоезда настиг ее на только что мирно дремавшем железнодорожном полотне.
Светлана приостановилась в двух-трех метрах от приближающейся современной железной махины, запоздало испускающей предупреждающе-угрожающие сигналы об опасности.
«Кто-то в этом поезде тоже, наверное, спешит. Куда же мы все торопимся?», – успела она задаться риторическим вопросом, прежде чем почувствовала, как мощный поток воздуха буквально засасывает ее под пригородный «Экспресс», мчащийся в столицу мимо полустанка на бешеной скорости.
Как она осталась цела?.. Бабуля потом скажет «по Божьей милости, деточка». Светлана по инерции обреченно ступила вперед – и в долю секунды интуитивно успела рухнуть ничком, вжаться в землю, всем своим существом моля ее о спасении.
Весь мир сосредоточился в маленьком осколке гравия, оказавшемся у нее перед глазами. Весь мир, вся ее жизнь. Тридцать с «хвостиком». Взгляд хватался за этот рыжевато-коричневый маленький камушек, хватался так, как будто от него зависело все.
А поезд ужасал, оглушал неотвратимостью, непостижимостью, равнодушием мироздания. «Когда нам мир сполна воздаст, от мира не убудет» - стремительно пронеслось в голове мудрое дементьевское. А потом – ничего, полный вакуум. Пустота настигла Светлану в унисон поезду, милосердно оставляющему ее неподвижно лежать на путях – рельсы туда, рельсы обратно…
…Светлана осторожно пробиралась по темному тоннелю. В диаметре он был достаточно широким, так что она шла по нему в полный рост. Каблуки, столь привычные в ее гламурной московской жизни, теперь казались глупым неудобством, если не досадным излишеством.
При каждом шаге они, то утопали в чем-то мягком и непонятном, то натыкались на какие-то мелкие бугорки, по ощущениям напоминающие островки изъезженного асфальта. Мешала, не давала ускорить шаг, и светлая узкая офисная юбка, на которой уже наверняка появились пятна.
Бежевая атласная блузка, в тон юбке, тоже не способствовала свободе передвижения. А сумочка, ну зачем мне здесь сумочка? Раздраженно подумала Светлана, тем не менее, непроизвольно сжимая крепче ее ручки.
А банковская карта, а ключи от квартиры, от машины, а мобильный телефон?! – вдруг тихо продребезжал кто-то невидимый. Светлана даже приостановилась. Но ни удивления, ни страха. Как будто, так и надо, - отпечаталось где-то внутри, на уровне подсознания. Светлана не сомневалась – именно так и надо.
Чтобы она услышала этот скрипучий голос, чтобы тоннель был темным и широким, чтобы каблуки то утопали, то царапались обо что-то твердое, чтобы в руках непременно была сумочка. Одним словом, чтобы этот тоннель был. Но откуда-то же он появился, и откуда-то она пришла в него? А главное, зачем она здесь и куда, куда из него выйдет? Эта мысль не давала покоя.
При этом, несмотря на необычность обстановки, Светлане было спокойно как никогда. Она пробиралась вперед, шаг за шагом, концентрируясь только на том, что ТАК НАДО. Темнота сгущалась, и постепенно превратилась в кромешную тьму.
И тут уже нужна хоть какая-то опора: молодая женщина непроизвольно раскинула руки в разные стороны, пытаясь дотянуться до безмолвных силуэтов округлых стен. Но нет – она не дотягивалась! И вот уже нет больше колебаний по поводу сумочки – вместе с банковской картой, ключами от квартиры Олега, от машины, с мобильным телефоном и косметикой на все случаи жизни она отлетает на полшага назад. Это не тот случай! Да и жива ли я? – вдруг обожгло.
Наталья Казакова.
Продолжение следует. Приятного прочтения, дорогие друзья! Давайте поможем нашей героине выйти из этого виртуального тоннеля...