О том, как слепые музыканты читают ноты пальцами и что значит для них музыка, мы беседуем с незрячим музыкантом-мультиинструменталистом Сергеем Шаховым. Он играет на кларнете, саксофоне, бас-гитаре, гитаре и армянском национальном инструменте дудуке. Вместе с супругой — незрячей пианисткой Ольгой Грачевой — Сергей Анатольевич преподает в Охтинском центре эстетического воспитания, а также ведет музыкальные классы при школе-интернате для незрячих и слабовидящих детей в поселке Мга в Кировском районе Ленинградской области.
Текст: Илья Бруштейн, фотографии из личного архива Сергея Шахова
Еще во время учебы в Курском музыкальном колледже-интернате слепых Ольга Грачева и Сергей Шахов создали дуэт "КЛАРИНО" (КЛАРнет И фортепьяНО), который и сейчас продолжает радовать публику. А в 2019 году супружеская пара переехала в Санкт-Петербург и влилась в музыкальный коллектив Gоod Company, выступающий с джазовыми и эстрадными программами.
— Сергей Анатольевич, я знаю, что вас нередко сравнивают с Петром Попельским — главным героем повести Владимира Короленко "Слепой музыкант". Как вы на это реагируете?
— Я люблю эту повесть Владимира Короленко, мне близок ее главный герой. Рассматриваю сравнение с Петром Попельским как комплимент, вероятно, еще не вполне заслуженный... Скорее, как аванс на будущее!
Эта повесть покорила сердца многих читателей. Но одновременно она — вольно или невольно — способствовала появлению мифов о незрячих людях. Например, среди зрячих распространилось мнение об особой музыкальности слепых. И оказалось, что это очень живучий предрассудок! Якобы слепота "компенсируется" особыми музыкальными способностями. Да, конечно, слух играет значительную роль в жизни незрячих людей. Но это не имеет отношения ни к музыкальному слуху, ни вообще к музыкальности. У незрячих музыкантов нет никаких преимуществ перед коллегами с нормальным зрением.
Надеюсь, на меня никто не обидится, но, думаю, зрячим людям трудно понять "Слепого музыканта". Отсутствие у Петра Попельского возможности визуально воспринимать окружающий мир — это важное, трагическое, но далеко не главное обстоятельство в формировании его личности.
— Почему вы так думаете?
— Такое же беззаветное, страстное увлечение музыкой можно наблюдать и у многих музыкантов без каких-либо физических ограничений. Именно этим интересен Петр Попельский, а вовсе не своей инвалидностью. Владимир Короленко создал яркий, реалистичный, живой образ музыканта-самородка.
С одной стороны, писатель привлек внимание к судьбам незрячих людей из разных социальных слоев, а с другой — показал формирование личности музыканта: с детства и до момента его выхода на профессиональную сцену.
Музыкальное творчество хотя и не дает незрячим каких-либо преимуществ, но также и почти не накладывает на них ограничений. Музыка — "царство инклюзии"! Именно поэтому так много незрячих людей выбирают профессии музыкантов и массажистов. Массаж — это тоже "инклюзивная территория".
— Прочитав "Слепого музыканта", можно прийти к выводу, что Петр Попельский разучивает музыкальные произведения на слух, без использования нотной партитуры.
— Вполне возможно услышать исполнение какого-то музыкального произведения и по памяти повторить его. Но без овладения нотной грамотой невозможно стать профессиональным музыкантом и даже успешным музыкантом-любителем. Это относится к незрячим музыкантам так же, как и к "визуалам". Ведь исполнитель должен не просто механически повторить, воспроизвести какую-то мелодию. Его задача состоит в том, чтобы стать своего рода соавтором композитора. А это может произойти только в том случае, если исполнителю удается понять замысел композитора, его идеи и мысли. Все они заключены в нотной партитуре.
Музыкальное творчество — это не только репетиции, но и размышления над нотной партитурой. Незрячие музыканты используют те же самые ноты, что и остальные их коллеги. Отличие состоит только в том, что мы читаем ноты не глазами, а кончиками пальцев. Для записи нот используется особая система, созданная в первой половине XIX века Луи Брайлем. Она позволяет записывать не только тексты, но и ноты, химические и физические формулы, даже китайские и японские иероглифы. Брайлевскую систему называют "рельефно-точечным шрифтом", так как все буквы, цифры, знаки препинания, ноты и так далее записываются с помощью сочетания крошечных выпуклых точек. Они воспринимаются подушечками пальцев.
— Но зрячие музыканты во время игры часто смотрят в ноты...
— Слепой музыкант так поступить не может, так как при игре практически на всех музыкальных инструментах одновременно задействованы обе руки. Поэтому работа с нотной партитурой происходит в процессе домашней подготовки, а на сцене произведение играется по памяти.
— Сергей Анатольевич, почему для вас важно играть на сцене на разных музыкальных инструментах?
— Это не является для меня самоцелью. Поверьте, я никогда не стремился кого-либо удивить или привлечь особое внимание публики самим фактом владения различными музыкальными инструментами. Это далеко не главный вопрос для музыканта. Выступать с каким-то одним инструментом всю жизнь — это нормально. Но необходимо стремиться совершенствовать свою игру, улучшать качество звучания, чувствовать настроение зала.
Разные музыкальные инструменты — это разные способы самовыражения, разные грани души, это попытка найти свой путь в музыкальном творчестве. Сейчас я выступаю на сцене с пятью музыкальными инструментами: кларнетом, саксофоном, бас-гитарой, гитарой и дудуком. Детей и взрослых обучаю игре на двух инструментах — кларнете и саксофоне.
Для меня музыкальное творчество — это возможность осознанно прожить каждое мгновение своей жизни. Я имею в виду не только те часы, которые занимают репетиции и концерты... Музыка — это вся моя жизнь, каждый ее миг. Я могу заниматься домашними делами и думать о будущих концертах.
— Когда вы увлеклись музыкой?
— В 7 лет, когда пошел в первый класс и одновременно стал учиться играть на аккордеоне. Правда, в третьем классе бросил это занятие.
Моя малая родина — деревня Вятка Муромцевского района Омской области. Родители — сельские труженики. Я родился с врожденной атрофией зрительного нерва. До 16 лет у меня сохранялся небольшой остаток зрительных функций, а потом осталось только светоощущение. В 7 лет я начал учиться в Омской школе-интернате для незрячих и слабовидящих детей.
— Какие воспоминания остались у вас о школе-интернате?
— Я очень благодарен школе, с удовольствием вспоминаю наших учителей, воспитателей, одноклассников. Я хорошо адаптировался к жизни в интернате. Конечно, скучал по дому, по родителям, по трем сестрам. Но, с другой стороны, когда находился дома, то по интернату тоже скучал. Он фактически стал для меня вторым домом.
В интернате были различные музыкальные кружки, я в них занимался. Но, к сожалению, не было полноценной музыкальной школы. Честно говоря, сейчас немного жалею, что в детстве не удалось получить фундаментальное музыкальное образование. Наверстать упущенное было непросто.
В детстве у меня был интерес в первую очередь не к собственному музицированию, а к прослушиванию музыкальных произведений. Меня увлек рок. И русский, и зарубежный. Когда мне было 13 лет, у нас в школе образовалась рок-группа. Я участвовал в ней, играл на гитаре. Одновременно стал участником школьного духового ансамбля. Научился играть на блок-флейте.
— Когда вы решили стать профессиональным музыкантом?
— В десятом классе, за два года до окончания школы-интерната. Стал готовиться к поступлению в Курский музыкальный колледж-интернат слепых. Хотелось поступить на отделение гитары, но оказалось, что в тот год планировалось принять на учебу только двух гитаристов. Я не попал в число этих счастливчиков, и в приемной комиссии мне предложили изучать кларнет. Я согласился. И полюбил этот инструмент. У него удивительно богатое звучание. В нижнем регистре кларнет может быть мрачным и угрюмым, в среднем — он дает возможность извлекать светлый, "прозрачный" звук, а в верхнем регистре порой становится резким и крикливым.
В зависимости от музыкального произведения кларнет порой звучит тихо, чуть слышно, а в других ситуациях — он гордо поет в полный голос, удивляя яркостью и насыщенностью звука.
Прекрасного звучания можно достичь, когда кларнетисту аккомпанирует фортепьяно. Уже на первом курсе во время обучения в Курском музыкальном колледже мы музицировали вместе с Ольгой Грачевой. Образовался наш дуэт, наше творческое содружество. И со временем этот дуэт перерос в семью.
— В курском колледже вы учились с 2008 по 2012 год. Какие события этого времени вам больше всего запомнились?
— Годы учебы разбудили страсть к музыке. Сначала она проявлялась в огромном желании повторять, копировать своих учителей, других успешных музыкантов-кларнетистов. Затем стали появляться мысли о том, как я могу достичь своего, "особого" звучания, проявить свою индивидуальность как кларнетист.
На гитаре и бас-гитаре я тоже с удовольствием играл. Еще во время учебы в Курске стал саксофон осваивать. Но все-таки главным моим инструментом в те годы был именно кларнет.
Уже на втором курсе обучения в колледже мне предложили выступать в качестве солиста с духовым оркестром нашего учебного заведения. Это была большая честь и одновременно большая награда, которая воодушевила на продолжение работы над собой. Было много концертов, которые запомнились на всю жизнь. Когда я учился на третьем курсе, меня направили в Прагу, где проходил Международный конкурс незрячих музыкантов имени Луи Брайля. Я исполнил "Концертино" Карло Вебера, был отмечен третьей премией этого конкурса. Также на третьем курсе, в 2011 году, я участвовал в фестивале "Шаг навстречу" в Санкт-Петербурге. Выступал в Большом зале Филармонии. Это было мое первое выступление в качестве солиста в сопровождении симфонического оркестра. Яркий, незабываемый опыт! А в 2012 году, незадолго до окончания учебы, участвовал в концерте нашего колледжа-интерната на Поклонной горе в Москве.
— Почему после окончания Курского музыкального колледжа-интерната слепых вы решили продолжить обучение в Воронежском государственном институте искусств?
— Воронежский государственный институт искусств в течение многих лет сотрудничает с Курским музыкальным колледжем-интернатом. Профессора и преподаватели из Воронежа хорошо знают наших студентов. Поэтому мы с Ольгой были уверены, что в этом институте нас примут доброжелательно. И не ошиблись.
В Воронеже мы много учились и много работали. В октябре 2013 года состоялась наша свадьба. Кроме того, именно в Воронеже родилось название нашего дуэта "КЛАРИНО".
— Дуэт "КЛАРИНО" известен любителям музыки в первую очередь как джазовый коллектив. Вы неоднократно принимали участие в джазовых фестивалях, часто выступаете в джазовых клубах. Почему выбрали именно джаз?
— "КЛАРИНО" играет не только джазовую музыку. У нас есть и программы классической музыки, в том числе старинной. И с эстрадными композициями мы выступаем.
Джаз — это удивительные ритмы, это чувство свободы, раскрепощенности, полета, которое от музыкантов передается слушателям. Я бы обратил внимание еще на один аспект джазовой музыки: ее узнаваемость.
— Что вы имеете в виду?
— Можно провести такой любопытный эксперимент: на улице любого города останавливать случайных прохожих, давать им послушать джазовые композиции и задавать простой вопрос: "Какой это музыкальный жанр?" И почти все скажут, что речь идет именно о джазе. Его не спутают ни с классической музыкой, ни с эстрадой, ни с роком, ни с шансоном. Согласитесь, это уже немало!
— Почему вы с Ольгой решили переехать в Санкт-Петербург?
— В Петербурге, конечно, больше возможностей для профессиональной реализации. Мы стали преподавать в Охтинском центре эстетического воспитания. Одновременно принимаем участие в нескольких музыкальных проектах.
— В 2019 году, сразу после переезда в Санкт-Петербург, вы стали одним из создателей и участником музыкальной группы Gоod Company. Так же как и дуэт "КЛАРИНО", ваш новый коллектив много внимания уделяет джазу, но исполняет и музыку других жанров.
— Мы с Ольгой с удовольствием продолжаем выступать дуэтом, но для меня создание Gоod Company — это новый жизненный этап, возможность развиваться. Да, концепция Goоd Company не предполагает игру на кларнете во время выступлений. Зато у меня есть возможность поиграть на саксофоне.
Думаю, потенциалы саксофона и кларнета дополняют друг друга. Кто-то услышит в звучании кларнета больше теплоты и нежности, а в звуках саксофона — больше страсти и раскрепощенности.
— Отличается ли атмосфера в зале на джазовых концертах и на концертах классической музыки?
— На любом концерте, если он прошел успешно, ощущается единение публики и зала. Но у джазовых концертов есть свои особые традиции. Например, на джазовом концерте зрители могут начать хлопать прямо во время исполнения музыкального произведения. Это нормальная ситуация!
Обычно так происходит, когда исполняется какая-либо сольная партия: на кларнете, саксофоне или трубе. Тогда могут раздаться не только аплодисменты, но даже одобрительные крики.
— Три года назад в вашей жизни появился новый проект: вместе с супругой вы стали координаторами музыкальных классов в школе-интернате для незрячих и слабовидящих детей в поселке Мга Кировского района Ленинградской области.
— В Мгинской школе-интернате учится около 300 детей с нарушениями зрения. В настоящее время 40 мальчиков и девочек 9–14 лет посещают музыкальные классы. Хотя официально речь идет о "музыкальных классах", но фактически в Мге создана полноценная музыкальная школа.
У этой небольшой, камерной школы нет "директора". Мы с Ольгой на равных берем на себя функции координаторов проекта, общаясь и с педагогами, и с учащимися, и с администрацией учебного заведения.
В детстве и юношестве мне не хватало систематического музыкального образования. А сейчас учащиеся Мгинской школы могут такое образование получить. Возможно, кто-то из них захочет стать профессиональным музыкантом, а другие предпочтут играть на музыкальном инструменте в качестве хобби, радовать своих друзей и близких как участники музыкальных ансамблей, аккомпаниаторы, вокалисты.
— Сергей Анатольевич, ваша увлеченность музыкой становится понятна еще до того, как вы начинаете играть... Нельзя не заметить, с каким трепетом вы берете в руки инструмент, на котором играете.
— У каждого исполнителя существует особая связь с музыкальным инструментом, на котором он играет. Во время игры — и на концертах, и на репетициях — инструмент как будто превращается в живое существо, начинает вести диалог с музыкантом.
Я играю на кларнете, который был изготовлен из черного дерева во Франции в начале ХХ века. Знаю, что за прошедшие годы металлическую фурнитуру на инструменте меняли уже два раза. Но главное в кларнете — это не фурнитура, а деревянная основа. А дерево с годами звучит только лучше! Не берусь подсчитать, сколько музыкантов играли на этом кларнете за прошедшие сто с лишним лет.
Для высококачественного инструмента столетие — это только юность! Уверен, в ближайшие столетия на этом кларнете будут играть новые поколения музыкантов, которые еще не родились... Как же я могу брать в руки этот кларнет без трепета и уважения?
— Сергей Анатольевич, к чему вы стремитесь? Чего хотели бы достичь?
— Мне больше нравится говорить о том, что уже сделано, а не делиться планами. Но в любом случае прежде всего хочется двигаться вперед, быть нужным и полезным своим родным и близким, своим ученикам, своим слушателям. А всем читателям журнала "Русский мир.ru" я хочу искренне пожелать больше слушать музыку в живом исполнении. Самая великолепная запись на любом носителе никогда не заменит живого концерта!