Мышление первобытных
Именно оно – ключ к понимаю нашего бессознательного – и к пониманию наших снов. Дело в том, что мышление первобытного человека во многом напоминает «мышление» во сне нашего современника. Прежде всего тем, что оперирует не абстрактными словесными понятиями, а конкретными образами – как в детстве. Здесь нет абстракции и переносного смысла. Слова воспринимаются как вещи. Если в сновидении бессознательное «хочет» сказать: «Черти принесли гостей на дачу», то оно будет изображать чертей, которые будут в буквальном смысле нести на вашу дачу гостей.
Кроме того, первобытное мышление характеризуется такими процессами, как смещение и сгущение. Объясним.
Сновидения – есть не что иное, как «дети» нашего бессознательного, наследие первобытных времен. В бессознательном царит так называемый первичный процесс (вторичным процессом в психологии называют все процессы, за которые ответственно наше сознание: это рациональное мышление, логика, анализ и синтез любой информации и т. д.). Первичному процессу, как и первобытному мышлению, свойственна текучесть энергии, в нем нет жесткой связки между каким-то событием, образом (например, смертью матери) и эмоцией, которую сопровождает этот образ или событие в нашей сознательной, реальной жизни (в данном случае, чувством горя). Поэтому если нам снится, например, смерть матери, мы можем не испытывать никакой печали, или переживать всего лишь легкую грусть, а то и вовсе противоположное чувство – бурную радость. Таким образом, эмоция горя «смещается», отрываясь от самого образа смерти матери. Именно благодаря смещению наши сны выглядят столь странными и непонятными.
Вы видели во сне какого-нибудь мужчину, про которого нельзя точно сказать был ли он вашим отцом или, например, мужем, а женщину, которая вроде бы была вашей матерью, но в то же время совсем незнакомой дамой?.. Все эти образы из снов – не плод вашего воображения и не результат странной недоработки сонного сознания. Они – порождение так называемого процесса сгущения. Первобытный человек воспринимал реальность большими кусками, не особо обращая внимание на детали. Так же ведет себя и наше бессознательное, которое порождает сны – вместо одного образа оно использует целые группы.
А еще в бессознательном (а заодно в первобытном мышлении, и, кстати, в мышлении дикарей, маленьких детей и психически больных людей) нет логики. А потому нет ее и в наших снах. Если же она имеется, то при умелой интерпретации сна «удалить» ее не сложнее, чем пенку с кипящего молока. Логика в сновидениях – лишь видимость, которая скрывает совершенно нелогичные эпизоды сна. Ее скромная роль – сделать сновидение более удобным для восприятия современного человека, не привыкшего к нерациональному материалу. Хоть сколько-нибудь логичными наши сны делает вышеупомянутый вторичный процесс, который, конечно, тоже участвует в создании снов.
Важная особенность первобытного мышления – отсутствие отрицания. Для его изображения архаичный человек прибегал к противоположности. Так же ведет себя и сновидение. Отрицательное отношение к чему-либо сновидение может выразить, например, через ощущение заторможенности движения. Поясним. Такое явление можно наблюдать, например, в снах о наготе, которые Фрейд, «трагический Вотан сумерков буржуазной психологии», называл страшным словом – эксгибиционистские. Нам снится то, что мы нагишом ходим по улице, при этом, почему-то не можем дойти до дома и одеться, наши движения могут быть заторможены. Все эти сны отражают не что иное, как тайное желание демонстрировать себя, что называется, в чем мать родила. Ничего ужасного, впрочем, в появлении таких снов нет. Они являются всего лишь выражением тоски по нашему беззаботному детству, когда мы бегали голышом и приводили этим в восторг всех окружающих. Этот совершенно невинный сон относится к «типичным сновидениям», о которых речь пойдет ниже, и которые хотя бы раз в жизни видел каждый.
Получается, что проблема толкования сновидений – это проблема перевода образов, сформированных первобытным мышлением, в форму, приемлемую для современного человека.