История, разыгравшаяся в Челябинске, напоминает сцены из самых тревожных криминальных драм, где реальность переплетается с театром. Но вот парадокс: здесь и правда сцены, и, кажется, каждый участник этой постановки претендует на премию за лучшую роль в жанре «Раскаяние на скамье подсудимых».
В главных ролях — мигранты, которые, согласно следствию, жестоко расправились с 17-летним школьником Игорем Евстафьевым. По классике жанра, на суде они демонстрировали всё то, что требовалось для спектакля: слёзы, трепетные речи, вставленные в нужные моменты реплики о больных матерях и страдающих детях.
К слову, впечатления от их выступлений варьировались от искреннего недоумения до саркастической улыбки: уж слишком идеально выучены слова, словно бы репетировались на каждой перекурочной паузе за сценой.
Как это часто бывает в таких «случайных» расправах, изначальный конфликт начался на ровном месте — ссора в социальных сетях переросла в погоню за жертвой. Парадокс ситуации в том, что школьник, не имевший отношения к ссоре, стал жертвой агрессии, которая будто бы искала случайную цель. И вот, словно по сценарию дешёвого триллера, группа молодых людей бросается за Игорем, который, видимо, не понял, что участвует в чём-то больше, чем просто спор.
Но вернёмся к суду. Главный фигурант дела, Шахром Миров, которому грозит 18 лет колонии, постарался включить свою харизму на максимум. Его последнее слово было наполнено шаблонными фразами, будто он с самого начала знал, что сказать. Да и как тут не постараться? Ведь цена вопроса — годы жизни. С искренними глазами, которые, если верить залу суда, должны были бы разжалобить даже самого сурового судью, Миров заявил: «Я никого не заставлял, я случайно». Но случайность эта слишком уж легко совпадает с тщательно спланированной агрессией.
Второй по значимости «актёр», Тоир Джалилов, которому светит 13 лет, тоже старательно прочитал свою роль. В отличие от брата-близнеца, затеявшего весь этот конфликт, он попытался оправдать себя отсутствием участия: «Я не трогал, не договаривался».
И, конечно же, стандартное: «Прошу вас не судить строго». Чего только не скажешь, когда судьба на волоске. А вот 14,5 лет, которые грозят Абдулвахобу Сабурову, явно мотивировали его вспомнить о своих страданиях:
Уже длительное время я нахожусь в России, честно трудился и поддерживал свою семью. За всё время не имел проблем с законом и никогда не попадал в полицию. Я понимаю, что своим поступком доставил множество хлопот своим близким. Умоляю, прошу вас не наказывать меня слишком строго, ведь я молод и ещё имею шанс вернуться домой. Будучи в заключении, я заразился туберкулезом и теперь нуждаюсь в постоянном приёме лекарств. Умоляю, дайте нам уехать, я очень хочу вернуться на родину.
Всё-таки поджилки трясутся — тюрьма не шутка.
Под звуки всхлипов женщин в хиджабах и всхлипы адвокатов, подсудимые один за другим повторяли одну и ту же мелодию. Раскаяние? Возможно. Но кого они стараются убедить в своей невиновности? Семью погибшего школьника? Тех, кого их действия обездушили? Нет, они вспоминают только своих родных, которых оставили в беде. Родители, дети, больные бабушки — вот кто должен растопить сердца судей. Но почему никто не вспомнил о родителях Игоря? Почему их боль не звучит на этом суде?
Одна из самых интересных частей этого «спектакля» — как каждый из обвиняемых пытается дистанцироваться от самого преступления. «Я шёл последним», — заявляет Хуршед Одинаев, как будто это должно сделать его менее виновным. Что ж, может быть, по его логике, идти последним — значит, не быть в ответе за жизнь человека?
Когда обвиняемых увели под всхлипы их родных, атмосфера в зале суда напоминала финал дешёвого триллера. Каждый сыграл свою роль — одни попытались вызвать жалость, другие — свалить вину на обстоятельства, третьи — просто замолчали. Но итог один: жизнь школьника оборвалась. И никакие фразы о больных матерях не изменят этого.
Теперь остаётся только ждать, какой финал напишет судья в этой драме.