Клён ты мой опавший.
Нивы сжаты, рощи голы,
От воды туман и сырость.
Колесом за сини горы
Солнце тихое скатилось.
Дремлет взрытая дорога.
Ей сегодня примечталось,
Что совсем-совсем немного
Ждать зимы седой осталось.
Ах, и сам я в чаще звонкой
Увидал вчера в тумане:
Рыжий месяц жеребенком
Запрягался в наши сани.
/С.Есенин/
В колхозе было два самых важных для колхозников периода, которые определяли уровень их жизни и достаток людей в предстоящем году и в котором принимали участие все жители села- это летний сенокос и осенняя уборочная. Посевная проходила быстро за несколько суток, когда на смену тягловой силе быков и лошадей пришли трактора и широкозахватные сеялки. Она не требовала привлечения многих людей, работали трактористы с прицепщиками и возчики посевного зерна. В посевную пору ночи напролет был слышен рокот трактора в поле и яркие лучи его фар подсвечивали весенний ночной туман, поднимающийся над пахотой. К тому же ночью не летели за тракторами грачи, которые обычно гуляют по свежевспаханной земле, выискивая червей и подбирая посевной материал. На селе каждый вид и сроки работ строго определяется не распоряжением начальства, а природой. Если землепашец прислушивается к ней, то она, если не случится что-то чрезвычайное типа суховея или саранчи, награждает его хорошим урожаем, сытой зимой и достатком в доме. Ну, а если промахнулся, не уложился в отпущенные природой сроки или решил перехитрить ее, посеял не вовремя-запоздал или упредил, то осенью будет жестокая расплата.
В июне месяце, когда травы уже подросли и созрели, рано поутру, пока не поднялась с трав ночная роса, на луга выходят мужчины с косами. Цепочкой с уступами, один за другим идут они по травяному полю, слаженно размахивают косами и за ними ложатся рядки скошенных трав. Периодически останавливаются, протирают косу свежескошенной травой и достают из-за голенище брусок-мантачку. Косье подмышку, косу прихватил одной рукой и зашаркал мантачкой вдоль косы с одной и другой стороны. Звонкое металлическое вжжик, вжжик разносится над лугом. А над головами высоко в небе ручейком льется бесконечная песня жаворонка, которого спугнули косари из его лугового гнезда. Жаворонок трепещет крылышками и поднимается все ближе и ближе к Солнцу. А Солнце плывет по небу вверх, поднимается все выше, начинает припекать, поднимать с травы росу, и все пространство заполняется ароматом скошенных полевых трав и цветов. Наточил косарь косу и, расставив ноги циркулем, пошел дальше, размахивать ею, укладывая в рядки траву взмах за взмахом. Скошенные травы подсыхают, и на поле, покрытые белыми платками до самых бровей, выходят женщины с граблями. Они ворошат сено, переворачивают валки, чтобы сено сохло быстрее. Потом они еще раз выходят с граблями и вилами, выезжают на луг конные грабли, с железными паучьими лапами. Валки уже высохшего сена сгребают, складывают в копны. И сразу начинается скирдовка. Надо успеть, пока не испортилась погода. Тут уж занято все село от мала до велика. Самый опытный мужчина назначается скирдовщиком. Он выбирает место, где надо класть скирду, размечает ее габариты, а после этого принимает подвозимое сено и раскладывает его по периметру будущей скирды. Мужчины подают сено скирдовщику, которое он равномерно распределяет по всей площади. Копны к скирде подвозят дети, подростки. Они сидят верхом на лошади, которая снаряжена хомутом с посторомками и абарком. К абарку прицеплен шест и длинная веревка. Подросток объезжает вокруг копны, обволакивая ее этой веревкой. Тут же подходит женщина, которая пропихивает шест под копной, перекидывает через копну веревку и завязывает ее на свободном конце шеста. Копна упакована и лошадь тащит копну к скирде. Там другая женщина развязывает веревку, лошадь отходит, освобождает копну от шеста и веревки и копна свободна для скирдовки. Мужчины вилами отправляют ее к скирдовщику. Когда сено в скирде наберется столько, что вилами на нее забросить уже не получается, рядом со скирдой устанавливают сталюгу- большой деревянный стол, на котором по краям стоят два человека с вилами. Им подают привезенные копны, а они перебрасывают их наверх к скирдовщику. Поскольку сено ложится мягкими подушками, то его утрамбовывают. Для этой нехитрой работы назначают парочку увесистых человечков, чаще всего женщин, которые ходят по этим подушкам, утопают в них, топчут, уплотняя кладку. Хотя работа эта для женщины вроде бы простая, но некоторые вспоминают о ней с проклятиями. На жаре, на мягкой травяной перине, в удушливой атмосфере травяных ароматов, с колючими травинками щекочущими под кофтой вспотевшее тело — это действительно не просто. А тут еще донимают слепни, осы. Так скирда дорастает до своей вершины, на ее макушку кладут жерди, чтобы ветер не раздувал ее пока скирда не уплотнится, сено не спрессуется. Скирдовщики и трамбовщики подобно десантникам спускаются вниз, скользя по перекинутой через стог веревке. Для подростков работа на скирдовке не только дополнительный заработок для семьи, но увлекательное занятие верховой ездой. Ведь на работу в поле и обратно они скачут отдельным кавалерийским эскадроном. Тут уж можно дать волю и себе и коню и нестись по улицам села наперегонки, поднимаю тучи пыли. Но тот, кто первый раз сел на лошадь без седла, уже к середине дня понимает, что у него появилась проблема. Без привычки, ерзая по потной спине лошади юный всадник натирает свое седалище так, что даже, сойдя на землю, у него сесть на стул проблематично. Тут не помогает даже укладка ватника на спину лошати. Она скорее помогает соскользнуть вместе с ней на ходу. Но через пару дней все успокаивается и можно вместе со всеми нестись по улице, как по ипподрому. В Глоднево была традиция, когда после скирдования последнего стога и окончания скирдовки на луг приезжал бригадир на своей тачанке. В его тачанке, прикрытый сеном, стоял ящик с русской водкой. Тут каждый мог взять сколько надо в счет заработанных трудодней, и отметить окончания страды прямо на поле. Люди, уставшие и довольные тем, что завершили успешно такой важный этап работ, после пары рюмок начинали хором петь свои застольные песни. Но бывали периоды, когда своих сенокосов было недостаточно для содержащегося поголовью. Тогда колхозу выделяли сенокосы на государственных лугах. Таким сенокосом однажды были луга вблизи райцентра, там, где недалеко от Локтя располагались рыбопитомник с водоемами под названием Прудки. Колхозники туда выезжали на несколько дней. Там они ставили себе шалаши, в которых размещались семьями и родственными кланами. А кто не попадал под навесы такого шалаша, зарывался в сено под стогом и спал в ароматном облаке трав и цветов.