Первая мировая война, охватившая Европу в 1914 году, быстро превратилась в кошмар позиционной войны. Миллионы солдат оказались заперты в лабиринте траншей, под непрерывным огнем артиллерии и пулеметов. Поиск новых, более эффективных способов прорвать оборону противника и вырваться из кровавого тупика стал навязчивой идеей военных стратегов. Одним из самых страшных, в последствии, стал переход к применению химического оружия, нарушивший существовавшие международные соглашения и навсегда изменивший лицо войны.
Еще в 1899 году, на Гаагской конференции мира, международное сообщество, предчувствуя ужасы будущих конфликтов, приняло декларацию, запрещающую "употребление снарядов, имеющих единственным назначением распространение удушающих или отравляющих газов". Эта декларация, однако, оказалась недостаточно четкой и не предусматривала никаких механизмов контроля. Более того, ее интерпретация воевавшими сторонами была весьма свободной. Например, использование слезоточивого газа, который в высоких концентрациях также может быть смертельно опасным, не считалось нарушением декларации. Уже в августе 1914 года французская армия применила слезоточивый газ в винтовочных гранатах, а немцы использовали его в артиллерийских снарядах против русской армии в январе 1915 года и против британцев в марте того же года. Эти первые случаи применения химических веществ, хотя и не были столь масштабными и разрушительными, как последующие газовые атаки, стали предвестником грядущих изменений. Они продемонстрировали, что запрет, основанный лишь на моральных принципах и не подкрепленный реальными механизмами контроля, легко может быть проигнорирован в условиях тотальной войны.
Переломным моментом стала Вторая битва при Ипре. 22 апреля 1915 года, немецкая армия применила хлор в качестве оружия массового поражения. С наступлением сумерек, из 5730 баллонов, установленных вдоль шестикилометрового участка фронта, начал выходить зеленовато-желтый туман. Хлор, тяжелее воздуха, стелился по земле, заполняя траншеи союзников. Для солдат, не имевших никакой защиты, это стало полной неожиданностью. Едкий газ обжигал легкие, вызывая невыносимую боль и удушье. Тысячи солдат начали задыхаться, хвататься за горло, рвать землю в тщетной попытке найти спасение. Около пяти тысяч человек погибли на месте, еще десять тысяч получили тяжелые отравления.
Несмотря на ужасающий эффект газовой атаки, немецкое командование оказалось не готово к развитию своего успеха. Не имея в резерве достаточного количества войск, немцы не смогли воспользоваться прорывом в обороне союзников. Образовавшийся в рядах противника разрыв был быстро закрыт подошедшими подкреплениями.
Уже через неделю были изготовлены первые прототипы противогазов – повязки из ваты, обернутые муслином и пропитанные гипосульфитом натрия.
Одним из участников разработки и применения химического оружия был немецкий химик Отто Ган, будущий нобелевский лауреат. Ган, служивший тогда лейтенантом инженерных войск, участвовал в установке баллонов с хлором под Ипром. Позднее, работая под руководством Фрица Габера, он руководил газовыми атаками на Восточном фронте. Применение газа вызывало у Гана моральные терзания, но он убеждал себя, что это оружие может привести к быстрейшему окончанию войны и, в конечном счете, спасти жизни.
"Отцом" газовой войны по праву считается Фриц Габер – немецкий химик, также будущий нобелевский лауреат. Габер активно продвигал идею использования отравляющих газов и руководил разработкой и применением этого оружия. Он считал, что газ, как и любое новое оружие, является лишь средством достижения победы, и что во время войны ученый обязан служить своей стране, независимо от моральных дилемм. Трагическим отражением этой "идеи" стала судьба жены Габера, Клары Иммервар, талантливого химика, покончившей с собой, в знак протеста против работ мужа над отравляющими газами.
Газовая атака под Ипром стала началом "эволюции" химического оружия. Понимая ограниченную эффективность хлора, немецкие химики начали поиск более токсичных и действенных отравляющих веществ. Вскоре на полях сражений появился фосген – газ, в десять раз более ядовитый, чем хлор. Фосген, обладающий запахом свежескошенного сена, был крайне опасен: всего несколько вдохов могли привести к смертельному исходу. Его применяли в различных формах: в газовых баллонах, артиллерийских снарядах, минах для траншейных минометов, авиабомбах. Фосген стал основным боевым газом Первой мировой, вызвав более 80% смертей от отравляющих веществ.
Следующим этапом в этой гонке смерти стало применение хлорпикрина, известного также как "рвотный газ". Это вещество обладало высокой химической инертностью, что создавало серьезные проблемы с защитой. Хлорпикрин не нейтрализовался стандартными химическими поглотителями в противогазах и мог проникать сквозь слой активированного угля(после того, как полностью насытит адсорбент), если его концентрация была достаточно высокой. Вызывая неудержимую рвоту, хлорпикрин заставлял солдат снимать противогазы, подвергая себя воздействию других отравляющих веществ, часто применявшихся в смеси с ним, например, того же фосгена.
Самым страшным газом Первой мировой, однако, стал иприт, или "горчичный газ". Впервые примененный немцами в июле 1917 года под Ипром, иприт произвел настоящий ужас. В отличие от хлора и фосгена, иприт обладал замедленным действием. Первые симптомы – чихание и рвота – появлялись лишь спустя некоторое время после контакта. Затем начиналось покраснение кожи, появлялись волдыри, глаза воспалялись, веки опухали и слипались. Иприт был чрезвычайно стойким: он мог оставаться активным в течение нескольких дней, заражая местность и оборудование. Противогазы, эффективные против других газов, не могли полностью защитить от иприта, который проникал сквозь ткань и резину.
Помимо этих трех основных боевых газов, в ходе Первой мировой были разработаны и применены десятки других отравляющих веществ: дифенилхлорарсин, дифенилцианарсин и другие чихательные газы, вызывающие нестерпимое раздражение слизистых оболочек, различные слезоточивые газы, а также порошки мышьяка. Эта гонка вооружений в области химического оружия стала одним из самых мрачных и бесчеловечных проявлений Первой мировой войны.
К концу Первой мировой войны масштабы применения химического оружия достигли ужасающих размеров. Было произведено и использовано более 200 000 тонн отравляющих веществ, примерно поровну Германией и союзниками. Хотя точное число жертв химической войны сложно установить, оценки говорят о более чем миллионе пострадавших, из которых не менее 90 000 погибли. В процентном отношении, однако, потери от газов составляли лишь около 5% от общего числа жертв войны. Артиллерия и пулеметы оставались гораздо более смертоносными орудиями, унесшими миллионы жизней.
Несмотря на относительно небольшое число жертв, химическое оружие оказало значительное влияние на ход войны и, в особенности, на моральное состояние солдат. Неожиданность газовых атак, страдания жертв, медленная и мучительная смерть от иприта – все это сеяло панику и ужас в рядах противоборствующих армий. Газ стал символом бесчеловечности войны, нарушения всех писаных и неписаных правил ведения боевых действий.
Разработка и применение химического оружия стимулировали развитие химической промышленности и науки. Университеты и крупные химические компании, такие как немецкий картель I.G. Farben, активно участвовали в исследованиях и производстве отравляющих веществ. В США, после появления горчичного газа, также была развернута масштабная программа по разработке химического оружия. В нее были вовлечены ведущие университеты страны: Корнелл, Джонса Хопкинса, Гарвард, МТИ, Принстон, Йель и другие. К концу войны в Эджвуде, штат Мэриленд, был построен огромный арсенал боевых газов, способный производить миллионы газовых снарядов в месяц.
Долгосрочные последствия применения химического оружия в Первой мировой войне оказались значительными. Ужасы газовых атак привели к пониманию необходимости международного запрета на этот вид оружия. Женевским протоколом 1925 года было запрещено применение удушающих, ядовитых и других подобных газов в военных действиях. Этот протокол, хотя и не исключил полностью возможность использования химического оружия, стал важным шагом на пути к его ограничению и, в конечном счете, к его полному уничтожению.