Прошло больше трёх лет. Шагая вдоль высокого забора, Виктор думал, как же всё несправедливо устроено во вселенной. Спутники вертятся вокруг своих планет, но их траектории никогда не пересекаются. Его, некогда перспективного предпринимателя, забрали из хорошего московского ресторана. А отпускают в сибирской глуши. Сеть кофеен сдулась, как воздушный шарик.
Судья не поверила его красочному рассказу, но назначила минимальный срок. Другая женщина в мантии и вовсе посчитала, что он исправился досрочно — и освободила по УДО. Три с лишним года превратили его из весёлого толстячка в худого мужчину. На здешнем питании трудно поправиться.
Скоро вернут красивый костюм с галстуком: можно надеть, и в таком виде несколько дней трястись в поездах до самой Москвы. Было бы неплохо, если бы его вернули в тот же ресторан, желательно — в тот самый день три с лишним года назад. Чтобы он мог всё переиграть.
— Свободен, — громко сказал дежурный, открывая перед Виктором железную дверь. Прежде чем выпустить его на волю, конвоир внимательно посмотрел на экран монитора, а потом — в глазок железной двери. Словно компьютер мог его обмануть. Это действие было автоматическим и странным. Ведь его, Виктора — выпускают. Неужели кто-то захочет прорваться внутрь?
— Свободен, — повторил дежурный казенным тоном, видя, что арестант застыл в оцепенении.
— Свободен? — переспросил Виктор.
— Как ветер, — кивнул дежурный и немного изменил тон. — Ты уж извини, если что, москвич. Сам понимаешь, тут у нас не курорт. Тебе и так свезло, что всего три года отмотал. Да ещё и по УДО сошёл — высший сорт. Тут некоторые дилеры сидят по десятке и света белого не видят!
— Я не дилер, — бросил бывший узник и сделал шаг в сторону свободы. Это движение почему-то оказалось пугающим.
Его встречал промозглый ветер — а другого на севере и не бывает. Последнюю неделю он всё свободное время просчитывал путь до Москвы — чтобы добраться как можно скорее. Составил маршрут, чтобы между поездами был минимальный зазор, и ему не пришлось провести лишнюю ночь на вокзале или в какой-то провинциальной гостинице. Дважды звонил отцу, но его телефон молчал. Они поругались во время последнего разговора, но по опыту Виктор знал, что папа долго злиться не будет.
— Папа, — говорил тогда он по телефону. — Ты не поверишь. Досрочно освобождают… Почти год скостили.
— Ты уж постарайся, сынок, — отвечал отец воодушевлённо. — Когда выйдешь – завяжи со всей этой ерундой. Я твой второй срок не переживу.
— Папа! — сорвался тогда Виктор. — Что ты несёшь? Ты же знаешь, что я ни в чём не виноват!
— Виноват, — упрямо говорил отец. — Мы с твоим адвокатом обсуждали. Ты мой сын, я всё равно тебя люблю, но пойми уже! Невозможно на чужом горбу в рай въехать. Ладно, когда вернёшься — обсудим. Сейчас чего копья ломать?
Виктор бросил трубку, и на него в недоумении уставился сотрудник колонии. Звонить можно было раз в две недели, а если у начальника хорошее настроение — то даже связываться по Скайпу. Из минусов — цензор, который внимательно слушает разговор, но молчит.
А если ему что-то не понравится, то может прервать звонок — и лишить следующего. Увы, интернет в их глуши часто сбоил. Но так было даже лучше: видеть лицо страдающего отца было невыносимо. Первый год отсидки с Виктором ещё связывались друзья, деловые партнёры и даже бывшая.
Но потом контакт был потерян. Одна из вещей, что потрясла Виктора в колонии — это огромный чёрный рынок. Здесь можно было достать всё, что душе угодно. Только цены зашкаливали. Ему действительно повезло, в том числе и с характером, благодаря которому он быстро приспособился к новым условиям.
Ничего теперь не забыть: ни задержания, ни суда, который напоминал плохой спектакль. Ни слов отца, который, как выяснилось, был уверен в виновности сына. С ним они точно помирятся. А вот несколько лет жизни уже никто не вернёт. Шагая к местной железнодорожной станции, Виктор старался держать спину ровно. Больше ему не нужно прятать руки за спиной, громко кричать свою фамилию, имя, отчество, статью и срок.
— Всего четыре года колонии, — говорил ему адвокат своим бесцветным голосом после приговора. — Ты легко отделался, Виктор. За хранение с целью сбыта обычно дают минимум шесть. Тебя спасли хорошие характеристики и мои связи.
Разумеется, если бы Виктор действительно хранил наркотики с целью сбыта, он бы радовался четырём годам. Но правда в том, что он никогда в жизни не прикасался к запрещённым веществам. Хуже всего было свыкнуться с мыслью, что часть приговора он написал себе сам. Зачем он схватил этот свёрток рукой, липкой от пота? Почему сразу не позвал адвоката, едва услышал это слово — наркоконтроль?
— Ну что ж, — подумал Виктор, подходя к станции. — Побыл дураком — и хватит. Теперь буду учиться только на чужих ошибках.
По мере того, как стук колёс отбивал ритм пути, Москва становилась всё ближе. Настроение у него улучшилось. Кроме трёх лет жизни, он потерял всего два коренных зуба и сохранил своё здоровье. Похудение точно пошло на пользу: он теперь мог ходить часами без отдышки и головокружения.
Погрузившись в дрёму на верхней полке плацкарта, Виктор подумал, что мог бы начать новое дело вместе с отцом. В конце концов, раньше у папы был неплохой бизнес в сфере строительства. Но последние годы он отошёл от дел и жил в своё удовольствие. Можно попробовать вернуться в эту сферу: строить дачи или коттеджи из натуральной древесины.
В колонии он получил бесценный опыт работы с этим материалом. «Жизнь продолжается, — думал Виктор, — а значит, нужно опять найти своё место. И помириться с отцом — единственным близким человеком на земле». Виктор думал о том, что вместе они обязательно построят новое дело: нужно только набраться терпения. Если бы он только знал, как он ошибается…
Эльза не ехала, а летела, окрылённая любовью. Дела шли просто замечательно: пару дней назад папа подарил ей новую машину — спортивный «БМВ», просто шик. Хотя мотор без труда выжимал двести километров в час, автомобиль выглядел грациозно и женственно. Элегантный салон: кожа не только на сиденьях, но и на руле, рычаге коробки передач. Консоль кропотливо отделана стразами и украшена деревянными вставками.
— Этот автомобиль — совсем как я, — думала она. — Снаружи — красота и грация, а внутри — сила и мощь.
Эльза ещё не привыкла к крутому норову своей новой игрушки, а потому старалась разгоняться аккуратно. Если надавить на педаль слишком сильно, то стрелка спидометра буквально взмывала вверх. Машина начинала лететь вперёд, и водительницу вжимало в сиденье — будто в самолёте. Это чувство ей и нравилось, и пугало одновременно.
Сердце Эльзы переполняла радость, ведь она встретила замечательного мужчину. И где? В ночном клубе! Настоящая любовь с первого взгляда. Он, должно быть, оказался там случайно, потому что был одет в костюм с пиджаком, рубашку и галстук. В таком наряде по клубам мало кто ходит. Пил не алкоголь, а апельсиновый сок. Сам познакомился с ней, но больше слушал, чем говорил.
Теперь Эльза даже не могла понять, чем этот мужчина так её зацепил. Он сильно отличался от тех юнцов, что сначала пытались с ней познакомиться, а потом — делили время и постель. После двух-трёх встреч с такими ребятами в её душе не оставалось ничего. И даже если секс был хорош, то поговорить с мальчиками потом было просто не о чем. Новый друг, она была уверена, вылеплен из другого теста. Настолько глубокого и умного человека она ещё не встречала.
— Вы похожи на красивый цветок, — сказал он ей. — Я застыл в изумлении.
Хотя всё это выглядело старомодно, Эльза растаяла. Он увёл её из душного клуба, и они прошлись по ночной Москве. Недалеко, конечно, потому что она была на каблуках. Мужчина галантно взял её под руку, а когда стало холодно — набросил ей на плечи свой пиджак. Эльза посмотрела на лейбу: «Хендерсон» — неплохой бренд, красивые вещи.
Потом он провёл её до машины — и пожелал доброй ночи. Даже не попытался затащить в свою кровать или набиться к ней в гости, не предложил поехать в отель или укромное место. Теперь Эльза летела домой, хотя время было совсем детским — два часа ночи. В животе у неё порхали бабочки.
— Мы ещё встретимся? — спросила она на прощание. С одной стороны, её удивило поведение незнакомца, а с другой — страшно заинтересовало. Неужели мужчинам нужно больше, чем просто секс?
— Конечно, — улыбнулся мужчина. — Обязательно встретимся, Москва — это всего лишь большая деревня. Тут постоянно сталкиваешься со своими знакомыми. Я сам Вас найду, Вы ведь не возражаете?
— О, главное, чтобы папа не узнал. Он у меня не одобряет такие штучки. Когда кто-то меня ищет. Папа у меня носит погоны и считает меня пай-девочкой.
— Думаю, мы потом сможем познакомиться, — улыбнулся новый друг, отходя. — Ну что ж…
— Подожди, — Эльза схватила мужчину за руку. — Почему мы ещё не на ты? И как тебя зовут?
Она вдруг подумала, что не знает про этого человека ровным счётом ничего. Он сам познакомился с ней — как бы невзначай, говорил о каких-то простых вещах и ничего о себе не рассказывал. Кто же он такой?
— Меня зовут Виктор Гросс, — улыбнулся мужчина. — Дедушка был австрийцем: он проектировал для Советского Союза мосты. Он меня приучил к неприемлемости уменьшительно-ласкательных вариантов имени. Виктор — и всё.
— А телефончик дашь, Гросс? — игриво спросила Эльза. Она ни разу не спрашивала номер у мужчин — обычно это делали они сами. Но, как видно, мужчина кардинально изменил правила игры.
— У меня пока нет телефона, — пожал он плечами. — Я ещё не купил. Но знаешь, если нам судьбой предначертано встретиться, это обязательно произойдёт. Я чувствую. И я знаю, что мы с тобой поладим.
В его голосе не было и тени иронии — он говорил искренне. Так искренне, что Эльза почти поверила.
Всю дорогу из колонии Виктор проспал. Едва он сел в поезд, в его теле словно батарейки выключили. Подумать только, какого простого удовольствия человек лишён в заключении — спать, когда захочется, а не по часам. Но в Москве Виктора настигло новое разочарование. Его отец, последняя живая душа на земле, ушёл в мир иной.
Во время их последнего разговора буквально месяц назад он жаловался, что может и не дождаться сына. Слабым утешением стало то, что теперь всё богатство отошло сыну. Тётя Валя, папина сестра, поведала, что он умер на улице — и его долго не могли опознать. Ей позвонили буквально позавчера.
— Сердце! — сказала она расстроенно. — Представляешь, он же и про тебя ничего не сказал! Ну, что ты в тюрьме сидишь. Нам только в полиции сообщили…
— И похороны уже прошли? — спросил Виктор разочарованно.
— Да! — подтвердила Валентина. — Неделю назад. Дальше откладывать было нельзя, сам понимаешь. Мы хотели тебя дозваться, но куда там! Разминулись, можно сказать… Если б мы знали, что ты в тюрьме сидишь… Брат, как видишь, стеснялся сказать. Он ведь так тобой гордился! Сам в вузе отучился, сам открыл все эти кафе. Ты приезжай к нам завтра, хорошо?
Виктор ничего не ответил и повесил трубку. Теперь он стал обладателем квартиры в Москве — не такой уж большой, но и не маленькой. Ключи у него сохранились, а замки остались прежними. Нотариус сказал, что оформить документы можно будет только через полгода, но пользоваться — хоть сейчас. Все папины вещи были на своих местах: ключи от машины — крепкого и досмотренного джипа, приличная сумма наличности — на первое время хватит.
Виктору стало грустно от того, что сам он ничего не нажил. Все его деньги были вложены в дело, которое развалилось — вместе с его прошлой жизнью. Небольшие накопления начисто выгреб адвокат. Машина была в лизинге, квартира — в кредите. Всё забрал банк. Виктор сходил в магазин и удивился обилию еды, напитков, сладостей.
Оказывается, в Москве есть всё! Будто школьник, он набрал полную корзину разных вкусностей. С трудом принёс всё это домой. Включил папин компьютер, вышел в интернет — и начал поглощать события трёх последних лет вместе с едой, которую набрал в магазине. На второй день такого отдыха в папину квартиру позвонили.
— Добрый вечер, — сказал мужчина в форме. — Лейтенант Дымов, я ваш участковый. Зайду?
Виктор весь съёжился. После колонии он боялся всех полицейских — и не доверял им. Бывший узник расправил плечи и решил, что нужно быть сильным. А ещё — внимательно следить за движением участкового.
— А как вы меня нашли? — спросил он раскованно.
— Как нашёл? — переспросил участковый и поправил фуражку. — Так вы же сами указали, что освобождаетесь по этому адресу. У вас УДО, между прочим. Нужно на учёт стать.
— Точно, — Виктор хлопнул себя по лбу.
— У вас же надзор теперь, — объяснил мужчина в форме. — Отмечаться надо. Просто мимо проходил — дай, думаю, загляну. Завтра придётся к нам зайти, иначе обратно в колонию поедете. Вы тут прописаны?
— Пока нет, — соврал бывший узник. — Я по месту прописки жить не могу.
— Ладно, — махнул рукой участковый и вдруг хитро спросил: — надеюсь, больше торговать этой дрянью не будете? А то во второй раз вряд ли так легко отделаетесь.
Как ни хотелось Виктору высказать всё, что он думает, пришлось промолчать. Нужно быть вежливым: обратная поездка в колонию в его планы не входила.
— Я думаю, всё, что произошло со мной, было ошибкой, — сказал бывший заключенный. — Никогда в жизни не попаду в такую ситуацию.
— Ну и ладно, — ответил участковый. — Раз в месяц являться надо. Две неявки — попадёте в КПЗ. Весь срок, что скостили, придётся дальше мотать. Это я не угрожаю, а предупреждаю. Хорошо живёте, москвичи…
Захлопнулась входная дверь. Всю беседу Виктор глаз не сводил с полицейского и следил за его руками. Внимательно осмотрел прихожую: никаких подозрительных предметов не появилось. Теперь ему предстояло ответить на самый главный вопрос, который мучил его всю дорогу до Москвы: что дальше? Снова заняться бизнесом? Найти какую-нибудь непыльную работу? Но возьмут ли его в приличное место с такой биографией?
Виктор открыл шкаф: с папой они были одного роста, но разной комплекции. Три года в колонии избавили бывшего узника от лишних килограммов лучше любой диеты. Оказывается, папа был тот ещё щёголь! Виктор выбрал лучший костюм, надел запонки и галстук — и решил, что сегодня точно нужно куда-нибудь сходить. И он даже знал — куда.
И хотя вечер прошёл прекрасно, и он познакомился с девушкой, развить свой успех Виктор не смог. Кажется, поезд его жизни ушёл на несколько станций вперёд. Можно ли теперь его догнать?
Глядя на свою довольную дочь, Степан Петрович не мог нарадоваться. На первый взгляд, его подарок — ничего особенного. Чёрная «БМВ», совсем не женская машина, но Эльза сама показала на неё пальцем. Обошлась ему в какие-то жалкие четыре миллиона — сущая мелочь. Зато дочь ходит довольная уже третий день. Просто порхает, как птичка!
— Видишь, Ирина, — поучал свою жену Степан. — Как я в точку попал. А ты говорила — электрокар, электрокар. Человеку нужно двигатель чувствовать! А эти электрички, между прочим, горят. Горят!
— Куда б мы без тебя, — отвечала жена подобострастно. — Ты же у нас самый умный, самый умелый. Но ты посмотри, сколько счастья в глазах, — сказала Ирина хитро. — Не иначе, у неё кто-то появился. Быть тебе, папаша, дедушкой.
— Я тебе появлюсь! — надулся прокурор. — Уже Васькиному сыну обещана. Помнишь, замминистра, что у нас под новый год был? Они ж вроде поладили. Пусть присмотрятся, конечно…
Свою единственную дочь Степан Петрович любил и опекал. Он не мог позволить, чтобы она попала в руки случайного человека. А таковым он считал каждого, чью кандидатуру не одобрил лично. Работящая, спортивная — часто по ночам ходила в спортзал. Только одевалась туда, конечно — не приведи господи.
— Вот ты подумай, Ирина, — сказал прокурор. — Разве эта молодёжь что-нибудь может знать про любовь? Ты же видела того парня, которого она сюда привела с нами знакомиться год назад? Совсем с ума сошла!
— Правду говоришь, — ответила жена, удивившись, что Степан до сих пор помнит тот досадный случай. — Только ж ты пойми, это ей жить с мужем. А не тебе.
Зная крутой норов своего мужа, Ирина предпочитала соглашаться с прокурором. Да и где бы она могла найти такого мужчину? Сильный, заботливый, а главное — крайне обеспеченный человек. Вон какой дом построил! И это — в придачу к их огромной квартире.
— Ты же не забывай, что ей только двадцать два годика, — сказала Ирина. — Может, не время ей ещё замуж. Походила бы пока, ума бы набралась.
— Я сам скажу, когда время, — отрезал прокурор. — Мы кушать сегодня будем? Я голодный, как бык.
Вдвоём с женой они уютно расположились на террасе, под навесом. Апрель в этом году выдался хорошим: тепло, дождей нет. Самое время ужинать под открытым небом. Он выбрал прекрасное место под Москвой: отсюда было удобно ездить и на охоту, и на рыбалку.
— Хорошо тут на даче, — улыбнулся прокурор, наливая в рюмку коньяк. — Всегда тебе говорил, что жить надо за городом.
— Хорошо, — кивнула жена. — Только это ж тебе участок всё никак не давали.
Дачей прокурор называл трёхэтажный дом с большим участком. Соседи здесь были приличными, но даже от них он отгородился четырёхметровым забором. Нечего им наблюдать, как он живёт. Участок действительно не выделяли — пришлось действовать самому. По документам весь этот ансамбль принадлежал самой крупной его фирме.
— Знаешь что, Стёпка, — сказала Ирина после паузы. — Ты бы с ней поговорил мягко, по-отечески. А то она тебе доверять не будет! Пусть она там крутит, с кем хочет. А замуж — всё равно пойдёт за человека хорошего. Тут надо мягко — силком-то её под венец не затащишь.
— Ты подумай! — расхохотался прокурор. — Иногда умные вещи говоришь. Боец со смекалкой воюет и с палкой.
Но в голове у Степана Петровича были совсем другие мысли. Совет своей жены он решил использовать иначе. Надо навести справки, разузнать, что за фрукт появился у дочери. Может, человек достойный — что вряд ли. Но всяко бывает. Вдруг дочка сама выбрала сына какого-нибудь нефтяника или банкира? Но скорее всего, мужичок окажется негодным. А может, позарился на красивую машину. С таким можно провести разъяснительную беседу, а если не поможет…
— Эля, поди-ка сюда! — позвал прокурор. — Мы вот с мамой стейки едим. Ты хочешь?
— Нет, папа, — протянула Эльза. — Ты смотри, сколько жира! Кошмар какой. Я уже салатик скушала.
— Мама думает, что у тебя парень появился, — улыбнулся Степан. — Я ей, конечно, сказал, чтобы она не лезла в чужой огород со своим уставом.
— Появился, — кивнула Эльза и вся расцвела. — Не парень, а просто мечта.
— Ты и имя его знаешь? — спросил прокурор с подозрением и приготовился запоминать.
— Имя знаю, и фамилию, и отчество, — сказала девушка. — Такой красавец! И костюм у него был классный. Он мне на плечи пиджак накинул: так романтично!
— Так как зовут его?
Степан Петрович начал терять терпение. Но когда дочка назвала имя и фамилию своего нового ухажёра, брови прокурора недоумённо подпрыгнули вверх. Он хотел тут же прокричать, чтобы она выкинула этого мужика из головы — но сдержался. Пожалуй, вопрос можно решить другим путём, и кардинально. Но сначала — проверить. Потому что в жизни бывают совпадения. Даже если данные нового ухажёра полностью совпадают с именем и фамилией парня, которого он упрятал за решётку три года назад.
Виктору действительно повезло — если так уместно говорить про человека, который оказался в колонии ни за что. На самом деле, он провёл за решёткой не три года, а на два месяца и четыре дня больше. И всё это время ломал голову: кому он мог перейти дорогу? Нескромный начинающий бизнесмен, который мог бы нахватать с неба звёзд — но не успел. Всё, что ему удалось сделать — это открыть сеть кофеен. И бездарно её потерять, потому что вопрос собственного ухода со сцены он не продумал. У него даже заместителя не было!
Да, продажи шли хорошо, а название и логотип с ежом понравились публике. Но в этом не было ничего удивительного: просто Виктор хорошо разбирался в кофе. Этот навык добавил ему страданий в колонии. Увы, заключённым этот напиток почему-то полагался только в растворимом виде. Пить такое, конечно, можно, но никакого удовольствия не испытываешь.
Отбывая наказание, Виктор гадал: по чьей милости он оказался за решёткой? Зачем ему, средней руки коммерсанту, подбрасывать наркотики? Отбывать срок его отправили на край необъятной родины — в посёлок Бархатное на севере. Во всей колонии оказался всего один москвич по имени Дмитрий, и они подружились. По странному совпадению, задержали их в одном и том же районе города. И, как ни удивительно, с наркотиками.
— Неужели ты тоже дилер? — спросил Виктор с улыбкой. После суда прошло уже несколько месяцев, и он свыкся со своим положением.
— Конечно! — с сарказмом ответил Дима. — Этого ещё мне не хватало. У меня было две станции техобслуживания. Я на взлёте был! Работы — вагон, деньги водились. Я эту гадость в руки бы не взял, слышишь?
Диме повезло не так сильно, как Виктору, и он получил целых семь лет заключения. Сыграл свою роль тот факт, что Дмитрий уже попадался на глаза правоохранителям — когда оформил кредит по поддельным документам. Но в тот раз он отделался лёгким испугом. Теперь отечественная Фемида уже не была столь благосклонной к коммерсанту и отправила его возрождать русский север.
— Я честный труженик! — сокрушался Дмитрий. — У меня в Москве семья осталась, дети, любовница!
— И кому ты понадобился? — с сомнением спросил Виктор.
— Понятия не имею, — пожал плечами Дмитрий. — Думаю, может, муж моей любовницы? Вдруг он прознал про наши с ней шашни… Но это ж какие связи надо иметь!
Теперь, оказавшись на свободе и в Москве, он часто вспоминал этот разговор. Ему бы очень хотелось докопаться до истины. Но возможно ли это? В книгах и фильмах героям, оказавшимся в его положении, полагалось мстить. Но у Виктора не было ни сил, ни малейшего желания совершать такие подвиги.
Отец оставил ему приличную сумму денег — на первое время должно хватить. Можно попытаться начать своё дело ещё раз. Уйти в какую-нибудь другую сферу, где у него априори не смогут появиться враги. Научиться делать приложения для айфона. Или снять сериал о его злоключениях в колонии.
Он вспомнил вчерашнюю ночь — как познакомился с девушкой в ночном клубе. Ей было не понять его грусть — она её даже не заметила. После трёх лет мужского общества он совершенно отвык разговаривать с женщинами. И даже не мог подобрать нужных слов. Стала бы общаться с ним такая красотка, если бы узнала о его прошлом?
Прошло ещё три дня — Виктор куда-то пропал. Эльза подумала, что он — слишком странный человек. Цепляется за её душу, не называет ей свой номер телефона, а потом — пропадает. Ещё и папа со своими странными вопросами… Пожалуй, лучший выход из ситуации — забыть его навсегда и не вспоминать. Но теперь этот вариант она не рассматривала, потому что сердце сжималось от боли и ощущения чего-то нехорошего.
— Вдруг с ним что-нибудь произошло? — размышляла Эльза вслух. — Я должна ему помочь. Может, попросить папу его найти? Папа может всё.
Девушка никогда всерьёз не задумывалась о том, откуда у её отца, районного прокурора, такие богатства. За какие деньги он покупал ей брендовые вещи, а недавно — дорогую машину. Зачем лезть в его дела, если всё и так хорошо? Мама учила свою дочь, что отец — умнейший человек, и что ему нужно доверять во всём. Но может ли она быть с ним откровенной в вопросах любви?
— Папа, — сказала она. — Виктор куда-то пропал.
— Ну так позвони ему, — буркнул отец. В это время он читал с планшета очередную лестную статью о себе в крупном Telegram-канале.
— Не хочу, — кокетливо сказала Эльза. — Ты можешь его найти? Скажем так, ненавязчиво разузнать что-нибудь? Вдруг человека с такими данными не существует?
Степан отложил в сторону планшет и внимательно посмотрел на свою дочь.
— Эля! — сказал он. — Запомни, служебное положение нельзя использовать в личных целях. Ни за что и никогда.
— Даже для своей дочери? — улыбнулась Эльза.
— Особенно в интересах родных и близких, — отрезал прокурор. — Ты же не хочешь, чтобы папа лишился работы? Сколько ему лет, говоришь?
— Не помню… — протянула Эльза. — Тридцать три, вроде бы.
— Тридцать три! — прокричал прокурор. — Жены нет, детей нет, говоришь? Телефон он тебе свой не дал. Так что ты сама ответь мне на вопрос, почему он тебе не звонит и не пишет. Вернулся к своей благоверной — и был таков.
От этих жестоких слов девушка начала плакать. Степан Петрович вздохнул и обнял её за плечи.
— Так что, он действительно тебе больше не звонил? И не писал? — спросил прокурор.
— Нет, — ответила девушка.
— Ты вот что скажи… Чего ты решила, что он теперь твой парень? Сколько раз вы виделись?
— Один раз, — сказала Эльза. — Папочка… Я такая дура.
— Да перестань, — улыбнулся Степан. Ему стало немного спокойнее. Может, этот уголовник прознал, с чьей дочерью он познакомился, и решил больше не отсвечивать?
— Что же мне делать? — просила девушка.
— Ничего не делай, — зевнул прокурор. — Ты сама себе всё выдумываешь. Мужики — они такие. Непостоянные. Придут и уйдут — поминай, как звали. А мама с папой — это навсегда. В семье дружат — живут не тужат.
— Спасибо.
— В понедельник попробую что-нибудь разузнать, — сказал Степан Петрович. — Исключительно ради тебя. Но только ты об этом молчи, поняла?
Семь утра. После трёх лет жизни по режиму, в такое время Виктор предпочитал спать. Его разбудил звонок в дверь. Сначала он просто положил подушку на голову и хотел вернуться в объятья Морфея. Но визитёр был настойчивым. После нескольких длинных трелей он принялся молотить в дверь ногой. С трудом разлепив глаза, Виктор накинул халат и пошёл к двери.
— Доброе утро!
На пороге стоял участковый — бодрый и энергичный, несмотря на раннее время. У Виктора появилось ощущение, что перед ним робот, а не человек. Бывший узник поморщился от запаха табака: полицейский курил дешёвые сигареты. Неужели было мало злоключений в колонии, и он должен и дальше терпеть издевательства над собой?
— Я зайду? — спросил участковый и, не дожидаясь ответа, сделал широкий шаг в квартиру. — Вы обязаны мне предоставлять беспрепятственный доступ в помещение. В любое время.
— Ну заходите, чего уж, — сказал Виктор. — В любое время.
Полицейский, не разуваясь, деловито дошёл до кухни, открыл некоторые ящики. Нашёл пачку кофе и поставил её на стол. Хозяин квартиры буквально оторопел от такой наглости. Но участковый ничуть не смутился — взял чайник, наполнил его водой и поставил на плиту.
— Что, газом пользуетесь? — спросил он. — Я вот давно электрочайник домой купил. Он нужную температуру держит, представляете?
Виктор хотел пошутить и сказать что-нибудь вроде «Чувствуйте себя как дома». Но вряд ли полицейский оценит его юмор. Скорее, на него должны быть другие рычаги давления.
— Я сейчас же позвоню своему адвокату, — произнёс бывший зек. — И скажу, что в мою квартиру вломился и хозяйничает наглый коп. Пускать-то я вас обязан, но вот кофе делать — это уж простите.
— Фу, как грубо, — расстроенно пробормотал полицейский и выключил газ. — Всего лишь взбодриться хотел. Знаете, во сколько я поднялся?
— Даже знать не хочу, — ответил Виктор.
— В общем, адвокат вам не нужен, — сказал полицейский. — А нужно проехать со мной. На регистрацию.
— Вы из-за этого сюда пришли? Чувствую какой-то подвох.
— Вообще-то я могу проверять жилище по необходимости, — грубо произнёс участковый. — А учитывая вашу криминальную биографию… Вот вы знали, что ваш брат любит наркотики в кофе прятать?
— У меня нет братьев, — отрезал Виктор. — На регистрацию я приеду позже, когда пообщаюсь с адвокатом.
— Я расценю это, как сопротивление, — улыбнулся участковый. — У меня — права, а у вас — обязанности. Собирайтесь немедленно: мы едем в отдел полиции.
— А если я откажусь? — спросил бывший зек.
— Тогда я напомню, что восемь месяцев с хвостиком вы не досидели. Конечно, после трёх лет — это пыль для моряков.
— Ладно, — ответил Виктор. Перспектива вернуться в колонию его действительно пугала.
Участковый по имени Семён просиял. Он не собирался упускать счастливый случай, который предоставила ему судьба. Семён попал в Москву два года назад, по целевому набору, и с тех пор страстно хотел остаться тут навсегда. Одно удручало — низкая зарплата и ненормированный рабочий день.
В остальном всё было просто замечательно: красивые девушки, дорогие машины, все виды развлечений. Не то, что в его родном Саранске. А главное — перспективы. Собственная квартира в одном из красивых ЖК, которые густой грибницей опутали Москву. Большая машина в лизинг: платишь не сразу, а частями. Или, чем чёрт не шутит, красивая жена — дочь генерала или хотя бы полковника. Вот почему Семён так рьяно бросился исполнять команду больших людей — не считаясь с личным временем.
— Пойдём-пойдём, — сказал участковый, когда Виктор оделся. — Что ж ты хотел? Надзор у тебя — будь любезен отдуваться. Вдруг ты опять за наркотики возьмёшься? Меня премии лишат. Ничего, отметим тебя, проведём профилактическую беседу — и иди обратно.
Пока они шли по лестнице, Семён поймал себя на мысли, что завидует этому москвичу. Своя квартира, красивые костюмы… А главное — этот столичный прищур, которому участковый всё пытался научиться — но не получалось. Вроде бы москвич смотрит вежливо, а выглядит этот взгляд так, будто сотруднику полиции, указывают на его место в Саранске.
— Вот сюда, — участковый небрежно махнул на большой чёрный «Фольксваген». — С комфортом тебя доставлю.
Виктор в недоумении уставился на служебный автомобиль. Он ещё подумал, что машина слишком большая для участкового — целый микроавтобус с тонированными стёклами. Семён широко открыл пассажирскую дверь — и Виктора втянули внутрь. Начинался новый круг его злоключений.
Если ад существует, размышлял Степан, то на первом кругу там точно — сплошной личный прием. Та святая обязанность, уклониться от которой было невозможно. Много-много лет назад какой-то умник на верхушке власти решил, что прокуроры страшно далеки от народа. И с тех пор каждый вторник Степан должен был сидеть и выслушивать жалобы жителей своего района.
— Скажите на милость! — кричал мужчина в костюме. — Что же это происходит? Я буду жаловаться везде и всюду. Я проинформирую все СМИ…
— Не надо на меня кричать в моём кабинет, — пробасил Степан. — Вы тут уже десять минут орёте, а я толком даже ничего не понял.
На самом деле, прокурор только делал вид, что ему непонятна цель визита мужчины с говорящей фамилией Абрамович. Раньше тот занимался недвижимостью — по всей Москве. А в последнее время почему-то решил, что вкладываться нужно в шиномонтажные мастерские. Открыл в Заводском районе сразу две.
— Я спрашиваю, когда прекратятся проверки? — спрашивал Абрамович. — Вчера целый день мы не могли работать. Мы теряем клиентов.
— А я почём знаю? — развёл руками Степан. — Жалуются на вас.
— Но ведь на проверки — мораторий! — прокричал посетитель. — Это вам что-нибудь говорит?
— Я говорю — жалуются, — ответил с улыбкой прокурор. — А по жалобам граждан мы проводим не проверку, а мониторинг. Изучаем, так сказать, ситуацию.
— Я законопослушный гражданин! — сказал Абрамович. — В жизни не нарушил ни одного закона.
Посетитель, конечно, кривил душой, но впервые встретился с такой непробиваемой стеной непонимания. Очевидно, что прокурор действовал в интересах конкурентов. Ну так назвал бы свою цену!
— Мне доложили, — выдохнул прокурор. — Что на вновь созданных вами предприятиях грубо нарушаются правила труда. И техника безопасности.
— Покажите мне такие, где они соблюдаются! — не сдавался Абрамович. — Я вижу, что вы — государственный человек. Просто радеете за интересы общества. Думаю, такое должно поощряться.
— Ну-ну, — протянул прокурор. — Продолжай-продолжай…
— Допустим, — воспрянул духом посетитель. — Десять. Что скажете?
— Десять — что? — непонимающе спросил Степан Петрович.
Абрамович улыбнулся, взял маленький листик и написал на нём «десять процентов».
— А вот это уже серьёзно, — поменялся в лице прокурор. — Взятку предлагаете? Да как вы смеете!
Посетитель побледнел. Неужели мало предложил?
— Двадцать? — спросил Абрамович. — Больше никто не берёт.
— Пошёл вон! — закричал Степан Петрович. — Вон, чтобы духу тут твоего не было. Убирайся с моего района! Запомни: в Заводском районе мзду не берут.
Посетитель пулей выбежал из кабинета. Ни на какие десять процентов прокурор никогда не соглашался. Да и зачем ему эти крохи, если самый популярный шиномонтаж на районе принадлежит ему? Бизнес, конечно, сезонный, но даже в самые худшие времена он показывал хорошую прибыль. Нечего клиентов размазывать: пусть этот Абрамович свои станции в других районах открывает.
— Кто там дальше? — спросил прокурор, нажав на кнопку телефона. Зинаида, его помощница, так фильтровала посетителей, что на приём попадались только самые целеустремлённые.
— Никого, — ответила женщина. — Пустой коридор.
— Фух, — выдохнул прокурор. — Слава богу. Слушай, Зиночка… Подними-ка там материальчик старый… Этот, как бишь его? Виктор Гросс.
— Сейчас, смотрю по базе, — ответила женщина и принялась стучать по клавиатуре. — Так, есть такой. Вам когда принести?
— Сейчас неси.
Если очень постараться, то до обеда он решит все рабочие вопросы — и тогда можно будет объехать район. Посмотреть, как идут дела на его территории — и какие ещё проблемы возникли.
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение — лайк и подписка))
